– Посмотри вторую сумку, – сказал Джеффи, – ты ведь не наденешь этот бархатный костюм с задрипанной сумкой, которую повсюду таскаешь.
Из второй, еще более разбухшей сумки так и посыпались туфли, сумочки и пальто. Там были две пары сапожек от Джимми Чу – одни до середины икры, другие по колено, две пары босоножек от Маноло, классические черные «лодочки» от Прады и сиротливая пара мокасин от Тода, про которые Джеффи тут же сказал, что в офисе их носить нельзя. Я повесила через плечо бесформенную красную замшевую сумку и обратила внимание на две переплетающиеся буквы С на ее боку, но она была далеко не такой красивой, как шоколадного цвета кожаная сумка от Селин. Венцом всего этого великолепия стало длинное пальто прямого покроя с крупными пуговицами, на которых были видны инициалы Марка Джекобса.
– Ты шутишь, – мягко сказала я, поглаживая солнечные очки от Диора, которые он, по-видимому, положил не без умысла, – ты надо мной смеешься.
Ему явно польстило мое восхищение; он кивнул:
– Отблагодаришь меня тем, что будешь все это носить, идет? И никому не говори, что я снял для тебя сливки; дни, когда я выношу одежду из кладовой, здесь считаются самым большим праздником.
Тут в коридоре послышался голос Эмили, и Джеффи испарился. Я спрятала свою новую одежду под стол.
Вошла Эмили; она принесла из столовой свой обычный обед: фруктовое пюре и салат из латука с брокколи, сдобренный ароматным уксусом. Не положенной к такому салату смесью уксуса и оливкового масла – просто уксусом. Миранда вот-вот должна была приехать – только что звонил Юрий, – и у меня не оставалось моих семи драгоценных минут, чтобы слетать за супом. Вообще-то дело было даже не в этом: я просто не находила в себе сил на то, чтобы пробиться сквозь толпу трескунов, подвергнуться унизительному осмотру кассирши и потом спрашивать себя, не наношу ли я непоправимый ущерб своему здоровью, заглатывая обжигающе горячий (и очень жирный!) суп так быстро, что у меня ноет пищевод. Как-нибудь обойдусь, решила я. Ничего со мной не случится. Если верить моим здравомыслящим коллегам, это только укрепит мой дух. А кроме того, рассудила я, брюки стоимостью две тысячи долларов не будут смотреться так эффектно на девушке, которая не может справиться со своим аппетитом. Я вновь опустилась на стул и подумала, что вот теперь я вполне соответствую духу журнала «Подиум».
Глубины моего сна пронзила яростная трель сотового телефона, и я, даже еще не покинув их, заволновалась: а не она ли это? После того как я с космической скоростью и более или менее твердо установила, кто такая «она», где я нахожусь и какой сегодня день, пришло осознание того, что звонок в восемь утра в субботу не предвещает ничего доброго. В такой час никто из друзей не стал бы меня будить; да и родители, несколько лет встречая глухое сопротивление с моей стороны, нехотя примирились с тем, что до полудня их дочь на звонки не отвечает.
Примерно семь секунд я размышляла над этим и над тем, какой бы могла быть причина, по которой мне необязательно было бы отвечать на этот телефонный звонок, – но в памяти еще были свежи доводы Эмили, и я вытащила-таки руку из-под теплого одеяла. Я успела поднести к уху телефон до того, как звонивший нажал отбой.
– Алло? – Я осталась довольна тем, как прозвучал мой голос – бодро, вполне отчетливо; можно было подумать, что последние несколько часов я провела достаточно деятельно, а не дрыхла без задних ног, – такой глубокий и тяжелый сон наверняка свидетельствовал о том, что у меня проблемы со здоровьем.
– Доброе утро, малышка. Хорошо, что ты проснулась. Хотел сказать, что я сейчас на Третьей авеню, в районе Шестидесятых улиц, так что минут через десять подъеду, идет? – зарокотал в трубке голос отца. Я же переезжаю! Я же сегодня переезжаю! Я совсем забыла, что папа обещал мне помочь упаковать вещи и перевезти их на новую квартиру, которую мы сняли с Лили. Мы перевезем коробки с одеждой, дисками, фотографиями, пока настоящие грузчики будут сражаться с моей гигантской кроватью.
– А, привет, папочка, – промямлила я, уже не пытаясь изображать бодрячка, – я думала, это она.
– Нет уж, сегодня обойдемся без нее. Лучше скажи, где мне припарковаться. Там есть какой-нибудь гараж?
– Да, как раз под моим домом, с выездом на Третью авеню. Назовешь им номер моей квартиры, и они дадут тебе скидку. Ладно, пап, пойду одеваться.
– Да, малышка. Надеюсь, ты сегодня настроена поработать.
Я рухнула на подушки и взвесила свои шансы еще немного поспать. Они были достаточно призрачными, если учесть, что папа специально приехал из Коннектикута для того, чтобы помочь мне переселиться. Тут привычно заверещал будильник. Ага! Так я, значит, еще вчера помнила, что мне сегодня переезжать. Это подтверждало, что я еще не совсем свихнулась. Что ж, все-таки утешение.
Вылезать из постели было, пожалуй, даже тяжелее, чем в будни, хотя тогда мне приходилось это делать на несколько часов раньше. Тело бунтовало и всячески старалось напомнить о необходимости восполнить пресловутый «дефицит сна» (знаем из курса психологии), но я рывком подняла его с постели. Рядом с кроватью лежала кое-какая одежка – единственное, кроме моей зубной щетки, что еще оставалось неупакованным. Я натянула синие спортивные штаны, трикотажный свитер с капюшоном и сунула ноги в замызганные серые тапочки, объехавшие со мной полсвета. Только я все это проделала, как снизу, от входа, позвонили.
– Да, пап, я тебя сейчас впущу, подожди секунду.
Через пару минут в дверь постучали, и вместо отца на пороге появился взъерошенный Алекс. Выглядел он отлично, как и всегда; на нем были приспущенные на бедрах выбеленные джинсы и облегающий серый свитер. Он был в очках в тонкой оправе, которые носил, только когда глаза слишком уставали от линз (сегодня они у него были прямо-таки красные); волосы торчали в разные стороны. Мы не виделись с прошлого воскресенья, когда после полудня выпили по чашке кофе. Мы хотели провести вместе весь день и всю ночь, но Миранде срочно потребовалось, чтобы кто-нибудь посидел с Кэссиди, пока она повела к доктору Каролину, и я оказалась первой, кто ей подвернулся. Когда я добралась до дома, было уже слишком поздно, а ему уже порядком надоело приходить только ради того, чтобы посмотреть на меня, и я его вполне понимала. Он хотел остаться на эту ночь, но я стеснялась родителей. Хотя все, кому было до этого дело, знали, что мы с Алексом спим вместе, демонстрировать это вовсе не стоило. Поэтому не очень хорошо, что он оказался здесь, когда отец мог приехать с минуты на минуту.
– Привет, детка. Я подумал, вдруг вам понадобится помощь? – В руках у него был пакет, в котором – я знала – были мои любимые соленые бейгели и кофе. – Твоего отца еще нет? Я и ему принес кофе.
– А я думала, у тебя сегодня репетиторство, – сказала я. В этот момент из своей спальни вышла Шанти; на ней был черный брючный костюм. Проходя мимо нас, она кивнула, пробормотала что-то насчет «много
