– Серьезно, Джеймс, это чепуха. Я бы нашла сережку через десять минут в любом городе планеты, – решила она вдруг подыграть мне, а почему, я не знала. – Трудновато пришлось бы, только если б она не сказала, в каком именно городе ее потеряла. Но и тогда бы мы наверняка ее нашли.

Джеймс изобразил священный трепет и повернулся, чтобы уйти.

– Ладно, девочки, повеселитесь сегодня, уж постарайтесь. Она все-таки вас еще не совсем заела. Я серьезно, ведь не совсем еще, правда? В психушку вам еще рано. Хм, да. Ну ладно, всего хорошего…

– Не спеши, голубенький! – раздался чей-то громкий пронзительный фальцет. – Ну-ка топай назад и расскажи девочкам, где были твои мозги, когда сегодня утром ты напялил на себя это убожество! – Найджел схватил Джеймса за ухо и поставил между нашими столами.

– Да ладно тебе, Найджел, – заныл Джеймс, притворяясь обиженным, но явно очень довольный тем, что его трогает сам Найджел, – не придуривайся, скажи, что тебе нравится этот топчик.

– Нравится это? Думаешь, мне может нравиться бестолковая смесь гомика с футболистом? Джеймс, Джеймс, ты здесь что-то недодумал!

– Ну что тебе в ней не нравится? Мне кажется, очень сексуальная маечка.

Мы с Эмили кивнули, подтверждая его слова. Может, он и не был одет с большим вкусом, но выглядел, что называется, круто. Да и вообще не слишком приятно выслушивать такие комментарии из уст человека, который сам одет в полосатые, заправленные в сапоги джинсы, черный свитер с вырезом буквой V спереди и вырезом в форме замочной скважины сзади, открывающим волнистые мышцы спины. Довершали этот живописный ансамбль расхлябанная соломенная шляпа и еле заметная подводка для век.

– Деточка, мода нужна не для того, чтобы выставлять всем напоказ, какой именно секс ты любишь. Не- а, она вовсе не для этого! Хочешь, чтобы было видно немного кожи? Оч-чень сексуально, пускай будет видно! Хочешь показать эти молодые красивые выпуклости? Оч-чень хорошо. Но зачем так сразу заявлять, какие именно позы ты предпочитаешь? Понял, дружок?

– Найджел! – Теперь Джеймс притворялся расстроенным, чтобы скрыть, как приятно ему находиться в центре внимания.

– Не перебивай меня, детка! Иди к Джеффи и скажи ему, что тебя прислал я. Пусть он даст тебе майку с квадратным вырезом от Кельвина Кляйна, которую мы использовали на съемках в Майами. Такая шикарная, черная – просто слюнки текут. Она создана, чтобы ее носили. Шоколадка, пальчики оближешь. Ну иди, иди быстрее. Да не забудь вернуться, покажешься мне.

Джеффи ускакал, как довольный кролик, а Найджел повернулся к нам.

– Вы уже закупили ее одежду? – Он не обращался ни к кому в частности.

– Нет, она еще не смотрела каталоги, – устало ответила Эмили, – сказала, что сделает это, когда вернется.

– Только не забудьте предупредить меня заранее, я не хочу это пропустить! – И он зашагал в направлении кладовой – возможно, ему хотелось взглянуть на преображенного Джеймса.

Я уже однажды наблюдала, как проходит обновление гардероба Миранды, и это было совсем не так приятно. Когда я только начала работать, Миранда как раз была на показах весенних коллекций прет-а- порте; вероятно, она переходила от подиума к подиуму с альбомом в руках и готовилась к тому, чтобы вернуться в Штаты и заявить высшему свету Нью-Йорка, во что они будут одеваться в следующем году, и среднему классу всей Америки – во что они хотели бы одеться в следующем году. И конечно же, все это совершалось посредством того единственного журнала, к мнению которого привыкли прислушиваться американцы. Я тогда еще не знала, что, курсируя между подиумами, Миранда наблюдает за всем происходящим на них так внимательно еще и потому, что тщательно отбирает вещи в свой собственный новый гардероб.

Через пару недель после своего возвращения из Европы Миранда давала Эмили список модельеров, чьи каталоги она желала бы видеть. Как правило, избранные со всех ног кидались составлять свои каталоги – они часто даже не проявляли свои фотографии до тех пор, пока их не запрашивала Миранда. В такие дни все в «Подиуме» стояли на ушах. Конечно, когда она захочет разобраться во всем этом море дорогущих шмоток и выбрать собственную экипировку, ей будет не обойтись без Найджела. Следует быть наготове и редактору отдела аксессуаров, чтобы выбрать сумки и туфли. Может понадобиться и редактор отдела моды – убедиться в безукоризненности ансамбля, особенно если он включал в себя что-нибудь столь значительное, как, например, шуба или вечернее платье.

Когда вся одежда, привлекшая внимание Миранды, бывала доставлена в редакцию, туда приезжала и ее личная портниха – несколько дней уходило на то, чтобы подогнать все по фигуре Миранды. На эти дни Джеффи полностью освобождал кладовую, там закрывались Миранда и ее портниха, и никакой собственно редакционной работы в это время не велось. Когда в прошлый раз происходила примерка, я подошла к двери кладовой как раз вовремя, чтобы услышать крик Найджела: «Миранда Пристли! Немедленно снимите это барахло! В этом платье вы похожи на потаскуху! Вы-ли-та-я шлюха!» Я тогда прижала ухо к замочной скважине – рискуя здоровьем и даже жизнью, если дверь внезапно распахнется, – и ждала, что вот сейчас она отчитает его так, как только она одна умеет это делать, – но все, что я услышала, было кроткое согласное журчание и шорох снимаемого платья.

Теперь я проработала здесь уже достаточно долго, и все шло к тому, что честь заказывать одежду для Миранды Пристли выпадет мне. Четыре раза в год, как часы, она просматривала каталоги, словно все, что в них было, являлось ее собственностью, и выбирала костюмы от Александра Маккуина и юбки от Прады, будто это были шестидолларовые футболки из магазина «Л.Л. Бин». Одна желтая галочка на узких брюках от Фенди, другая – на юбочном костюме от Шанель, третья (с большой перечеркивающей пометкой «Нет») – на шелковой блузке. Пробежали – отметили, пробежали – отметили, и вот наконец мы имеем полный гардероб одежды от-кутюр, которая иногда еще даже не была готова.

Я наблюдала, как Эмили рассылает списки с предпочтениями Миранды модельерам. Она никогда не оговаривала размер и цвет, потому что каждый уважающий себя дизайнер точно знал, что подойдет Миранде Пристли. Конечно, недостаточно было просто сшить одежду нужного размера – потому-то все прибывающие вещи подгонялись непосредственно в редакции и теперь уже могли считаться сшитыми на заказ. Наконец, когда весь гардероб был подобран, подогнан и на лимузине доставлен в ее квартиру, Миранда избавлялась от устаревшего барахла, и вороха творений Ива Сен-Лорана, Селин и Гельмута Ланга прибывали в мешках для мусора обратно в редакцию. Большинству вещей было по четыре или по шесть месяцев, все это добро надевалось лишь раз или два, а часто вовсе оставалось ненадеванным. Это была одежда невероятно стильная, чрезвычайно эффектная, такой еще даже не было во многих дорогих магазинах, но это были вещи прошлого сезона, а значит, столь же мало устраивающие Миранду, как какие- нибудь дешевые брюки из искусственной кожи.