брызг. Вспомнил, как его схватили за ухо узловатые сильные пальцы и потащили со двора в дом…

— Вы отослали Паука, — сказал он. — Ведь так?

Ее челюсти щелкнули, как у механического бульдога. Она кивнула.

— Я наложила изгоняющее заклятие, — сказала она. — Но что-то пошло наперекосяк. В те времена все немного владели магией. У нас не было всяких там DVD, сотовых и микроволновок, но, однако, мы много чего знали. Я просто хотела тебя проучить. И чтобы преподать урок, вытащила из тебя Паука.

Слова-то Толстый Чарли расслышал, но они не имели решительно никакого смысла.

— Вытащили его?

— Оторвала от тебя. Все выходки и трюки. Всю шаловливость. Всю проказливость. Все дурное. — Она вздохнула. — Это было ошибкой. Никто мне не сказал, что если творишь волшебство рядом с такими, как отпрыски твоего папы, любое заклятие усиливается. Все становится больше. — Еще глоток воды. — Твоя мать никогда в это не верила. В глубине души не верила. Но вот Паук… Он много хуже тебя. Твой отец держал рот на замке, пока я не заставила Паука уйти. Но и тогда сказал лишь, что если ты не сможешь все исправить, значит, ты не его сын.

Толстому Чарли хотелось запротестовать, возразить, что это все чушь, что Паук не часть его, так же как он, Толстый Чарли, — не часть моря или темноты. Но он только спросил:

— Где перо?

— О каком пере ты говоришь?

— Когда я вернулся оттуда, куда вы меня послали… Из места со скалами и пещерами… У меня в руке было перо. Что вы с ним сделали?

— Не помню, — сказала она. — Я старая женщина. Мне сто четыре года.

— Где оно? — повторил Толстый Чарли.

— Я забыла.

— Пожалуйста, скажите.

— У меня его нет.

— А у кого оно?

— У Каллианны.

— У миссис Хигглер?

Старуха доверительно наклонилась ближе.

— Остальные две — просто девчонки. Слишком взбалмошны.

— Перед вылетом я позвонил миссис Хигглер. Я заезжал к ней перед тем, как поехать на кладбище. Миссис Бустамонте сказала, ее нет.

Миссис Дунвидди мягко покачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивала сама себя.

— Мне уже недолго осталось. После того как ты уехал в прошлый раз, я перестала есть твердую пищу. Да, да, перестала. Только пью. Кое-какие женщины твердят, что любили твоего отца, но я знала его задолго до них. Тогда я еще была красивой, и он водил меня на танцы. Он подхватывал меня и кружил, кружил… Он уже тогда был старым, но умел сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной. Ты не чувствуешь… — Остановившись, она сделала еще глоток. Рука старухи затряслась, и Толстый Чарли едва успел подхватить стакан. — Сто четыре, — продолжила миссис Дунвидди. — И ни дня не лежала праздно в постели, разве что после родов. А теперь мне конец.

— Уверен, вы доживете до ста пяти, — неловко сказал Толстый Чарли.

— Не говори так! — вскинулась старуха. Вид у нее стал встревоженный. — Не говори!!! Ваша семья и так уже наделала бед. Хватит подталкивать события!

— Я не такой, как папа, — напомнил Толстый Чарли. — Я не волшебный. Вы же сами отдали магию Пауку.

Но она как будто не слушала.

— Когда мы ходили на танцы, это было перед Второй мировой, твой папа шептался с главой джаз- банда, а потом его много раз звали петь на сцену с солистом. И все в зале смеялись и хлопали. Так он подталкивал события. Он пел.

— Где миссис Хигглер?

— Ушла на покой.

— Ее дом пуст. Ее машины нет на месте.

— Ушла на покой.

— Она что… на кладбище?!

Старуха на белых простынях, задыхаясь, хватала ртом воздух. Казалось, она потеряла дар речи и способна только пошевелить рукой.

— Позвать кого-нибудь на помощь? — спросил Толстый Чарли.

Миссис Дунвидди кивнула, но продолжала хватать воздух и задыхаться, поэтому он пошел искать миссис Бустамонте. Та сидела на кухне и смотрела «Опру» по крохотному телевизору на кухонной стойке.

— Она просит вас, — неуверенно сказал Толстый Чарли.

Миссис Бустамонте вышла, потом, вернулась с пустым кувшином.

— Чем ты ее до такого довел?

— У нее что, приступ или еще что-то? Миссис Бустамонте поглядела странно.

— Нет, Чарльз. Она над тобой смеялась. Сказала, от тебя ей сразу полегчало.

— О! Она сказала, что миссис Хигглер ушла на покой. Я подумал, может, у нее в голове мутится, может, миссис Хигглер на кладбище. Об этом и спросил.

Тут миссис Бустамонте улыбнулась.

— На Сан Андреасе. Каллианна уехала на Сан Андреас.

Она налила в кувшин воды из-под крана.

— Когда все началось, — сказал Толстый Чарли, — я думал, это я против Паука, а вы четыре — на моей стороне. А теперь Паука похитили, а вы четыре сговорились против меня.

Закрутив кран, старуха угрюмо уставилась на Толстого Чарли.

— Я уже никому теперь не верю, — продолжал он. — Миссис Дунвидди скорее всего разыгрывает умирающую. Наверное, стоит мне уехать, она выпрыгнет из кровати и будет танцевать чарльстон по всей спальне.

— Она не ест. Говорит, от еды у нее нутро болит. Только пьет.

— Где именно она на Сан Андреасе? — спросил Толстый Чарли.

— Просто уезжай, — ответила миссис Бустамонте. — Здесь твоя семья уже достаточно причинила вреда.

Толстый Чарли хотел было что-то сказать, но передумал и ушел без единого слова.