— Фальшивками?

— Я думала о богинях.

Талия покачала головой:

— Они уперлись. Сначала — последние поступления, потом — богини.

— Так мы сможем заняться ими вечером? Думаешь, разрешат?

— Не вижу причин для отказа, — сказала Талия. — Им самим не терпится поскорее закруглиться. Им же хотелось делать ставку на богинь. Я выбила нам еще неделю, убедив, что эти «жирные девки» могут принести им миллионы. А потом они сказали, что, возможно, придется свернуться меньше чем за день, так что надо готовиться к тому, чтобы увязать все концы за пару часов.

У Зои от страха перехватило дыхание. Она и была таким концом. Талия однажды спасла ей жизнь, а потом защищала ее много месяцев, ограждала, как могла, от ужасов заточения, даже делала иногда приятные сюрпризы — то роза, то хороший чай. Но Зоя знала, что Талия такая же узница, как она. У нее тоже — ни ключей, ни свободы передвижения. Пока отца держат в заложниках, Талия ничем ей больше не поможет.

Зоя постаралась избавиться от мрачных предчувствий — настолько реальных, что их можно было потрогать. И у Талии лицо вытянулось от невеселых раздумий.

Зоя решила подбодрить их обеих.

— Послушай, даже если бы мы с тобой сейчас работали в большой галерее на Банхофштрассе, нас мог бы сбить «мерседес» на переходе. Никто на самом деле не знает, сколько времени осталось. Так что давай используем все… сколько бы его ни было. Нефиг сидеть на задницах и морды корчить.

Бледный зимний день уже давно сменился римскими сумерками, когда американец завершил аудиенцию у Асессора. Кардинал Нильс Браун сидел спиной к посетителю, глядя в окно, где все четче проявлялись их с гостем отражения по мере того, как темнело на улице.

Американец похудел, подумал кардинал. Лицо гостя теперь бороздили морщины, неожиданно появившиеся за последние полгода.

— Просто не понимаю, как им удается до сих пор ускользать от нас, — обессиленно произнес американец. Кардинал отметил про себя, что человек не жалуется и не оправдывается. Это хорошо. В конце концов, мешки под глазами говорят о его старании красноречивее любых слов.

— Вы уверены, что у вас есть все необходимые средства? — спросил Браун, повернувшись к американцу.

— Ваша щедрость безгранична, — ответил тот. — К тому же я имею доступ к ресурсам моего работодателя.

Кардинал кивнул, потом неожиданно улыбнулся:

— Господь наградит нас за старания.

Американец не смог сдержать вздох облегчения, хоть и очень старался. После недолгой паузы кардинал продолжил:

— Вы поступили благоразумно, не задавая вопросов и не пытаясь копать слишком глубоко.

— Благодарю вас. Я не люблю лезть не в свое дело. В действительности большинство вещей я предпочитаю не знать…

Браун кивнул:

— Все же я решил, что о сути происходящего вам следует знать больше — это должно помочь вам в поисках. Возможно, у вас появятся новые идеи.

— Целиком полагаюсь на ваш суд, — опасливо ответил американец. — Во всех смыслах.

— Неужели все эти месяцы вам не было интересно, что спрятано в ларце, который вы ищете? — спросил кардинал. — Как его содержимое может доказать подлинность плащаницы Софии и ее собственное мессианство? В конце концов, мы говорим о событиях, произошедших более семнадцати столетий назад… Войны, Крестовые походы… разруха… Как вообще можно доказывать что-либо важное, не испытывая ни малейших сомнений?

— Я думал об этом, — согласился американец, — и понял, что это — из разряда вещей, которые мне точно не следует знать.

— Возможно, — улыбнулся Браун, — как доброму прихожанину и верующему человеку, вам и не следовало бы. Но как Солдату Господа, я считаю, вам необходимо понимать некоторые детали для дальнейших поисков.

Американец долго выдерживал взгляд кардинала, затем кивнул.

— История изобилует доказательствами, — начал Браун, — так что позвольте начать с 310 года от Рождества Христова, когда в маленькой анатолийской деревушке в семье торговца появилась София, незаконнорожденный отпрыск старшей дочери. Обстоятельства, сопутствующие рождению, неясны. Семья старалась скрыть факт появления незаконнорожденной дочери, и тринадцать лет им это удавалось. Девочке не позволялось выходить за пределы довольно уютного семейного дома, а также общаться с кем- либо из прислуги. Объяснение подобной таинственности очевидно — необходимость избежать позора от появления ребенка вне брака. Однако из дневника ее матери ясно, что главная причина — сверхъестественное появление здорового ребенка всего на половине срока… Несомненно, мать девочки во время беременности посещали видения: все они касались обыденных жизненных ситуаций, некоторые — отцовского дела. Все сбылись… После рождения Софии люди, купавшие ребенка или бравшие его на руки, на время обретали дар предвидения. Тот факт, что Софию — не только незаконнорожденную, но и одержимую бесами — не умертвили во младенчестве, говорит о том, что семья о рождении девочки знала больше, чем сохранилось в письменных источниках.

— Больше? — спросил американец. — Например?

— Возможно, были послания или какие-то знаки божественного происхождения младенца. — Браун в сомнении глянул на американца. — Но это всего лишь домыслы, а мне хотелось бы оперировать фактами. — Американец кивнул. — Тогда суеверия подстрекали насилие даже легче, нежели сейчас; Одно лишь подозрение на одержимость бесами означало быструю смерть от рук суеверных соседей. Поэтому, чтобы ни слова о девочке не просочилось, для ее собственной безопасности и спокойствия всей семьи ее держали в полной изоляции… Однако замки и заборы не стали для растущей Софии серьезной преградой. В тринадцать лет девочка появилась на дедовской половине дома прямо во время торговых переговоров. Этот случай подтвердили двенадцать свидетелей. По их показаниям, она их заворожила, разговаривая как взрослая и даже неким образом проповедуя им. Они были ошеломлены и очарованы ею. Ее дед в ужасе прогнал ее, справедливо опасаясь за свою жизнь, свою торговлю… за жизнь дочери и вообще всей семьи. Но ожидаемого насилия и не последовало. Напротив, люди, услышавшие ее, обретали, по их признанию, умиротворение и просветление. Они приходили в восторг от Софии и желали встречаться с ней еще и еще. Вскоре она неотъемлемо влилась в жизнь поселка и обрела приверженцев. Потом стала лечить людей.

— И вы во все это верите? — скептически спросил американец.

— У меня нет выбора, — ответил Браун. — Документальных подтверждений слишком много, чтобы не… как вы сами увидите. К примеру, Валерий Дайа[6] — ее первое чудо. Он был зачислен в римскую армию в 285 году нашей эры, в 295-м по приказу императора Диоклетиана отбыл со своим легионом в Месопотамию. Год спустя Нарсес Персидский разбил наголову римские легионы и их командира Галерия. Подробные военные отчеты ясно описывают случай Валерия. Его правая нога была покалечена и парализована, и он не годился для дальнейшей строевой службы… Затем он вдруг появляется в деревушке неподалеку от Смирны, где живет София. По приказу императора это село также облагалось налоговым сбором, средства которого должны были поступать в Рим — в фонд, поддерживавший солдат, пострадавших в войне за честь империи. Это была одна из первых попыток выплаты ветеранских субсидий. Так или иначе, имя Валерия впервые появляется в списках этой деревни в 297 году. А позже, в 323-м, возникает другая, весьма необычная запись о приостановке выплат в связи с «загадочными обстоятельствами чудесного выздоровления парализованной ноги Валерия Дайи».