по роду деятельности  и участвовал в нескольких операциях по их изъятию.  Но там золото имело своего владельца - государство, и возвращалось ему. Здесь же оно было  ничье - Союз рухнул, а то, что возникло на его останках,  полковник  давно государством не считал. 

        Он несколько раз взвесил слиток в руке -  по меньшей мере, грамм пятьсот. А сколько их в том ящике?

        - Не было печали, черти накачали, - пробормотал Огнев, сунул слиток в карман  и двинулся к своему логову. Осмыслить ситуацию. Он давно уже не принимал скоропалительных решений.  Тем более, спешить было некуда.

        Через полчаса, сидя на камне у разведенного у промоины костерка и прихлебывая из консервной банки крутой кипяток со  спиртом, Огнев обдумывал создавшуюся ситуацию.

        Золото он просто так не оставит, это факт. Но и переть его по тундре на горбу  смерти подобно.

        А посему, слитки  необходимо перенести в укромное место и спрятать, захватив с собой парочку на текущие расходы. А их впереди предвиделось немало.  

        И стоит ли теперь безоглядно спешить  в Москву? Не лучше ли заскочить к Лешке в Петрозаводск, отблагодарить приятеля и посоветоваться, как быть с кладом?

        Спал Огнев в эту ночь тревожно. Ему снились кошмары: бежал по тундре с золотыми слитками в мешке, а за ним гнались скелеты. Несколько раз просыпался, хватался за автомат и тревожно прислушивался.

        Утром проснулся с тяжелой головой.   Умывшись в ближайшем заливчике, развел костер, вскрыл последнюю банку с тушенкой, разогрел и слил жир в пустую.  Оторвав тонкую полосу от низа футболки, скрутил ее жгутом, вымочил в жире и соорудил   коптилку. Затем, прихватив опорожненный вещмешок и автомат, пошел в низину, к самолету.

        По пути наткнулся  на человеческий череп, россыпь позеленевших гильз  и ржавый «шмайсер».

        - Немец. Откуда он здесь?

        Обойдя бомбардировщик, метрах в десяти от него нашел  груду заветренных  костей,    истлевший подсумок с гранатами и второй автомат. А чуть дальше еще и еще.  Судя по всему, у самолета был бой. Это подтверждали и многочисленные пулевые пробоины в его корпусе.

        - Не отдали  ребята  золото врагу. Интересно, куда они его доставляли?

        Постояв несколько минут  у машины, Огнев забрался внутрь, зажег коптилку и тщательно обследовал самолет. В тусклом свете потрескивающего фитиля обнаруживает на дюралевом полу еще множество рассыпавшихся слитков, несколько ППШ  и две    гранаты Ф-1.

        Автоматы бурые от ржавчины, а «феньки»  в довольно приличном состоянии, даже защитная краска сохранилась.

        - Пригодится, - пробормотал Огнев и сунул одну в карман.

        Потом он обследовал содержимое рассыпающихся в руках офицерских планшетов - документов там не было. Отсутствовали они и в остатках обмундирования бойцов.

        Скорее всего, их забрал оставшийся в живых старшина. Но он моряк, а погибшие в армейском обмундировании, кроме одного,  в полуистлевшем морском бушлате  с латунными пуговицами.

        После этого Огнев осматрел кабину пилотов. Там тоже два скелета,   в летных шлемах  и рыжих хромовых куртках.

        - Да, теперь только Богу известно, что здесь произошло, - вздохнул  полковник и вернулся в отсек.

        До позднего вечера он  загружал в мешок слитки и перетаскивал их в свою нору. Затем пересчитал - ровно двести штук.

        - И на сколько же тут?  - разговаривал сам с собой.

        -  Миллионов на десять, в «зеленых»? Ну, что же,  полковник Огнев, вот ты и стал миллионером.  Только за все эти цацки, здесь  и булки хлеба не купишь.

        Мысль о еде разбудила в Огневе щемящее чувство голода. Последние  дни он всячески урезал свой и без того скудный паек. 

        - Нужно поохотиться, а то так и загнусь, на этом злате, как тот Кощей.

        Он взял автомат,  направился к озеру  и  устроил  у берега засаду. Однако водоплавающих здорово поубавилось. А те, что остались,  перебрались в заливчики на  противоположную сторону.

        Когда через час бесплодных ожиданий, раздосадованный Огнев собирался    покинуть свою лежку и заняться поиском грибов,  метрах в трехстах от него, в карликовом березняке внезапно  появилось небольшое стадо северных оленей.  Бык, две  оленухи и несколько телят. Сторожко переступая тонкими ногами, звери  лакомились молодыми  ветками берез  и кустарника. 

        Огнев замер и прицелился в одну из самок. Короткая очередь  расколола тишину, и стадо растаяло как дым. А на земле осталась бьющаяся в агонии оленуха. Когда он подбежал к ней, животное затихло. Беглец радостно похлопал рукой по теплой  податливой туше и достал финку.

        Через час, в жарко пылающем костре,  на автоматном шомполе   подрумянивались и постреливали голубоватыми искрами, несколько кусков оленины.

        Основательно подкрепившись и завершив трапезу заваренным на багульнике кипятком, Огнев закурил и стал прикидывать, как ему лучше заготовить мяса в дорогу.

        Имелось три варианта  - зажарить его, сварить или закоптить. Он выбрал второй, как наиболее простой и продуктивный. Мясо в дорогу - бульон для восстановления сил. Тем более, что имелась посудина -  немецкая каска. Нехватку дров компенсировал отломанными от найденных в самолете ППШ прикладами. Дерево, из которого они были сделаны, хорошо сохранилось и жарко горело.

        Дело оставалось за малым - спрятать слитки.  Их полковник решил закопать в промоине.    Поскольку  почва в ней была довольно рыхлой и состояла из голубовато-серого глея, орудуя финкой и дюралевой стойкой, прихваченной в самолете, Огнев довольно быстро справился с этой задачей.    

        Когда  весь груз за исключением двух слитков был зарыт, он тщательно  уничтожил следы своего пребывания в этом месте и перебазировался к самолету. Соседство с мертвыми Огнева давно не пугало. Опасаться следовало живых.

        А еще через сутки, помянув на прощание  погибших солдат и вновь привалив обшивку к пробоине в самолете, Огнев,  с туго набитым «сидором», размеренно двинулся на восток, к железной дороге. В пути его настиг первый снег, затем на несколько дней в тундре запуржило и беглец сбился с маршрута. Не помогли ни опыт передвижения по пустыне, ни карта.

        Уже совсем ослабев в бескрайнем метельном пространстве, на третьи сутки беглец вышел к становищу оленьих пастухов в поросшей кустарником долине.   Оно было небольшим - всего два  чума, со вьющимися над ними дымками и  парой десятков оленей, пасущихся неподалеку.  От чумов, навстречу незнакомцу, вымахнула пушистая  хаска  и звонко залаяла.

        Полог одного жилища откинулся и из него появился низкорослый мужчина в ватнике и меховых штанах. Он отозвал собаку и  сделал несколько шагов навстречу незнакомцу.

        - Здравствуй хозяин, -  протянул ему руку Огнев.

        - Однако, здравствуй, - протянул тот свою.

        Судя по внешности, перед Огневым был местный житель - саам или вепс.

        - Я военный, - перехватив взгляд аборигена, брошенный на его автомат, - произнес Огнев.   - Отстал от своих, попал в пургу и заблудился. Нельзя ли у вас немного передохнуть и обогреться?

        - Военная, это хоросо, -  напевно произнес тот и сделал приглашающий жест в сторону  жилища.

        Когда сопровождаемый хозяином беглец пригнувшись вошел туда, в нос ему ударил  дразнящий запах вареного мяса и табачного дыма.

        У ярко горящего очага, с висящим на треножнике закопченным котлом, одетая в меховый балахон женщина,  дымя трубкой, помешивала деревянной ложкой  кипящее варево. Чуть дальше, на лежанке из шкур, сидели старик, чинивший ременную упряжь и  внимательно наблюдавший за его работой  черноглазый  мальчишка, лет семи.

        Взрослые  появление незнакомца восприняли внешне бесстрастно, а мальчишка издал