Когда он снова появляется, в руках у Дима  еще один  солдатский вещмешок, офицерский пояс с кобурой  и почти новые яловые сапоги.

        - Он  кладет все около Сашки на землю и присаживается рядом.

        - Так, сначала сапоги. Похоже, мой размер, у сержанта снял.

        Сбрасывает с ног остатки пьексов и, перемотав портянки, натягивает обнову.

        - Как по мне шили.  А это тебе, - протягивает Сашке ремень с кобурой.    -Здесь «ТТ» с запасной обоймой, а  фрицевскую ракетницу выкинь.

        Дим встает на колени, переворачивает мешок и вываливает из него в мох несколько дисков  и гранат. 

        - По три на автомат и по паре «фенек». 

        Затем тянет к себе вещмешок с продуктами и, раздернув горловину, тоже опорожняет его.  Там оказывается два кирпича хлеба, початый ими кусок сала,  три банки тушенки,  пачка сахара и  два цыбика чая.

        Старшина все это раскладывает в вещмешки поровну: боеприпасы и продукты. Потом, побулькав у уха,   сует  в один и флягу со спиртом.

        - Все,  морской порядок, - удовлетворенно произносит он, затягивая бечевками горловины и захлестывая их наплечными лямками.

        Один мешок подвигает к Сашке - твой, а второй, с флягой, взвешивает на руке и отставляет в сторону.

        - Килограммов по  семь будут. Зато своя ноша, как говорят, карман не тянет. Стоп. Нужно еще спичек и курева у ребят пошарить, им они теперь ни к чему, а нам в самый раз.

        Вновь идет к машине. У пробоины наклоняется и оттаскивает в сторону застывшее тело лопаря. Снимает у того пояс с ножом и котомку, которую перебрасывает Сашке. 

        - Посмотри, что в ней, - и исчезает в брюхе машины.

        Сашка лезет рукой внутрь  кожаной котомки и извлекает оттуда две сухие янтарные рыбины,  бурый кусок вяленой оленины   и небольшой, видавший виды котелок.

        Он кладет все на землю, прихватывает котелок и, морщась,  ковыляет к заливу.   Когда возвращается с водой, Дим  сидит на корточках и попыхивает «козьей ножкой». На газете перед ним   початая коробка папирос «Пушка», две пачки махорки, зажигалка и спички.

        - Добрая крупка, «моршанская», до нутра продирает, - щурится он от дыма. - А ты чего бегаешь? Я ж тебе сказал отдыхать.

        - Да я только к озеру, водички вон набрал, - кивает Сашка на котелок. - У лопаря в мешке нашел, а еще рыбу и мясо.

        - Вижу. Тогда давай  налаживать костер. Нужно горячего похлебать, сил набраться.

        Вскоре у самолета   полыхает небольшой огонь, на котором побулькивает и исходит паром котелок с похлебкой  из оленьего мяса.  К этому Дим прибавляет  половину одной из  рыбин, два ломтя ноздреватого, вкусно пахнущего хлеба, несколько кусков сахара и отсыпает из цибика с чаем, горсточку на заварку.

        Чуть спустя, друзья с аппетитом хлебают горячее варево, рвут зубами соленую рыбу и, сполоснув котелок, вновь вешают его на костер, для чая.

        - Давно так не ел, - душевно произносит  Сашка и хлопает себя по тощему животу. А Дим внимательно следит за котелком, и когда тот закипает, сыплет в  него чай  и  снимает с огня. 

        Через несколько минут,  прихватывая бока посудины рукавами, они по очереди прихлебывают из нее и хрустят сахаром.

        После трапезы, разморенный  Сашка откидывается на мешок и бездумно смотрит в небо, а  Дим вытаскивает из-за пояса «вальтер», разбирает его и смазывает маслом из ружейной масленки.

        - Слышь, старшина, а чего у тебя имя такое чудное, «Дим»?   - интересуется Сашка.

 Меня вообще-то Дмитрием кличут, - отвечает тот. Просто ребята так прозвали, давно, еще на флоте. И фамилия  подходящая - Вонлярский.   А у тебя какая?

        - Солнцев.

        - Красивая фамилия.

 На некоторое время приятели замолкают.

        - Слышь, Дим, а эти ребята так и будут лежать, в самолете? 

        - А куда ж мы их денем? Так и будут. Хоронить их негде, кругом вечная мерзлота и гранит. Самолет самое лучшее место. Когда ящики утопим, приладим обшивку на место, чтобы звери не растащили, и пусть себе лежат.

        - Да, наверное, это все, что мы можем для них сделать, - вздыхает Сашка.

        Однако осуществить свои планы друзьям не удалось.

        На следующее утро, когда они, позавтракав, возились с листом дюраля,     прилаживая к нему лямку из парашютной стропы, из тундры донесся тоскливый вой волка и эхо едва различимого выстрела.

        Моряки на мгновение замерли, а потом Дим, приказав Сашке оставаться на месте,  передернул затвор ППШ и рысцой  побежал к  ближайшей сопке.

        Вскарабкавшись на ее вершину, он прилег и, запалено дыша, стал всматриваться в тундру. Выстрел  прозвучал с той стороны, откуда они пришли.

        Через некоторое время старшина заметил на горизонте едва различимые темные точки и услышал позади  громкое сопенье.

 К нему, по склону сопки, забросив за спину автомат, полз Сашка.

        - Я ж тебе приказал оставаться  на месте, - прошипел Дим.

        -  Не, я с тобой, - мотнул тот головой, стряхивая рукавом  пот со лба и устраиваясь рядом.

        - Ну, салага, -  ощерился Дим и вновь впился глазами в синеватую даль.

        Через час точки увеличиваются, и становится ясно, что это идущие в   сторону  озера люди.

        - Один, второй, третий…,  девять человек, - считает  старшина.  - И позади   еще что - то, вроде олени. 

        - Может  саамы или лопари?  - с надеждой смотрит на него Сашка.

        - Или немцы, ищут своего летчика, - парирует Дим. - Слушай, Сань, ты оставайся пока здесь, а я быстренько вниз, патронов прихвачу.

        Когда он возвращается с несколькими дисками за пазухой и лимонками в карманах, Сашка внимательно наблюдает за караваном. Внезапно оттуда что-то на миг взблескивает и гаснет.

        - Бинокль, - сплевывает Дим. Теперь все ясно, это немцы или финны…

        Дав идущим за ним егерям знак остановиться, Кранк  вскидывает к глазам тяжелый горный бинокль и внимательно осматривает  открывшуюся впереди  гряду сопок, с синеющим  в долине озером.

        - Кажется, пришли,- бросает фельдфебель стоящим позади Ланге и лопарю. -       Ты хороший проводник Мунк, и заслужил  глоток рому,- удовлетворенно хлопает он лапландца  по  костистому плечу.

        - Привал на четверть часа!

        Егеря устало опускаются на землю, закуривают и прихлебывают из фляг. Мунк подходит к оленям,   осматривает  их ноги и проверяет  сыромятные крепления навьюченной на животных поклажи.

        - А палить в того волка, тебе Вилли,  не стоило, да еще из «парабеллума», - делает фельдфебель замечание  сидящему рядом с ним Ланге.

        - Надоел его вой, - очень уж тоскливый. - Да и наш Тор нервничает, - кивает он на овчарку. 

        - Больше так не делай, лишний шум нам ни к чему.

        - Да  будет тебе  Ирвин, в этих местах пусто как в Сахаре, - ухмыляется Ланге.

        Затем он подзывает Мунка, наливает в металлический стаканчик немного рому из фляги и протягивает  проводнику.

        - Держи, обезьяна.