радостного настроения, подогреваемого воспоминаниями об их пылкой и нежной ночи.

Она никогда не забудет, как Эдвард ее любил. Потому что сама его любит. Трейси сглотнула образовавшийся в горле ком. Сомнений не было: она испытывала к Эдварду это всепоглощающее чувство, возникновению которого всячески сопротивлялась. Она планировала их роман как краткосрочную связь с единственной целью проверить на горячем, сексуальном парне эффективность изобретенных ею сластей, в которые добавила возбуждающие специи. Трейси не предполагала, что невинный эксперимент может привести к чему-то более серьезному.

Неправда. Предполагала. Трейси не могла лгать самой себе. Ведь, соблазняя Эдварда, она позволяла ему соблазнять ее, отдавая ему не только свое тело, но и свою душу.

Ее сердце болезненно сжалось. Винить ей было некого. Она сама дала волю своим эмоциям. Ее сласти, безусловно, повлияли на влечение к ней Эдварда, но Трейси твердо знала, что ее эксперименты не имели отношения к ее собственным чувствам. Ее чувства к Эдварду были подлинными и чересчур реальными. Ей хотелось большего, но он не обещал ей ничего, кроме того, что она от него получала.

Трейси осознавала, что, выступив инициатором этой связи, она же должна и разорвать ее.

Она понимала это умом, но ее сердце отказывалось смириться с неминуемым. Из глаз Трейси потоком хлынули слезы.

Пока варился кофе, Эдвард изучал содержимое холодильника в поисках продуктов, из которых можно приготовить завтрак. Разговор с Трейси предстоял длинный, поскольку слишком многое надлежало обсудить. В связи с этим Эдвард решил, что будет разумнее сделать это на полный желудок, чем на пустой.

После волшебной ночи Эдварду казалось естественным рассказать Трейси о том, что он к ней испытывает. Он надеялся, что сумеет убедить ее в искренности своих чувств. Хотя он еще не облек свое признание в любви в словесную форму, но возникшая между ними эмоциональная связь должна была, несомненно, довести до сознания Трейси, что он питает к ней глубокую привязанность.

В холодильнике Эдвард нашел яйца, молоко и бекон — все, что нужно для завтрака, — и выложил их на стол, отодвинув в сторону мешавшую ему папку с бумагами и коробку из-под конфет, которыми угощала его Трейси вечером. Из папки выпало несколько листков, и он хотел сунуть их обратно, но замер, привлеченный надписью на обложке папки: «Сласти, возбуждающие страсть».

Заинтригованный, Эдвард открыл папку. Разлинованные страницы содержали рецепты кондитерских изделий, которыми его угощала Трейси на протяжении всего их знакомства.

Тут же, в кармашке папки, Эдвард обнаружил пакетик. Вынув его, он прочитал информацию на ярлыке и похолодел. «Средство для любовников. Эта специя гарантирует усиление полового влечения у вас и возбуждение сладострастия у предмета вашего вожделения».

Эдвард в шоке покачал головой. Он не верил своим глазам и еще раз прочитал набранный мелким шрифтом текст. К несчастью, это не помогло. Смысл написанного не изменился, как и всего того, что с ним было связано.

Раздосадованный сделанным открытием, Эдвард тихо выругался. Он вспомнил, что прежде, чем угощать его конфетами, Трейси пояснила, что хочет услышать его мнение относительно экспериментальной партии конфет, которые собиралась продавать в своей кондитерской. Он был вынужден признать, что ее эротические творения пришлись ему по вкусу. Но она, безусловно, скрыла от него истинный смысл своих экспериментов. Оказывается, он служил для нее всего-навсего подопытным кроликом!

Эта женщина бессовестно его обманула, и доказательства ее обмана он держал в руках. Эдвард с трудом мог поверить, что все, что между ними было, явилось следствием хитроумного плана, хотя, с другой стороны, в его душе теплилась надежда, что всему есть логическое объяснение.

— Доброе утро.

Нежный голос Трейси вернул Эдварда в реальность, прервав тягостные размышления. Он обернулся. Трейси стояла в дверном проеме, облаченная в короткий шелковый халатик, скорее подчеркивавший, чем скрывавший ее пышные формы. Ее лицо с порозовевшими от бурной ночи щеками сияло, волосы были слегка спутаны, что придавало ее облику необыкновенную чувственность и привлекательность. Если бы Эдвард не обнаружил изобличающие Трейси улики, требовавшие незамедлительного объяснения, то сорвал бы с нее одежды и овладел бы Трейси тут же, на этой чертовой кухне.

Однако первым делом следовало выяснить правду о конфетах, которыми она его угощала.

— Привет, — отозвался он, стараясь не выдать своих эмоций. — Что это такое? — спросил Эдвард, начисто забыв о завтраке, и указал на открытую папку с секретными рецептами.

Трейси ахнула, и ее глаза в испуге расширились.

— Я… — Растерянно переминаясь с ноги на ногу, она облизнула пересохшие губы и предприняла вторую попытку дать объяснения: — Это рецепты новой партии конфет, которые я собиралась продавать в «Райской усладе».

— Я догадался, — процедил Эдвард с плохо скрываемым раздражением, чувствуя, как внутри все закипает от гнева. — Мне посчастливилось попробовать все твои образцы. Но меня волнуют не столько конфеты, сколько то, что ты в них добавляла. Согласно этим рецептам, у тебя как будто получилась интересная стряпня. И, насколько я понял, скармливая ее мне, ты проводила на мне опыты.

Трейси поморщилась, очевидно поняв, на что он намекает. Но в отличие от других женщин, с которыми Эдварду доводилось иметь дело, она не стала ни врать, ни изворачиваться.

— Да, — прошептала она, и ее лицо побледнело. — Я хотела убедиться, что купленное мной стимулирующее средство работает, поэтому и попросила тебя попробовать конфеты, чтобы по твоей реакции определить его эффективность.

Эдвард отказывался верить своим ушам. Он не мог уразуметь, как могла Трейси поверить в подобную чепуху.

— И к какому выводу ты пришла относительно этих конфет и моей реакции на них, Трейси? — поинтересовался он, желая узнать, что она думала по поводу полученных результатов.

Она отвела глаза от его сверлящего взгляда и потупилась. Ее пальцы нервно теребили поясок халата.

— Конфеты, вернее их содержимое, однозначно соблазнили тебя.

Эдвард скрестил на груди руки.

— Нет, моя дорогая. Меня соблазнила ты, — с вызовом сообщил он.

— Это ты так думаешь, — возразила Трейси тихо, с нескрываемой болью в голосе. — Но на самом деле твоя реакция была спровоцирована индийскими специями.

— Посмотри на меня, — приказал Эдвард. Ему нужно было, чтобы Трейси своими глазами увидела то, что он не мог и не хотел скрывать. Когда их взгляды встретились, он спокойно сказал: — Твои специи на меня не подействовали.

— Я знаю, что мне будет трудно разубедить тебя, но это истинная правда. — Она вздернула подбородок. — Эти специи — причина каждой нашей с тобой близости.

Эдварда охватило отчаяние. Господи, неужели она всерьез верит подобной чепухе?! Но упрямо сжатые губы и обреченный взгляд Трейси указывали на то, что она и в самом деле считала, что он занимался с ней любовью исключительно под воздействием дурацких специй!

— Хорошо, расскажи мне, чем отличается подлинная страсть от спровоцированной похоти, и я докажу тебе, что мне не нужны никакие стимуляторы, чтобы возжелать тебя.

— В первый раз, когда мы целовались, ты ел «Зов страсти», — выпалила Трейси, ее пальцы продолжали теребить пояс. — Потом, в тот день, когда мы ужинали у меня, и все закончилось сексом на кухонном столе, ты перед этим попробовал «Пьяное сердце». Но наиболее яркое свидетельство того, что конфеты и содержащиеся в них добавки способны вызывать вожделение, я получила после того, как послала тебе в ресторан коробку «Экстаза любви». Помнишь, что произошло потом?

— Господи, Трейси, как мог я забыть?! — Эдвард в отчаянии взъерошил волосы, ломая голову над тем, как убедить ее, что его страсть настоящая и не имеет никакого отношения к стимулирующим добавкам. — Съев «Экстаз любви», я действительно воспылал к тебе неукротимой страстью, но порошок здесь ни при чем. Я захотел тебя, потому что, смакуя конфеты, я думал о тебе и о том, чем мы занимались накануне, и это меня завело. Ты меня завела.

— Тогда как ты объяснишь другие случаи, когда мы могли бы заниматься сексом, но не занимались? В те дни ты не ел конфеты.