серого цвета, без намека на голубизну. Они, решает он, размышляя позднее, не сизоватого или жемчужного оттенка, а цвета тучи, готовой разразиться снегопадом.

— Это кафедральный город. По-моему, на Дунае. Отчасти по-французски — очевидно, bon (хорошо). Не в согласии с Хамельном. Это просто. Хамельн — Волшебный дудочник — крысы. Ratis bon. Ratisgood. Крыса — это хорошо. В Хамельне так не думают.

Он смеется, потом резко замолкает. Что он несет, разболтался, как идиот.

— Fillupten (Заполните десять). Девять букв.

— Это анаграмма, — моментально отвечает он. — Plentiful (обильный).

Удивленно покачивая головой и улыбаясь, она заполняет клеточки кроссворда.

— Как это у вас так быстро получается?

— Это нетрудно. Надо вникнуть в их манеру мыслить, подбирать синонимы. Можно мне?

Он протягивает руку за газетой и карандашом. Думая над кроссвордом, он в то же время изучающе наблюдает за ней — как она достает из сумочки сигарету и закуривает; чуть наклонив голову к плечу, смотрит на него. «Астра, Тассо, цветок, ландо…» В первый и единственный раз за все время их связи он полностью владеет собой, и ко времени, когда он, вписав в клеточки тридцать слов, вернул ей газету, они медленно проезжают предместья небольшого городка, мимо маленьких садиков и высоких труб. За ее головой видны давно знакомые веревки с развешанным бельем, выкопанные бомбоубежища, огородные участки, почерневшие от проходящих поездов кирпичные домишки. В купе темнеет — они въезжают под железный навес вокзала.

— Блетчли, — объявляет проводник. — Станция Блетчли.

— К сожалению, моя остановка, — говорит он.

— Да, — отвечает она, задумчиво глядя на решенный кроссворд, потом улыбается. — Да. Знаете, я догадывалась.

— Мистер Джерихо! — зовет кто-то. — Мистер Джерихо!

* * *

— Мистер Джерихо!

Он открывает глаза. На мгновение не может понять, где он. Неясные очертания платяного шкафа в сумерках можно принять за вора.

— Да, — садится он на незнакомой постели. — Извините. Миссис Армстронг?

— Мистер Джерихо, четверть седьмого, — кричит она с середины лестницы. — Ужинать будете?

Четверть седьмого? В комнате почти темно. Достал из-под подушки часы, щелкнул крышкой. К своему удивлению, понял, что проспал весь день.

— Было бы совсем неплохо, миссис Армстронг. Благодарю вас.

Сон был тревожно отчетлив — несомненно более материален, чем эта призрачная комната. Сбросив одеяла и став голыми ногами на холодный пол, он испытал ощущение, словно находится где-то меж двух миров. Им овладела странная уверенность, что Клэр о нем думала и его подсознание, наподобие радиоприемника, ловило идущие от нее сигналы. Дикая мысль для математика, рационалиста, но он никак не мог от нее избавиться. Отыскав мешочек с туалетными принадлежностями, накинул на пижаму пальто.

Из ванной на втором этаже выскользнула фигура в голубом фланелевом халате и с белыми бумажными бигуди в волосах. Джерихо вежливо кивнул. Женщина, в замешательстве взвизгнув, помчалась по коридору. Джерихо разложил туалетные принадлежности: кусочек карболового мыла, безопасную бритву с лезвием полугодовой давности, деревянную зубную щетку со стершейся вконец щетиной, почти пустую банку розового зубного порошка. Краны гудели. Горячей воды не было. Минут десять он скреб подбородок, пока кожа не покраснела и не покрылась капельками крови. Вот где скрываются подлинные бедствия войны, думал он, промокая лицо грубым полотенцем: в мелочах, в тысяче мелких унижений из-за вечной нехватки туалетной бумаги, мыла, спичек, чистой одежды, невозможности помыться. Гражданское население доведено до нищеты. От людей пахло — вот в чем была правда войны. Над Британскими островами, словно отвратительный туман, висел кислый запах немытых тел.

В столовой было еще двое постояльцев — мисс Джоби и мистер Боннимен. В ожидании ужина завязался сдержанный разговор. Мисс Джоби была в черном, на груди брошь с камеей. Боннимен в зеленоватом твидовом костюме, с набором авторучек в нагрудном кармане. Должно быть, инженер из отделения бомбочек, предположил Джерихо. Дверь кухни распахнулась — вошла миссис Армстронг с тарелками.

— Вот и мы, — прошептал Боннимен. — Держись, старина.

— Брось, Артур, больше не заводи ее, — попросила мисс Джоби, игриво ущипнув его за руку, на что Боннимен скользнул рукой под стол и стиснул ее коленку. Джерихо, сделав вид, что не замечает, принялся разливать по стаканам воду.

— Картофельный пирог, — с вызовом объявила миссис Армстронг. — С подливкой. И картофелем.

Они молча созерцали дымящиеся тарелки.

— Довольно, э-э, солидно, — нарушил молчание Джерихо.

Ужин прошел в молчании. На сладкое было что-то вроде печеного яблока с заварным кремом. Когда с ним было покончено, Боннимен, закурив трубку, объявил, что по случаю субботнего вечера они с мисс Джоби отправляются в кабачок «Восемь колокольчиков», что на Букингем-роуд.

— Разумеется, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, — сказал он таким тоном, из которого Джерихо заключил, что ему будут не очень рады. — У вас есть какие-нибудь планы?

— Очень любезно с вашей стороны, но у меня действительно есть планы. Вернее, план.

Когда они ушли, Джерихо помог миссис Армстронг убрать со стола, потом пошел на задний двор проверить велосипед. Почти совсем стемнело, свежесть воздуха обещала мороз. Огни были в порядке. Он очистил от грязи установленное правилами белое пятно на крыле и подкачал шины.

К восьми часам он был у себя в комнате. В половине одиннадцатого миссис Армстронг уже собиралась отложить вязанье и пойти спать, как услыхала, что он спускается по лестнице. Приоткрыв дверь, успела рассмотреть, как Джерихо торопливо прошел по коридору и исчез в темноте.

2

Луна бросила вызов затемнению и голубым прожектором освещала замерзшие поля. Для езды на велосипеде света вполне хватало. Джерихо, приподнявшись с седла, тяжело нажимал на педали. Велосипед, виляя из стороны в сторону, поднимался вверх по уходящей из Блетчли дороге, догоняя отчетливо видную на ней собственную тень. Издалека доносился гул возвращающегося бомбардировщика.

Дорога начала выравниваться, и он опустился в седло. Несмотря на подкачку, шины оставались полуспущенными, колеса и цепь без смазки прокручивались с трудом. Ехать было тяжело, но Джерихо не обращал на это внимания. Главное, что он действовал. Все равно как при расшифровке. Какой бы безнадежной ни казалась ситуация, правилом было всегда хоть что-нибудь делать. Ни одна шифрограмма, говорил Алан Тьюринг, не была расшифрована одним лишь бессмысленным взглядом.

Джерихо проехал около двух миль по тропинке, продолжавшей отлого подниматься к Шенли-Брук- Енд. Это была скорее даже не деревня, а крошечное селение из дюжины домишек, в большинстве своем хижин батраков. Спрятавшихся в небольшой ложбине домов не было видно, но на повороте тропы до него

Вы читаете Enigma
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату