вдохновение…

– Я играю в небольшом оркестре Йельского университета, – поспешил проинформировать его Джо. – А руководит им Пол Лурье. – Ярроу посмотрел на часы. Он спешил на репетицию, но настырный репортер, казалось, и не думал его отпускать.

– Послушайте, почему бы нам не выпить немного пива? – панибратски предложил Рейли. – Не волнуйтесь, это не отнимет много времени. Минут десять, не больше. А потом я подвезу вас на такси.

После некоторых колебаний Джо согласно кивнул, предоставив репортеру возможность выбрать место для беседы. В ресторанчике было людно, но они нашли подходящий столик, и вскоре перед ними уже стояли две кружки пива.

– Вы действительно не хотите гамбургер? – уточнил у музыканта репортер.

– Нет, благодарю, – вежливо отказался Джо. – Я обычно ничего не ем перед репетицией. Пива будет вполне достаточно, спасибо.

Рейли вернулся через минуту с гамбургером в руке и сразу же приступил к делу.

– Насколько мне известно, вы еще играете на фаготе? – спросил он, открывая свою записную книжку.

– Да, и на английском рожке тоже. – Джо отпил немного пива.

Рейли что-то быстро писал, поглядывая на собеседника маленькими бесцветными глазами сквозь толстые стекла очков.

– Что с вами? – вдруг воскликнул он.

– Не знаю, – с трудом произнес Джо. – Мне очень плохо. Почему-то кружится голова.

– Я принесу воды. – Рейли вскочил на ноги и подошел к Джо в тот самый момент, когда тот застонал и потерял сознание, уронив голову на стол. Рейли быстро схватил свой обкусанный гамбургер и пододвинул его к Джо. – Эй, кто-нибудь! – закричал он в сторону бара. – Немедленно вызовите «скорую помощь»! Этот парень потерял сознание. Вероятно, отравился вашим гамбургером.

Когда вокруг столика собралась толпа зевак, Рейли незаметно выскользнул из ресторана и быстро направился к телефонной будке.

– Все в порядке, старик, приступай к работе.

– Где же Джо? – спросил Пол, нервно оглядывая зал. – Вот уж не похоже на него. Он никогда прежде не опаздывал на репетиции. Ну что ж, придется начинать без него.

Несколько минут спустя в двери показался худощавый молодой человек с длинными прямыми волосами. Он тихо прошел в зал и какое-то время стоял молча, держа в руках футляр с инструментом и прислушиваясь к звукам музыки. Пол повернулся к нему от дирижерского пульта и удивленно вскинул бровь.

– Здравствуйте, чем могу служить?

– Привет, – несколько фамильярно ответил тот, приближаясь к оркестру. – Я старый друг Джо Ярроу и пришел сообщить, что сегодня на репетиции его не будет: что-то с желудком. Он попросил меня заменить его на некоторое время. Мы с ним давно знакомы. Бедный Джо вынужден был отправиться домой, чтобы немного оклематься.

– Ну что ж, – медленно протянул Пол, – рад познакомиться. – Он протянул гостю руку и представился.

– Джон, – ответил на приветствие тот и сразу же открыл футляр, чтобы вынуть оттуда гобой. А Пол тем временем кратко перечислил ему свои требования.

Джон внимательно выслушал Пола и с ходу повел свою партию, как будто уже давно был готов к работе. Убедившись в том, что тот вполне компетентен, Пол сразу же успокоился и полностью переключился на оркестр. Джон только этого и ждал – он незаметно открыл сумку, лежавшую у него под ногами, и включил крошечный магнитофон.

Николь приехала в свой бывший дом, чтобы забрать оттуда оставшиеся вещи. Переступив порог до боли знакомого жилища, она ощутила какую-то странную ностальгию. Ведь что ни говори, а она провела в этих стенах почти половину сознательной жизни, да и сейчас, несмотря на всю свою любовь к Полу, почему-то слегка тосковала по Эдварду. Спешно опустошая многочисленные ящики платяного шкафа и гардероба, она то и дело ловила себя на мысли, что этот процесс доставляет ей какое-то неизбывное страдание, вроде того, которое она испытала много лет назад, навсегда покидая отчий дом. Дело в том, что Эдвард все эти годы словно бы заменял собой отца. Только сейчас ей стало ясно, что как ее родители, так и муж по- настоящему никогда не понимали ее. Совсем недавно она написала родителям во Флориду довольно пространное письмо, но вряд ли они поймут ее нынешнюю жизнь и столь одиозное для них увлечение молодым человеком. Конечно, время меняет людей, но ее родители… Николь всегда с большим почтением относилась к их религиозным убеждениям, поскольку сама испытывала нечто подобное по отношению к искусству.

Собрав наконец все свои вещи и покидая дом, она на мгновение остановилась на пороге гостиной, где сидел Эдвард и невозмутимо читал газету.

– Эдвард, мне не хотелось бы расставаться со скандалом. Поверь, я всегда обожала тебя и даже сейчас желаю тебе всего наилучшего. Давай останемся друзьями. – С этими словами она сделала шаг вперед и протянула ему ключи.

Он не взял их и только с шумом свернул газету.

– Можешь думать что угодно, но я по-прежнему не воспринимаю твой уход как окончательный. Просто не могу поверить, что ты способна вот так просто покинуть этот дом после многих лет совместной жизни.

Николь почувствовала, как в груди у нее защемило.

– Пожалуйста, не надо. Мне и без того тяжело.

– А почему, собственно, я должен облегчать твою участь? С какой стати? Только ты сама способна помочь себе.