появлялась новая вирусная инфекция. И так далее, пока больной не умирал, в некоторых случаях перенеся десяток инфекционных заболеваний. Иногда пациент оставался жив, истощенный и ослабевший. Уберечь больного от новых и новых инфекций не удавалось, несмотря на все усилия врачей, причем независимо от того, имел он или не имел контакт с другими больными. И установить причину этой странной эпидемии специалисты на Крайдере II не могли. Нельзя сказать, конечно, что решить эту проблему было невозможно, в конце концов все-таки удалось остановить эпидемии на других планетах. Кальхаун читал и перечитывал официальные отчеты предыдущих экспедиций и не мог отделаться от мысли, что здесь что-то не так. Как сообщалось, представитель Медслужбы, который был направлен на борьбу с этими эпидемиями, погиб, но не от болезни, а потому, что корабль его взорвался в космопорте планеты Кастор IV. Это вообще было из ряда вон выходящее событие. Кроме того, в обоих случаях второй член экипажа, тормаль, заражался и погибал, хотя хорошо известно, что тормалям любая инфекция совершенно не страшна.
Непонятно было и то, что в официальных документах факт гибели тормалей никак не объяснялся. Его вообще никак не комментировали. Кальхаун раздраженно перебирал бумаги. Один отчет был составлен тем представителем Медслужбы, который погиб. По крайней мере он должен был объяснить, в чем дело. Другой документ был подготовлен уже после взрыва корабля Медслужбы, но и в этом документе не было объяснений: ни по поводу взрыва на корабле, ни о причинах гибели тормалей.
Пока Кальхаун изучал документы и пытался хоть как-то в них разобраться, “Эскулап 20” летел со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Тот кокон сжатого пространства, который вокруг него образовался, делал этот полет абсолютно безопасным, и вмешательства человека не требовалось. В нижней части корабля находился центральный пульт управления, который следил за работой всех приборов. Он исправно работал уже в течение трех недель и нескольких часов. Вскоре с пульта поступило сообщение, что до выхода из гиперпространства остается всего один час.
Наконец из динамика на пульте управления послышалось: “Выход из подпространства через пять секунд после звукового сигнала”.
Затем раздалось размеренное тиканье, похожее на звук метронома. Кальхаун положил бумаги под пресс-папье и подошел к креслу пилота. Он сел и тщательно пристегнулся. Мургатройд догадался, что должно было произойти. Он прошлёпал к соседнему креслу и приготовился крепко за него ухватиться всеми своими четырьмя лапками и цепким хвостом. Прозвучал гонг, и начался отсчет: пять… четыре… три… два… один!
Корабль завершил свой прыжок в подпространстве. Как и всегда в этот момент, возникло ощущение сильного головокружения и тошноты, которое сменилось ощущением падения по сужающейся спирали. Корабль вернулся в обычное пространство, включились экраны внешнего обзора.
На этих экранах должно было появиться изображение миллиардов звезд всех мыслимых цветовых оттенков и разных степеней яркости, от едва заметного свечения до слепящего блеска звезд первой величины. Знакомых созвездий, конечно, отсюда не увидеть. Млечный Путь еще можно различить, но выглядит он немного по-другому. Туманности Лошадиная Голова и Угольный Мешок должны быть видны, но их очертания непривычны под новым углом зрения. Где-то относительно недалеко должна находиться звезда типа солнца, с этого расстояния, пожалуй, можно было бы различить ее диск. Это и должна быть звезда Крайдер II, и это с ее второй планеты пришла отчаянная просьба о помощи. “Эскулап 20” должен сейчас находиться от планетной системы звезды Крайдер на достаточно близком расстоянии, чтобы она была в пределах видимости его электронного телескопа.
Но такого еще никогда не было!
Медицинский корабль вернулся в обычное пространство. Это определенно так. Он находился на расстоянии сотен световых лет от места старта. Это совершенно точно. Но на экранах почему-то не было видно звезд. Не было Млечного Пути, туманностей. И вообще не было ничего, что можно было бы ожидать в данной ситуации.
Экраны показывали, что корабль находится на поверхности какой-то планеты в окружении множества зданий на фоне ярко-голубого, залитого солнечным светом неба. При более сильном приближении на экранах показались здания Межзвездной медицинской службы. Значит, Кальхаун, совершив огромный прыжок в подпространстве, покрыв в течение трех недель расстояние, равное сотням световых лет, приземлился как раз там, откуда начал свое путешествие!
Мургатройд тоже увидел здания на экранах визоров. Вряд ли он их, конечно, узнал, но приземление всегда было для него радостным событием, так как в то время, как Кальхаун занимался своими делами, Мургатройда окружали вниманием и заботой.
Поэтому, увидев на экранах здания, он сказал: “Чи!” - с большим удовлетворением. Он ждал, когда выйдет с Кальхауном из корабля и все вокруг начнут около него суетиться и выполнять все его желания.
Но Кальхаун сидел совершенно неподвижно, глядя на экраны и не веря собственным глазам. Да, корабль, безусловно, находился на территории пусковой площадки Главного управления Медслужбы. На экранах были видны деревья, небо, облака. Экраны показывали все, что было бы видно из корабля, стоящего на территории пусковой площадки перед последней проверкой в ожидании запуска.
Кальхаун взглянул на прибор, который показывал давление за бортом корабля: семьсот тридцать миллиметров - давление воздуха на поверхности той планеты, где находилось Главное управление Медслужбы. И показания приборов, и изображение на экранах - все говорило об одном и том же.
– Черт! - сказал Кальхаун.
Логично было бы, конечно, пойти к шлюзовой камере, войти внутрь, затем открыть наружную дверь и выяснить, что же, черт возьми, здесь происходит. Кальхаун уже собрался встать и сделать именно так, но почему-то остался сидеть и только крепче сжал челюсти.
Он посмотрел на датчик прибора, который фиксировал местоположение ближайшего к кораблю объекта. Он показывал то, что и должен был бы показывать, если бы корабль находился на стартовой позиции на пусковой площадке. Он проверил температуру обшивки корпуса. Она была именно такой, какой она и должна была бы быть, если бы корабль в течение некоторого времени находился на поверхности планеты. Он снова посмотрел на экраны, затем на магнитометр, который во время прыжка в подпространстве показывал что-то совершенно невероятное, но в обычном пространстве регистрировал только магнитное поле самого корабля. Его показания сейчас были стандартными для условий той планеты, где находилось Главное управление Медслужбы.
Он выругался и, что было довольно нелогично, включил электронный телескоп. Экран засветился ярким, слепящим светом. Пользоваться им было нельзя.
Мургатройд сказал нетерпеливо: “Чи! Чи! Чи!”
Кальхаун шикнул на него. Все это было совершенно немыслимо! Этого просто не могло быть. Некоторое время назад он испытал те ощущения, которые типичны для выхода из подпространства. У него кружилась голова, его тошнило, он испытал ужасное чувство падения по сужающейся спирали. Все это было вполне реально, в этом не было никакого сомнения.
Можно сделать так, что приборы будут давать неправильные показания. Курс подготовки космического врача включал тренировочные “полеты” на кораблях, которые оставались на поверхности планеты, но показания всех приборов были такими, как будто бы эти путешествия были настоящими. Люди, которые готовились стать космическими врачами, совершали воображаемые путешествия, включающие даже контакты с другими планетами. Они включали все, что могло произойти и с кораблем, и на корабле - в общем, все возможные ситуации, вплоть до экстремальных. Но единственное, что нельзя имитировать, - это специфические ощущения при входе и выходе из сжатого пространства, а то, что он все это чувствовал, не вызывало никаких сомнений. Это все произошло в действительности.
Недовольно и раздраженно Кальхаун включил аппарат космической связи. Из динамика послышался характерный шум, какофония звуков, какие обычно можно услышать в атмосфере планеты. Он снова стал пристально вглядываться в изображение на экранах. Все выглядело абсолютно достоверно. Все подталкивало его к тому, что ему нужно выйти наружу через шлюзовую камеру и выяснить, что же все-таки происходит.
Мургатройд сказал нетерпеливо: “Чи!”
Кальхаун медленно отстегнул ремень, который должен был предохранить его от всяких неожиданностей во время выхода из подпространства. Он медленно поднялся с кресла и пошел к двери в шлюзовую камеру.
