следом за Ольгой. – Какую классную идею Олечка подала! Кто как, а я тоже в воду.

Ольга даже не успела возразить, что идет одна и никого с собою не приглашает, как Стас сбросил просоленную от пота камуфляжную куртку и обнажил грудь. И тут Ольга увидела на ней еще свежий шрам от пули. Стас перехватил ее взгляд и повернулся спиной: с противоположной стороны след был точно такой же.

– Навылет через легкое, в сантиметре от сердца, – пояснил он без расспросов. – Поэтому я отделался, можно сказать, легким испугом, если, конечно, не считать клинической смерти и трех операций. Все могло быть гораздо хуже, потому что пуля была со смещенным сердечником: входит, к примеру, в грудь, а вылетает из мозгов. Тогда госпиталь уже бессилен. Одна дорога – «грузом 200»[24] в цинковом ящике к могилам предков.

– Кто же это вас так? – с состраданием в голосе спросила Ольга.

– Снайпер, – так же спокойно ответил Стас, закурив сигарету. – Вернее, снайперша. Приласкала меня в одном райском уголке. Есть такой на нашей голубой планете. Чечней называется. Мы там зачищали от бандитов одну деревеньку в горах. Вот и подцепила меня та снайперша на свой прицел. Аж из Прибалтики приехала, помогала абрекам независимость защищать. Говорят, красивая баба была, молодая, блондинистая. Их там целый отряд по нашим ребятам работал. «Белыми колготками» назывались. «Крестили» пулями беспощадно: правое плечо – левая нога, левое плечо – правая нога… А самую главную – последнюю – пульку знаете куда?

Взгляд Стаса встретился с Ольгиным. Он ждал, что она задаст ему вопрос, который не требовал ответа.

– Да-да, Олечка, – ухмыльнулся Стас, – именно туда, в то самое интересное место, лишившись которого ни один нормальный пацан не захочет и минуты жить на свете. А они – «колготки» эти – целились именно туда. Так что мне крупно повезло, говорю это без всякого преувеличения.

Он докурил сигарету и тут же начал новую.

– Когда ребята пришли в госпиталь проведать меня, рассказывали, что ту блондинку выловили на чердаке одного чеченского сарая. Вместе со снайперской винтовкой.

– Месть, конечно же, была страшной! – Марина полупьяным голосом пыталась изобразить некий трагический образ.

– Месть была, скажем так, обычной в подобной ситуации.

Марина теперь уже трагикомически прикрыла глаза:

– Ее изнасиловали… Ах, бедная, бедная блондинка!

– Это для начала, – Стас даже не взглянул на Марину. Он не спускал глаз с Ольги. – Это, повторяю, было только началом мести. А концом стало то, что ей засунули запал от ручной гранаты именно туда, куда она целилась в наших пацанов.

– И…, – Марина уже не смеялась. – Что же было потом?

– Потом, Мариночка, – Стас по-прежнему смотрел на Ольгу, – ровно через четыре секунды все, кто стоял рядом, в ее утробе услышали маленький хлопок. А чтобы не слышать истошных воплей, ее затем просто пристрелили. Как собаку. Наши бойцы не злопамятные.

Ольга стояла ошеломленная этим рассказом.

– И вам действительно не было жалко ее? Ни капли?

– Было, – сразу ответил Стас, – было жалко, не скрою. Но не этой снайперши, а того, что не я стоял рядом с ней. Я бы ей тогда не запал от гранаты, а всю гранату затолкал, а чеку в глотку засунул. Вот чего мне до сих пор жалко!

Ольга почувствовала, как к горлу подступил тошнотворно-омерзительный комок. Она бросилась в сторону и, если бы не сделала этого, то вырвала б прямо на грудь Стаса, на свежий шрам от снайперской пули. Рвотные спазмы давили и давили ее.

Немного отдышавшись, Ольга поднялась и спустилась к реке. Войдя в воду, она зачерпнула ее, умыла лицо. Несмотря на жаркое солнце, вода в реке была прохладной, и от этой прохлады стало немного легче. Ольга вернулась на берег, присела на песок в тени раскидистой ивы и закрыла глаза. Тошнота и омерзение от всего, что она только что слышала, не до конца покинули ее.

Кто-то коснулся плеча. Ольга открыла глаза и увидела перед собой Марину. Та протянула ей пластмассовый стаканчик.

– Выпей, подруга, легче