– Всегда готовы! – ответили московские нетрадиционные потребители.

БАБс любил эксклюзив. Причем самый эксклюзивный эксклюзив. Прослышав от знающих людей во власти о существовании московского комьюнити, он решил, что вполне достоин пользоваться плодами его трудов и зонами рекреации. Собственно, получить доступ к любым VIP-зонам ему не стоило ничего, кроме денег. А деньги у БАБса имелись. У кого же еще, если не у него? Но пока комьюнити раздумывало над доподлиннымприобщением сего господина, Фофудьин, не удержавшись, а может, имея дальние планы и не доверяя «инициативщикам», отпил БАБСа на одной из великосветских вечеринок, сделав невозможным его последующее приобщение: хоть раз отпитый – навсегда терял возможность приобщиться. Но факт сей из трусости скрыл от соратников.

Под нажимом Бомелия Совет безопасности одобрил кандидатуру неофита и торжественно провел процедуру доподлинного приобщения.

Проснувшись на следующий день, БАБс позавтракал плотно и стал ждать, когда же ему захочется отпить крови москвичей. В кругах, где вращался сей господин, ассортимент был велик. Но желания не возникало. К концу недели БАБс решил, что комьюнисты его надули самым примитивным образом, как распространители гербалайфа, или же они сами никакие не вампиры, а поклонники ролевых игр. Странным было только то, что московские теперь делились с БАБсом информацией, считая его своим, а он был совершенно свободен в своих перемещениях и не испытывал зависимости от московской плоти. Выяснять отношения он не спешил – такая ситуация была ему пока на руку.

– Старик, ты не представляешь, как достали эти смертные урки, – делился БАБс с Никитой Захарьиным в СПА на Покровке, где в золотой процедурной их покрывали сусальным золотом.

Воздействие кисточек понемногу вводило клиентов в транс и развязывало языки. И если смертные говорили, что не со всяким пойдешь в разведку, то члены комьюнити очень осторожно относились к выбору партнера по этой процедуре. А принимать золотое обертывание одному было скучно – хотелось, чтобы кто- то увидел тебя золотым и сияющим. Но эта причина тщательно скрывалась комьюнистами даже от самих себя.

– Так не водитесь с ними, – отвечал уже изрядно позолоченный Большой Никитос. – Не следует подпускать к себе смертную власть близко. Не ровен час соскоблит с нас все золото. Не оголодав даже, а от ненасытности. Я вон сыт, так меня даже алмазом на их мавзолей не заманишь. Даже самым большим в мире.

– Старик, самый большой алмаз – не в мавзолее, а в короне и скипетре британских монархов. Распиленный, – ответил просвещенный оппонент.

– Это они так думают, – хмыкнул Большой Никитос. – Кто ж им позволил бы самый крупный алмаз пилить, чтобы цацки из него делать? Эдуард тот, прямо как баба: если на себя нацепить нельзя, то это вроде и не ценность. Ну пусть теперь в подмене красуются. А как пыжатся-то! Мы просто помираем со смеху, когда этих монархов британских с их символами власти показывают по телевизору.

БАБс на некоторое время лишился дара речи. Соображал он очень быстро, поэтому и жив был. Ему не нужно было намекать на обстоятельства дважды. Но то, что он сейчас услышал, резко меняло картину мира.

– Как же это они так лоханулись? – потрясенно спросил он.

– Да по укурке… – засмеялся Никитос.

– Так они что – до сих пор не в курсе? – БАБс никак не мог поверить в свою удачу.

– Откуда? Это же наша Главная Тайна! Только – молчок! – спохватился вдруг Никитос, осознав, что сболтнул лишнее. – Обещаешь?

– Обещаю! – заверил собеседник.

– Зуб даешь? – подстраховывался бывший секретарь.

– А так ты мне не веришь? – оскорбленно вскинул бровь БАБс.

– Ну смотри у меня! – Никитос погрозил БАБсу пальцем.

Кто только БАБсу не грозил! И отнюдь не пальцем. Не далее как в мае он едва не погиб, выезжая из ворот особняка на Новокузнецкой, от взрыва припаркованного у тротуара автомобиля. Радиоуправляемая мина направленного действия, по заключению экспертов-взрывотехников, обладала силой не менее пяти килограммов в тротиловом эквиваленте, к тому же имела начинку из металлических шариков. Радиус разлета осколков составил сто пятьдесят метров. Водитель «Мерседеса» скончался на месте, охранник оказался ранен, а сам БАБс получил резаные раны лица и термические ожоги. В Москве становилось жарко.

Разбрасываться информацией – это один из видов «распальцовки», подумал БАБс, поглядывая на разомлевшего позолоченного Большого Никитоса, и упрятал полученные сведения в дальний ящичек памяти. Авось пригодится. Но источник утечки был в теперешнем раскладе лишним.

Очень скоро, воспользовавшись тем обстоятельством, что руководитель Чертольской группировки отсосал из бюджета средства на программу компьютеризации всей страны, а потом бездарно и некреативно обналичил их через оффшор, БАБс слил эту информацию заинтересованным структурам. Выяснив, что Большой Никитос не удосужился поделиться с кем следует, следственные органы привлекли его к ответственности, потому что факты в виде отсутствия компьютеризации были налицо. И несмотря на то, что Никитос полагал, что с фактами можно и нужно бороться, ему впаяли ради хохмы пожизненный срок, отбывать который, в виде исключения, назначили в «Матросской тишине», где он и остался на вечные времена.

– Хорошо, что не к смертной казни приговорили, – ворчал Мосох, собирая сидельцу передачу, – а то бы имели они перманентный аттракцион!

– Ошельмовали, опорочили! – бился в застенках Большой Никитос, но вскоре затих, подсел на интеллигентных сокамерников, проходящих по экономическим статьям, и успокоился. И даже зажил с комфортом. Попросил только передать ему бескозырку и гюйс. С тех пор и несет бессменную вахту вечный матрос линкора «Матросская тишина».

В конце лета фарфоровый Герцен, живший в настенных часах Параклисиарха, известил о новой шифрограмме. От резидента поступила новость, ужаснувшая московских нетрадиционных потребителей: