не впечатляли. Два крупных, массовых мордобития, какая-то беготня на одной из больших улиц, серые, прячущиеся в развалинах и подворотнях тени, медлительные патрули симов, гуляющих парами, как мечтательные педерасты. Но огонь почти везде прекратился, и дым рассеялся. Теперь город еще больше стал похож на декорации Войны миров. И эта война шла к завершению. Симы выиграли ее.

Кубик направил машину за город. Несмотря на нелюбовь к искусственному разуму, ему было жаль убитого посланцем Бориса. Все-таки какой-никакой собеседник. А теперь когда еще удастся хоть с кем поговорить по-человечески? Божество не в счет. Оно и на человека-то не похоже.

Через двадцать минут внизу показалась знакомая поляна с домиком. Не скрываясь, Кубик посадил «тарелку» на крыше. Почему-то он рассчитывал, что выход с крыши будет не заперт. Иначе снова пришлось бы бродить вокруг дома, выманивая посланца с пушкой. И еще неизвестно, пустил бы тот его в дом или послал бы подальше.

Ему повезло. Путь был свободен. Спустившись по винтовой лестнице, Кубик сориентировался с направлением. Где-то тут была лестница, ведущая дальше вниз. Вот она, лестница. А вот и первый подземный этаж. Ломаный коридор и сплошные двери. За какой из них прячется Божество?

На всякий случай Кубик держал ствол наготове. Бдительный посланец все не появлялся, и это было странно. Похоже на ловушку. О таких ловушках Кубик тоже знал исключительно из фантастических фильмов. Предчувствие холодило кожу и увлажняло ладони.

Следуя интуиции, он спустился еще на этаж ниже и прошелся по коридору. Вот те самые высокие, массивные двери, за которыми была огромная полупустая комната. Здесь он видел Божество несколько дней назад. Наклонившись к дверям, Кубик прислушался. Тихо, как на дне моря.

«Добро пожаловать в ад», – повторил он слова посланца, рывком открыл дверь и вошел.

И внезапно растерял всю свою решительность. Божество было тут. Но не одно. Слепой сидел на полу и держал, обнимая, голову своего детеныша, лежащего рядом. Детеныш был мертв. Рана на горле казалась почти черной от густо запекшейся крови.

Не поднимая головы, Божество равнодушно произнесло:

– Опять ты. – И немного погодя: – Что тебе нужно?

Кубик опустил ствол. Он не знал, что говорить. Всю дорогу сюда сочинял и тщательно обдумывал слова, которые скажет, но сейчас все их растерял.

Внезапно Божество повернулось к нему и словно принюхалось.

– Ты был там, – сказало удивленно. – В молельном доме.

Кубик удивился не меньше. В молельном доме?

– Теперь это уже не имеет значения. – Божество отвернулось. – Я победил его. И могу уйти. Скоро здесь ничего не останется.

Кубик ничего не понял и продолжал тупо молчать, взирая на труп детеныша, наводивший на очень однозначные мысли.

– Я вижу тебя насквозь, – с усмешкой продолжало Божество. – В тебе есть что-то, чего я не понимаю. Никогда не понимал. Но твои эмоции и мысли примитивны, как у всех вас. Ты думаешь, это я убил своего сына. Он использовал тебя для своих опытов, тебе было от этого плохо, но сейчас ты жалеешь его. Ведь он был такой слабый, беззащитный. – Слепой провел рукой по лицу мертвого детеныша.

Кубик вовсе не считал детеныша слабым и беззащитным. Но действительно отчего-то жалел его. Хотя никогда не знал, что такое быть сыном и иметь отца. Как и все, он вырос на улице.

– Не верь себе, – вдруг прикрикнуло на него Божество. – Это все ложь. Жалость – мерзкая уловка. Ее выдумали сильные, чтобы слабые не могли их ни в чем обвинить. Смерть – единственное, в чем все нуждаются. Лучшее, что можно было бы придумать. Вы все не смогли бы сами до этого додуматься. Вам помогли. Но вы все равно ничего не поняли. Даже профессиональные убийцы. Вы убиваете, чтобы жить самим. Глупые маленькие люди. Мой раб зарезал моего сына и сбежал. Дурак. Но если бы он этого не сделал, мне пришлось бы самому. Потому что скоро все закончится.

– Кто вы? – убитым голосом заговорил Кубик, повторяя давешний свой, оставшийся без ответа вопрос.

Божество ответило не сразу и через силу, как будто слова не хотели выползать из него:

– Я глотка, жрущая мир. И я сожрал все, что было можно. Теперь я свободен. Остальное довершится само. Ты увидишь это. Тогда ты останешься один и будешь призывать смерть. Она придет. Она никогда не обманывает.

– Зачем столько говорить о смерти, если есть жизнь? – искренне недоумевал Кубик.

– Вряд ли ты это поймешь, человек. Но… и среди вас есть такие, как я. Были. Много. Разница только в степени. – Слепой усмехнулся. – Ты думаешь, раз я Божество, значит, обладаю силой власти над миром. Да, обладаю. Только это не сила. Это… наоборот. Ты слышал о воле к жизни? Нет, конечно, не слышал. Вы все нынешние слишком невежественны. Так вот, у меня ее никогда не было. Совсем.

– Почему бы вам было не застрелиться? – поинтересовался Кубик.

– Примитивный ход мысли. Отсутствие воли к жизни не есть прямая воля к смерти. Только косвенная. Это совсем другое. Тогда начинаешь забирать жизнь у мира, в котором живешь.

– Убивая его.

– Какое мне до него дело? Я упрощал вашу реальность, выкидывал из нее все лишнее и ненужное. Вы и сами занимались тем же, чтобы жилось удобней. Я же всего лишь освобождал энергию, которая нужна мне, чтобы существовать. Это так просто.

– Главное, легко оправдывается заботой о здоровье, – пробормотал Кубик.

– Этот мир – оскорбление для меня. Он слишком тяжел и причиняет много неудобств. Это ком грязи, который почему-то предлагается тащить на своем горбу. Но теперь он стал совсем другой.

– Никакой.

– Рано или поздно – смерть всегда приходит.

Слепой аккуратно положил голову детеныша на пол, поднялся и перешел к креслу. Огонь в стенной нише давно погас. Божество село, безвольно опустив голову на грудь.

– Ты не сказал, что тебе нужно. Но я догадываюсь. Пришел просить меня остановить все это? Поздно. Я ничего не могу сделать. Это должно было произойти. Для того меня и создали.

Он замолчал. Кубик вдумчиво рассматривал свой автомат.

– Не торопи ее, – вдруг сказало Божество.

– Кого? – озадачился Кубик.

– Смерть. На, возьми. Пригодится. – Божество взмахнуло рукой, и Кубик увидел летящий к нему маленький предмет. Поймал, повертел в пальцах.

– Что это?

– Дракон. Зверь, изрыгающий огонь. Зажигалка. Но это не все. Мой сын… Можешь не верить, но он был дорог мне. А теперь некому оплакать его смерть. И смерть его матери тоже было некому оплакать. Если б я мог… Наверное, тогда я захотел бы разорвать на куски этот мир.

– Зачем оплакивать смерть, если она лучшее? – колко спросил Кубик, пряча зажигалку причудливой формы в карман.

Слепой долго искал ответ.

– Знать бы, для чего дается жизнь, – глухо сказал он. – Я хочу, чтобы ты оплакал и похоронил моего сына. Раз уж ты сюда пришел.

Кубик от удивления открыл рот.

– Я? Почему? Не хочу я его оплакивать. Я и плакать не умею. Он использовал меня, мне было плохо от его этих… опытов. Мне ни капли не жаль его.

– Почему? Ты не знаешь почему? – Божество уставило на Кубика блестящие белки глаз, и он поежился. – Мне даже это нужно объяснять. Кто же Он такой… Я победил Его, и должен за Него объяснять все этим маленьким глупым людям?! – Слепой покачал головой. – Ты был в молельном доме. Он… тот… принял тебя. Вот почему.

Перед глазами Кубика всплыло плачущее изображение. И в то же мгновенье его захлестнула волна чего-то неведомого, сильного, жаркого. Ему показалось, что он летит. Поднимается ввысь. И смотрит на мир оттуда. Вот почему. Потому что не хочет отдавать мир в руки смерти. Нужно, чтобы кто-то пролил над миром слезы. И над детьми мира. Над детенышем Божества и тысячами, миллионами других несмышленых