токами, чтобы подешевле продать землю и их жилища. Какие барыши можно на этом получить!

– Вы с ума сошли! - взвизгнул Эллисон. - Я только что прибыл на эту планету. Вы же сами видели, как я спускался на парашюте! Я не знаю, что произошло до моего приезда. Как я мог об этом знать?

– Очень просто. Вы вполне могли это все устроить заранее.

Эллисон принял вид оскорбленной добродетели. Кальхаун двигался по шоссе, придерживаясь выбранной им скорости после инцидента с Мургатройдом. Он смотрел по сторонам и вдруг взглянул на свои руки, сжимающие руль. Явно ощутив покалывание в пальцах через определенный временной интервал, он почувствовал, как по коже пробежали неприятные мурашки. Кальхаун взглянул на своего спутника. Эллисон судорожно сжал руки.

– Ну вот и индукционное поле в действии. Вы заметили? - спокойно спросил Кальхаун. - Это так называемый “загон для скота”, и мы стремимся к нему. Если бы мы были скотом, то повернули бы назад.

– Не понимаю, о чем речь? - но руки Эллисона были сведены судорогой. Кальхаун проехал еще несколько метров. Он начал чувствовать отвратительное сокращение мышц, судороги во всем теле. Сердце сжималось под воздействием инородного организму ритма. Оно то останавливалось на секунду, то бешено колотилось, но через равные промежутки времени ощущения менялись: то невыносимая боль, то кратковременная передышка. Ритм изменений что-то настойчиво напоминал. Щелчок - двойной щелчок - пауза; агония - боль - передышка.

Животное не выдержало бы этой боли, оно уже давно свернуло бы с пути, убегая от муки. Животное не выдержало бы. А человек? Да, человек - тоже.

Кальхаун остановил мобиль. Он внимательно посмотрел на Мургатройда. Тормаль был в полном порядке! Он вопрошающе посмотрел в глаза Кальхауну. Кальхаун кивнул ему, но начал говорить, обращаясь к Эллисону. Он говорил медленно, через силу, и в его речи прослушивался тот же ритм: щелчок - двойной щелчок - пауза.

– Посмотрим, будет ли поле возрастать. Вы ведь знаете, что этот трюк использовался на Тексии. Здесь где-то внедрено устройство, регулирующее индукционные токи. Мы попали в зону его действия. Оно гнало людей, как скот. Оно держало людей, как скот.

Он прерывисто вздохнул. Снова агония судорожного сокращения всех мышц. Кальхаун обратил внимание, что Мургатройд, который раньше испытал этот страшный шок, сейчас чувствовал себя нормально, хотя индукционное поле заметно возросло. Значит, лекарство сделало мышечный аппарат тормаля бесчувственным к внешнему раздражителю.

Но электрошок большей силы мог бы его убить! Дикая ярость охватила Кальхауна. Вот и ключик к загадке. Все сходилось. Эллисон потянулся к бластеру, как только. Кальхаун упомянул Тексию П. Это значило, что подозрения Кальхауна относительно участия Эллисона в установке на Майе прибора, вызывающего эффект “загонов для скота”, были справедливы.

Теперь Кальхаун мог ответить на загадочный вопрос, что же произошло на Майе. Все очень просто и страшно. Жителей Майи приучали к этому эффекту постепенно. Сначала - немного дискомфорта, затем воздействие усиливалось до степени, когда дискомфорт переходил в явление, неприятное и заметное для всех. Люди начали готовиться покинуть обжитые места. Вдруг все прошло, и какое-то время неприятных ощущении никто не испытывал. Потом пошла вторая волна, которая сняла людей с места и погнала подальше от этого дискомфорта. Волна тянулась до определенного места, где вдруг опять неожиданно все становилось благополучно. Можно было долго теоретизировать по этому вопросу, но становилось очевидно, что надо искать пристанище там, где это нечто дискомфортное людей не затронет. Люди нашли это место на востоке. Они вычислили, куда им следует бежать, но не могли знать, когда именно. И час настал, когда установка заработала на полную мощность И не было спасения от боли, кроме бегства на восток.

Жители Майя-сити проанализировали все данные и приняли правильное решение, но никому и в голову не пришло, что их намеренно гонят с планеты, как скот! Этого они не знали.

Так примерно выглядела картина, выстроенная Кальхауном. К этому можно было лишь добавить, что ширина волны воздействия этого индукционного поля менялась. Сейчас Кальхаун и его попутчики находились в полосе усиления эффекта “загона для скота”.

Неуверенными движениями Кальхаун достал переносную аптечку. Пальцы не слушались, и он долго искал нужный препарат, затем подал две капсулы Эллисону.

– По чести, я должен был бы предоставить вам пережить все то, что вы сами себе уготовили, но я - медик. Глотайте таблетки.

Эллисон был в панике: идея использования эффекта “загона для скота”, конечно, заключала в себе некоторый дискомфорт, но он не ожидал, что это может быть опасно для жизни. Опыт на Тексии, где крупный рогатый скот подвергался воздействию переменных индукционных токов, перенесенный на Майю и на людей, имел катастрофические последствия. Эллисон сделал судорожное движение и остановился в страхе. Кальхаун мог контролировать свои движения в течение полутора секунд. Он сунул капсулу в рот Эллисона.

– Глотайте! - приказал он.

Мобиль спокойно стоял на скоростном шоссе. Полей по обе стороны шоссе уже не было. Появились кусты и деревья неземного происхождения. Все дышало спокойствием, только темно-оливковые растения- хищники завяли и начали превращаться в неприятное желе. Эллисон поперхнулся первой капсулой, но Кальхаун заставил его проглотить обе. Мургатройд посмотрел сначала на одного, а затем на другого и спросил: “Чи? Чи?”

Кальхаун неловко откинулся на спинку своего кресла, стараясь дышать неглубоко и осторожно, но ничего не мог поделать с сердечным ритмом.

Солнце неярко светило уже далеко за горизонтом; на розоватом небе появились облака, подул легкий ветерок. На первый взгляд все было мирно и спокойно, как всегда на этой небольшой уютной планете. Но обитатели уютной Майи не наслаждались спокойствием: люди бежали, бросив свои города, и сейчас где-то ждали, когда же ненормальное странное явление, вызывающее такие физические страдания, исчезнет? Но оно не исчезало. И бесконечность ожидания становилась еще большей мукой. Три дня продолжался этот кошмар. Беженцы не были готовы к такому повороту событий. Они не могли вернуться домой и не могли оставаться в безопасном месте. У них ничего не было, никаких припасов, не было воды. Теперь им угрожали не боль и страх, а голод.