только хорошее?
– Ну конечно. Он сказал, вы хотите стать писателем, – улыбнулся Габриэль.
Я была приятно удивлена, что Кристиан и в самом деле рассказывал обо мне, ведь тот наш разговор был просто легкой светской болтовней.
– Да, мне нравится писать; может, когда-нибудь…
– Что ж, если вы хоть вполовину так талантливы, как те люди, с которыми он уже меня свел, я с радостью посмотрю ваши литературные опыты. – Он полез во внутренний карман и извлек оттуда кожаный бумажник, а из него – визитную карточку. – Я знаю, что сейчас говорить об этом еще рано, но когда вам захочется кому-то продемонстрировать, на что вы способны, надеюсь, вы вспомните обо мне.
Я собрала в кулак всю свою волю и принудила себя стоять прямо, проверив, не отвисла ли у меня челюсть и не дрожат ли колени. «Надеюсь, вы вспомните обо мне». Этот человек, доверенное лицо Кристиана Коллинсворта, новоявленного корифея нашей литературы, только что сказал, что надеется, что я о нем не забуду. Свихнуться можно.
– Спасибо, – хрипло выговорила я, пряча карточку в сумку. Я знала, что при первой же возможности изучу каждый миллиметр этого маленького прямоугольничка. Оба они посмотрели на меня и улыбнулись, и до меня не сразу дошло, что мне пора уходить.
– Что ж, мистер Брукс, Габриэль, очень была рада с вами познакомиться. Сейчас мне пора идти, но я надеюсь, наши пути скоро пересекутся.
– И я очень рад, Андреа. Поздравляю вас с превосходным местом. Вы только-только из колледжа и уже работаете в «Подиуме». Это очень впечатляет.
– Я тебя провожу. – Кристиан взял меня за локоть и сделал знак Габриэлю, что сейчас вернется.
Мы остановились у стойки, и я сказала Лили, что иду домой. Под аккомпанемент томных вздохов Уильяма она ответила, что не собирается ко мне присоединяться, – что было и без того очевидно. На ступеньках, ведущих вверх, на улицу, Кристиан поцеловал меня в щеку.
– Удачно мы сегодня столкнулись. У меня предчувствие, что Габриэль будет сейчас вовсю тобой восторгаться, – ухмыльнулся он.
– Да мы едва пару слов друг другу сказали, – честно ответила я, спрашивая себя, с чего это они все такие любезные.
– Да, Энди, но ты не отдаешь себе отчет, как мал литературный мир. Не важно, что ты пишешь – детективы, исторические романы или газетные статьи, – тут все друг друга знают. И Габриэлю не нужно знать о тебе много, чтобы понять, на что ты способна: ты работаешь в «Подиуме», ты внятно и интересно излагаешь свои мысли и, в конце концов, ты мой друг. Он ничего не теряет, дав тебе свою карточку. Он же не может знать наверняка: а вдруг перед ним новый многообещающий автор. И поверь, Габриэль Брукс – это человек, с которым стоит водить знакомство.
– Да уж, не сомневаюсь. В общем, как бы то ни было, пора домой – через несколько часов мне опять на работу. Спасибо за все, я тебе очень благодарна. – Я потянулась, чтобы поцеловать его в щеку; где-то в глубине души я ждала, что он повернется ко мне, и – где-то еще глубже – хотела, чтобы он это сделал; но он только улыбнулся.
– Встретиться с вами, Андрея Сакс, было большим удовольствием. Доброй вам ночи.
И прежде чем я что-то ответила, он повернулся и направился к Габриэлю.
Я покачала головой и пошла ловить такси. Начинался дождь – не проливной, а так, небольшие редкие капли, – и, конечно, на всем Манхэттене не было ни одного свободного такси. Я набрала номер гаража «Элиас-Кларк», назвала свой пин-код, и через шесть минут передо мной, скрипнув тормозами, остановился лимузин. Алекс оставил мне на автоответчике сообщение: сегодня он весь вечер собирается сидеть дома и составлять конспекты занятий. Давненько я не делала ему сюрпризов! Самое время выкинуть что-нибудь эдакое! Водитель согласился подождать, и я побежала к себе наверх, быстренько приняла душ, привела в порядок волосы и собрала сумку со всем необходимым на завтра. Шел двенадцатый час, машин на улицах поубавилось, и уже через пятнадцать минут я была у Алекса в Бруклине. Он так обрадовался, когда увидел меня, и все не переставал удивляться, как я решилась приехать в Бруклин так поздно, да еще среди рабочей недели, говорил, что это для него самый лучший подарок. И когда я вытянулась рядом с ним, положив голову на его плечо, и смотрела «Конана», слушала его размеренное дыхание, а он играл моими волосами, – я, кажется, совсем не думала о Кристиане Коллинсворте.
– Э… здравствуйте. Могу я поговорить с редактором раздела кулинарии? Нет? Что ж, тогда, может быть, с его помощником или еще кем-то, кто скажет, когда выходят обзоры ресторанов? – допрашивала я неприветливого секретаря приемной «Нью-Йорк таймс». Та в ответ только гавкала: «Что вам надо?» – и притворялась – а может, и нет, – что мы с ней говорим на разных языках. Мое упорство, однако, возымело действие, и после того, как я трижды спросила ее имя («Мы не даем такой информации»), пригрозила доложить обо всем ее руководству («Вы думаете» им есть до этого дело? Да я прямо сейчас позову своего шефа») и клятвенно пообещала, что лично заявлюсь к ним на Таймс-сквер и сделаю все, что в моих силах, чтобы ее уволили («Да неужели? Как я испугалась!»), она устала от меня и соединила с кем-то еще.
– Редакция! – неприязненно рявкнула женщина. Интересно, когда я отвечаю по телефону из офиса, у меня тоже бывает такой голос? Если нет, очень жаль. Услышать что-нибудь милое и доброжелательное было бы настолько странно, что лично мне непременно захотелось бы сразу же повесить трубку.
– Здравствуйте, у меня только один маленький вопрос, – я старалась успеть прежде, чем ей надоест и она грохнет трубкой, – я хотела узнать, была ли во вчерашнем номере рекламная заметка о ресторане азиатской кухни?
Она вздохнула так, будто я попросила для научных экспериментов одно из ее легких. Потом вздохнула еще раз.
– А вы смотрели в Интернете? – новый вздох.
– Да-да, конечно, но я…
– Потому что, если бы такая заметка была, вы бы ее там нашли. Я же не могу помнить все, что мы печатаем.
Я сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.
