Глава 5
ПОДЗЕМЕЛЬЕ РАСКРЫВАЕТ ТАЙНЫ
В узком туннеле были светлые участки и провалы ужасающей темноты. Крохотные факелы торчали у самого потолка, но Холройду приходилось сгибаться почти в двое, чтобы не задеть их головой. По сторонам разбегались туннели еще меньшего размера. В их черные дыры не мог пролезть человек обычного роста. На них не следовало обращать внимания. Главное не заблудиться в лабиринте туннелей побольше. Он должен идти только по этому, главному коридору.
Холройд обратил внимание на один из факелов. Как и другие, он был деревянным… и холодным. Холройд лишь дотронулся до факела, и свет исчез, будто повернули выключатель. На ощупь он обнаружил шарнир, к которому был прикреплен кусок дерева, изображавший факел… чуть повернул его, затем еще… еще… свет снова вспыхнул только тогда, когда факел вернулся в прежнее положение.
Холройд уже собирался тронуться в путь, когда заметил у основания факела табличку, на ней было написано:
У следующего светильника он прочитал:
Мрачными глазами Холройд изучил эту лаконичную фразу. Пока он был способен только оценить бессмысленность поступков этого неведомого Нрада.
Последний из цепочки светильников был у камеры 1. Здесь кончался освещенный коридор, и Холройд, интуитивно шагнув в темноту, обнаружил на ощупь крутые ступени. Он крадучись стал подниматься наверх. По тускло освещенным коридорам от лестницы в глубину здания, он считал этажи. Окон рядом с лестницей не было, и беглец мысленно пытался представить, как выглядел на фоне темно-голубого неба замок, когда его взяли сюда лорд, принцесса и стражники. Сколько было этажей выше поверхности, сколько вросло в землю. Сколько из двухсот миллионов лет, прошедших со дня рождения Холройда, простояли эти стены. Время сбивало логику рассуждений, оно было более враждебно, чем смерть. Забавно, теперь все, что произошло с ним до смерти — ничего не значит. Надо только взобраться по лестнице до самого верха… Десятый этаж, одиннадцатый… двенадцатый.
Он добрался до последнего — двенадцатого, тщательно поискал выход на крышу, и, не найдя его, вступил в проход и осторожно двинулся вдоль него. Потолок здесь был достаточно высок для того, чтобы идти не сгибаясь. Холройд шел как и по уровню темницы, исходя из простой мысли, что игнорируя ответвляющиеся туннели и перемещаясь по прямым коридорам, он не сможет заблудиться. Здесь тоже были таблички на каждом светильнике. На первой он прочитал:
Надписи были похожи. В каждой жили служанки, большинство имели любовников и сочувствовали каким-то бунтовщикам. И все спали. А выхода не было.
Одиннадцатый этаж полностью был занят слугами, которые тоже спали. Холройд беззвучно проследовал вниз по узкой лестнице. На восьмом жили представители общественного зоса, на седьмом — общественного фазоса. Разглядев через маленькое отверстие в дверях раскиданную по их комнатам темную одежду, Холройд понял, что это жрецы и жрицы.
На четвертом этаже располагались апартаменты лорда-принца и табличка рядом с ними гласила: «Принцесса Гия, любимая дочь и наследница».
Значит, эту спесивую красавицу зовут Гия, подумал Холройд. Коварная, алчущая власти и способная на любую подлость Гия. Сцепив зубы, он стал вглядываться в окошко на ее двери, которое было прикрыто занавеской недостаточно плотно. Сквозь щель он увидел большие апартаменты, убранные коврами, заставленные креслами, столами, тумбами. В дальнем конце на правой стене зала была дверь в спальню, которая освещалась большим количеством светильников. Принцесса не спала.
Холройд увидел часть кровати, длинный и узкий полированный стол, в конце которого было закреплено зеркало. Через него можно было видеть кресло, расположенное в стороне от двери за стеной. Там сидела принцесса Гия, и ее губы шевелились.
Прильнув ухом к замочной скважине, Холройд услышал невнятные звуки, создающие монотонную мелодию. Они звучали почти беспрерывно, но смысл слов, произносимых принцессой, был ему недоступен.
Кем бы ни была эта женщина, что бы ни бормотала, но это не помогает ему выбраться из замка Линн.
Холройд еще долго бродил по этажам, увы сбился со счета и, вновь очутившись перед дверью принцессы, понял — это снова четвертый этаж и она все еще говорит.
Справа от двери в апартаменты коварной Гии была еще одна, правда, без окна, но из замочной скважины пробивался тонкий луч света. Присев на корточки, Холройд взглянул туда. Кресло загораживало говорившую, и он снова попытался разобрать слова:
— … сделай, чтобы его минуты стали днями, часы годами, — дни веками. Дай ему познать бесконечность времени, пока он не вышел из тьмы… его минуты — днями… его часы… годы…
Это молитва! Сначала Холройд не пытался вникнуть в ее смысл. Верующие могут без конца повторять заученные догмы, не несущие конкретного значения для мира людей. Монотонный ритм убаюкивал сознание, но Холройд продолжал слушать.
Постепенно его мозг стал воспринимать происходящее более четко, но одновременно закружилась голова, светильники начали слепить глаза. В тело проник ужас, пришла и утвердилась в сознании всеобъемлющая, пронзившая эмоции, как смертоносный клинок, мысль.
«Пусть его дни станут веками».
Они уже стали такими… для Пта!
Слишком поздно Холройд ощутил, что его собственный разум перестал контролировать тело. Теперь над ним властвовал другой разум, не ведающий страха и поступающий безошибочно в любой ситуации. Руки, уже помимо его воли, надавили на дверь, и дело было сделано. Он вошел в спальню принцессы, и та, услышав сухой треск лопнувшего запора, вскочила из кресла.
Паника человека, который привык быть чрезмерно самоуверенным, должна выглядеть смешной, — подумал Пта-Холройд, — доказательство этой истины перед глазами. Но вдруг движения женщины стали нечеловечески легки и быстры, изменилось выражение лица, и взгляд приобрел уверенность в собственной безопасности.
Пта осознал, что произошло на его глазах. Слишком мало он ведал об окружающем мире, но понял — теперь перед ним стоит богиня. Вспышка сознания молившейся принцессы Гии, понявшей, кто стоит у дверей ее спальни, пронеслась через восемь тысяч триста канб к столице Пта, и в ту же секунду богиня Инезия завладела ее телом.
Но Пта в это мгновение позволил Холройду подумать о Таре, которого он предал, оставив камень в полу открытым. Тайные ходы заговорщиков теперь будут раскрыты. Холройд был зол на ту дикую силу, которая снесла дверь, использовала побег из заточения в своих интересах, пренебрегая опасностями и не думая о последствиях. Но перед ним богиня.
Злость ушла из сознания, остался только облик спокойной и красивой женщины, стоявшей перед ним. Память Питера Холройда подсказывала, что ее облик при первой встрече произвел не такое впечатление. Но она тогда уступила ему и первой улыбнулась. Вот и сейчас улыбка ее обезоруживает. Холройд понимал, что Пта не просто поразить улыбкой даже такого очаровательного существа, но если он слит со смертным
