существование.

        Уйти Огнев собирается во время разгрузки барж, которые доставляют из Кандалакшского залива по реке в эти забытые богом места различные грузы. Причем не просто уйти, а инсценировав  гибель во время работ.

        Метрах в тридцати от деревянного причала, где ведется разгрузка, у берега догнивает старый полузатопленный  дебаркадер. Если оступиться на сходнях с мешком цемента,   свалиться за борт и проплыть эти метры до посудины под водой, то там можно спрятаться, а ночью уйти  в тундру.

        Потом дело техники. В Афгане Огневу доводилось немало ходить по горам и пустыне,  а здесь тундра - та же пустыня, только арктическая. Вот только нужны припасы и хоть какая-нибудь карта.

        Затем под видом  бомжа  (сколько их теперь бродит по стране), добраться на грузовых составах до Москвы, посчитаться с генералом, а там видно будет. В случае чего, можно записаться  в иностранный легион, вербовщики которого подвизаются в столице  и  покинуть Россию. Такие, как он, ей больше не нужны.

        На следующее утро Огнев покидает камеру - десятидневный срок  изоляции за нарушение режима истек, и препровождается в жилую зону.

        В отряде его   тепло встречают друзья, которыми он успел обзавестись уже здесь.

        Это бывший «афганец», а теперь, как говорят в блатном мире «беспредельщик»   Душман  и его  подельник, в прошлом мастер спорта по боксу  Зингер. 

        С ребятами Юрий познакомился уже здесь, в колонии, на помывке в бане,  заметив на предплечье веселого громилы  знакомую наколку в виде  парашюта  в обрамлении двух самолетов.

        - Никак из ВДВ, парень? - обратился он к тому.

        - Соображает, - кивнул громила на Огнева, мывшемуся с ним рядом сухощавому   парню с перебитым носом.

        - А ты из каких?

        - Да я все больше  по земле, но с  вашими ребятами частенько пересекался.

        - И где же?

        - В Кабуле и под Кандагаром.

        После этого начались взаимные уточнения, в ходе которых Огнев выяснил, что с 1987 по 1989   Душман, так назвался парень, служил в Афганистане  в десантно-штурмовом полку  одной из воздушно- десантных дивизий, командование которого  Огневу было хорошо знакомо.

        Сам он о себе распространяться особо не стал, сказал, что из Москвы и представился  бывшим прапорщиком - мотострелком. Когда же собеседники поинтересовались, за что   попал «в места не столь отдаленные», сказал, что за  обычную драку, в которой убил человека. 

        Это известие новые знакомцы встретили с пониманием, ибо сами здесь «чалились», как сообщил  Зингер   за «гоп-стоп», то - есть разбойное нападение. Родом парни были из Ростова, и  до конца срока им оставалось чуть больше года.

        - А потом, как говорят, с чистой совестью на волю -  ухмыльнулся  Душман.  - Погуляем и снова за дело.

        Он предложил Огневу держаться вместе, сообщив, что  в лагере немало ребят воевавших в горячих точках,  и все они  «на ножах» с местными авторитетам.

        - Какие  они авторитеты - шакалье,- сплюнул  Зингер. - Только фраеров обжимать могут, да шоблой  метелить. 

        А через неделю у них случилась драка с блатными, в которой Огнев изувечил  здоровенного амбала.

        - Ну, ты  прапор, орудуешь как Рэмбо, - уважительно прогудел  тогда  Душман, а  Зингер  заинтересовался его необычной техникой боя. 

        - Да это я случайно, с перепугу, - отшутился Огнев.

        С тех пор они еще больше сдружились  и  почти все свободное время проводили вместе.   Душман, а в прошлом сержант Сашка Вонлярский,  часто вспоминал  об афганской войне и как-то рассказал эпизод, заставивший Огнева взглянуть на этого безбашенного парня другими глазами.

        «Я тогда на МИ-8  возвращался из Кандагара, куда по приказу комбата  отвозил в госпиталь заболевшего малярией бойца. В вертолете были еще несколько военных и   баба из военторга, сопровождавшая  груз. В предгорьях Гиндукуша, над каким-то кишлаком,  нас подбили из «стингера», и мы стали выбрасываться на парашютах.   Я сиганул третьим. Мимо, вращаясь вокруг своей оси,   пролетел падающий вертолет. Считанные секунды - и он рухнул на землю, расколовшись на части.

        Передо мной выпрыгнула баба из военторга, ее купол виднелся чуть ниже. Сверху кто-то начал стрелять короткими очередями.   Вижу - в «духов».   Я тоже приспособил своего «коротыша» и  стал вести по ним огонь.

        Приземлился в нескольких метрах от вертолета. Следом спустился труп. Я отстегнул парашют  и рванул к машине. У нее уже  стояла  та самая   баба  и билась в истерике  - экипаж и не успевшие выпрыгнуть, были все мертвые.

        Я ей, - беги, спрячься куда-нибудь, сюда идут «бородатые»!

        А она, - нас что, сбили?

        - Да, - говорю, - как видишь.

        - А почему второй борт не улетает?

        - Думаю,   он вызывает «крокодилов». 

        - Он что, не может сесть и забрать нас?

        - Не может, - толкую ей. Если собьют и его, то нас не вытащит никто. Нас просто не найдут. Некому будет наводить «крокодилов».

        А она лепечет, - у меня в штабе друг, он полковник.

        - Это   «духам» расскажешь, - говорю.- Короче, ты прячешься, а я увожу  их в горы. Пока   буду с ними возиться, может кто-нибудь и прилетит за нами.

        А та, - я с тобой. 

        Я ей и толкую, что в своих туфельках она далеко не уйдет. Пару километров, не больше. А если здесь ее «духи» найдут, то убивать не будут. Она для них товар, Тем более что блондинка и молодая. В худшем случае изнасилуют.

        Баба в слезы, -  буду жаловаться в политотдел армии…

        Ну, я сгреб ее за шиворот и затащил внутрь корпуса вертолета, в обломки, к трупам экипажа.

        Говорю, - сиди тихо, может, я за тобой и вернусь.

        Но в горы   сразу не пошел. Вставил в автомат новый рожок  и побежал к кишлаку.   Как и ожидал, «духи» шли оттуда толпой, не таясь. Думали, что серьезного сопротивления им не окажут.

        Ничего личного у меня к ним не было. Но я же не виноват, что там, в горах, нет ни клуба, ни стадиона, ни телевизора и развлекаются они тем, что сбивают вертолеты, а с живых неверных сдирают шкуру или отрезают им голову.

        «Духи» совершили две грубые ошибки.  

        Не убили меня, когда я был в воздухе, и сейчас шли к вертолету толпой. Не иначе, были обкуренные. К тому времени я уже служил   по второму году и не мало их повидал.

        Залег за валун, подождал, когда  подойдут метров на двадцать, и метнул в толпу две «феньки». А затем открыл по ней огонь из автомата. Опорожнив диск, рванул в сторону гор.  Ушел недалеко, с полкилометра. Только залег и приготовился отстреливаться - над головой шум и ветер. 

        Смотрю наверх - там наш вертолет «крокодил».   Завис   надо мной и выпустил целую серию НУРСов.   

        Набегавших «духов»  разнесло в клочья. Затем появился второй и понесся к кишлаку. А из кабины первого на меня пялится летчик   и  машет  рукой, чтобы следовал за ним. Приземлился он возле обломков Ми-8.

        Назад я несся как на крыльях. Когда добежал, десантники загрузили всех погибших и ждали меня.

       Спрашиваю их, - а где девка?