Он открыл глаза.

Они стояли под открытым небом, на большой ярмарочной площади, в стране, которая никак не походила на Англию.

— Где мы?

— Кажется, это называется Скопье. Городок у границы Италии или еще где-то. Я уже давно сюда приезжаю. Тут готовят потрясающий горячий шоколад. Лучшего я не пробовал.

Они сели за маленький деревянный столик, выкрашенный в огненно-красный цвет. Подошел официант и сказал что-то на языке, который Толстому Чарли показался совсем не итальянским.

— Дос шоколадос, приятель, — сказал Паук.

Официант кивнул и удалился.

— Ну вот, — сказал Толстый Чарли, — сейчас ты втянул меня в еще большие неприятности. Теперь меня объявят в международный розыск или еще что. Про меня станут писать в газетах.

— И что они тебе сделают? — улыбнулся Паук. — Посадят в тюрьму?

— Хватит.

Появился горячий шоколад, и официант разлил его в крошечные чашечки. Температурой он напоминал раскаленную лаву, а консистенцией — что-то среднее между шоколадным супом и шоколадным кремом, но пах восхитительно.

— Послушай, — начал Паук, — ну и напортачили мы с воссоединением семьи, правда?

— Мы напортачили? — переспросил с нажимом на первом слове Толстый Чарли. — Это не я украл мою невесту. Это не я устроил так, чтобы меня уволили. Это не я устроил так, чтобы меня арестовали…

— Нет, — согласился Паук. — Но это ты вовлек в наше дело птиц, да?

Толстый Чарли рискнул сделать крошечный глоток из своей чашки.

— Ух! Кажется, я только что обжегся. — Он посмотрел на брата и увидел у него на лице собственное выражение: тревогу, усталость, испуг. — Да, это я вовлек в наше дело птиц. И что теперь?

— Кстати, здесь готовят довольно вкусную лапшу с мясной подливой.

— Ты уверен, что мы в Италии?

— Не совсем.

— Можно задать тебе вопрос?

Паук кивнул.

Толстый Чарли постарался подобрать слова:

— Та история с птицами. Когда они объявляются стаями и делают вид, будто сбежали из фильма Альфреда Хичкока. Как по-твоему, такое возможно только в Англии?

— А что?

— Потому что, кажется, голуби нас заметили.

Голуби были заняты совсем не тем, что полагается делать голубям. Они не клевали корки от сандвичей и не дергали вверх-вниз головами, выискивая оброненную туристами еду. Они стояли совершенно неподвижно и смотрели. Вдруг захлопали крылья, и к ним присоединилась еще сотня птиц, большая их часть приземлилась на статую толстяка в огромной шляпе, которая стояла в центре площади. Толстый Чарли поглядел на голубей, голуби глядели на него.

— И что нас ждет в худшем случае? — вполголоса спросил он. — Они нас обкакают?

— Не знаю. Но боюсь, они способны на много большее. Допивай свой шоколад.

— Но он же горячий!

— Тогда нам понадобится пара бутылок воды, верно? Гарсон?

Негромкий шорох крыльев, перебранка подлетевших пернатых, и за всем этим — негромкое гульканье, точно кто-то шушукается.

Официант принес им воду, и Паук, на котором, как заметил Толстый Чарли, вдруг снова появилась черная с красным кожаная куртка, распихал бутылки по карманам.

— Это же всего лишь голуби, — сказал Толстый Чарли, но, уже произнося эти слова, понял, что они не соответствуют действительности. Это были не просто голуби. Это была армия. Статуя толстяка почти скрылась из виду под серыми и бурыми перьями.

— Кажется, до того, как птицы решили стакнуться против нас, они мне больше нравились.

— И они здесь повсюду, — добавил Паук, потом схватил Толстого Чарли за руку. — Закрой глаза.

Птицы как одна поднялись в воздух. Толстый Чарли зажмурился.

Голуби набросились, как волк на отару…

Тишина, давление… И Толстый Чарли подумал: «Я в печке». Открыв глаза, он сообразил, что нисколечко не ошибся: истинная печь с красными барханами, которые, уменьшаясь, уходили вдаль, чтобы слиться с жемчужным небом на горизонте.

— Пустыня, — объяснил Паук. — Я подумал, это недурная мысль. Зона, свободная от птиц. Место, где можно спокойно поговорить. — Он протянул Толстому Чарли бутылку с водой.

— Спасибо.

— Итак. Не хочешь рассказать, откуда берутся птицы?

— Есть одно место. Я туда ходил. Там была уйма человеко-зверей. Они все… м-м-м… Они знали папу. Там была птица, ну одновременно и женщина, и птица.

Паук наградил его нехорошим взглядом.

— «Есть такое место»? А подоходчивее нельзя?

— Склон горы, а в нем пещеры. А еще там был обрыв, где скалы уходят в пустоту. Словно бы конец света.

— Начало света, — поправил Паук. — Я слышал про пещеры. Одна знакомая девчонка про них рассказывала. Но сам там никогда не бывал. Так, значит, ты познакомился с Женщиной-Птицей и…

— Она пообещала, что заставит тебя уйти. И… э-э-э… Ну… я принял ее предложение.

— А вот это, — сказал Паук с улыбкой кинозвезды, — было чертовски глупо.

— Я не просил ее причинять тебе вред.

— А как по-твоему, что она собиралась сделать, чтобы от меня избавиться? Написать мне увещевательное письмо?

— Не знаю. Я не подумал. Был слишком расстроен.

— Замечательно. Ну, если выйдет по ее, ты будешь расстроен, а я мертв. Мог бы просто попросить меня уйти, знаешь ли.

— Я и просил!

— Э-э-э… И что я сказал?

— Что тебе нравится у меня дома и что ты никуда не уйдешь.

Паук отпил воды.

— А ей? Что в точности ты ей сказал?

Толстый Чарли постарался вспомнить. А ведь если подумать, сказал он довольно странную вещь.

— Только, что дам ей кровь Ананси, — неохотно признался он.

— Что?

— Она об этом меня попросила.

Не веря своим ушам, Паук уставился на него во все глаза.

— Но это же не только я. Это же мы оба!

Внезапно у Толстого Чарли пересохло во рту. Он понадеялся, что причиной тому был воздух пустыни, и отпил воды из бутылки.

— Подожди-ка. Почему мы в пустыне?

— Никаких птиц. Помнишь?

— Тогда что это? — спросил Толстый Чарли и указал на небо.

Сперва они казались крошечными, потом стало ясно, что они просто очень высоко: они кружили и ложились на крыло.

— Стервятники, — объяснил Паук. — Они на живое не нападают.

— Ага, — согласился Толстый Чарли. — А голуби боятся людей.

Точки закружили ниже; спускаясь, птицы словно бы увеличивались в размерах.

— Намек понял, — сказал Паук, а потом: — Вот черт! Они были не одни. Кто-то наблюдал за ними с