доме мисс Вудра. Но у моей сестренки были проблемы с сердцем, а папаша вечно пил, поэтому все легло на мои и мамины плечи. Работа по дому мне была знакома. После занятий в школе я и прибирала, и готовила. Но если я буду работать в чужом доме, кто же позаботится о нас?
Мама взяла меня за плечи, повернула к себе лицом, чтобы я смотрела на нее, а не на пирог. Мама была строгой. И очень правильной. Ничего ни у кого не брала. Покачала пальцем прямо перед моим лицом, так что у меня глаза сошлись к переносице.
— Когда работаешь у белой леди, Минни, правило номер один: никому ни до кого нет дела. Ты не суешь нос в проблемы белой леди и не плачешься ей на свои. Нечем платить за свет? Ноги сильно болят? Помни: белые нам не друзья. Они не хотят ничего знать о нас. И когда белая леди застукает своего мужа с соседкой, не лезь в это дело, слышишь?
Правило номер два: белая леди никогда не должна видеть, как ты пользуешься ее туалетом. Неважно, что тебе до того невтерпеж, что аж из ушей лезет. Если нет отдельного туалета для прислуги, выбери момент, когда хозяйки не будет поблизости.
Правило номер три. — Мама опять поворачивает меня за подбородок, потому что пирог манит по- прежнему. — Правило номер три: когда готовишь еду для белых, пробуй ее отдельной ложкой. Суешь ложку в рот, думаешь, что тебя никто не видит, опускаешь опять ложку в кастрюлю — с таким же успехом можешь все выкинуть.
Правило номер четыре: всегда пользуйся одной и той же чашкой, одной вилкой, одной тарелкой. Храни их в отдельном ящичке и скажи белой хозяйке, что отныне ты ими пользуешься.
Правило номер пять: ешь в кухне.
Правило номер шесть: не смей шлепать ее детей. Белые сами любят это делать.
Правило номер семь. Это последнее, Минни. Ты слышишь меня? Держи язык за зубами.
— Мам, я знаю, как…
— Да уж. Я слышу, как ты, когда думаешь, что я далеко, ворчишь, что должна чистить дымоход, что бедняжке Минни оставили самый маленький кусочек цыпленка. Утром огрызнешься на белую леди — к обеду можешь сколько угодно браниться на улице.
Я видела, как мама вела себя с мисс Вудра, все эти «да, мэм», «нет, мэм», «я так благодарна вам, мэм». Почему я должна быть такой же? Я знаю, как постоять за себя.
— А теперь иди к мамочке и обними ее в честь своего дня рождения. Господи, да ты тяжелая, как дом, Минни.
— Я весь день ничё не ела, когда можно попробовать пирог?
— Не говори «ничё», ты теперь должна говорить правильно. Я не для того тебя воспитывала, чтобы ты выражалась как деревенщина.
В свой первый день в доме белой леди я съела сэндвич на кухне, поставила свою тарелку в уголок буфета. Когда ребенок стащил мою сумочку и спрятал в духовке, я даже не отругала его.
Но потом белая леди сказала:
— Я хочу быть уверена, что белье сначала выстирали вручную, а только потом положили в машину для окончательной стирки.
А я и ответила:
— Зачем мне стирать руками, когда для этого есть стиральная машина? Никогда не слышала о такой бессмысленной трате времени.
Белая леди улыбнулась, и пять минут спустя я оказалась на улице.
Работая на мисс Селию, я смогу провожать детей в школу по утрам, а вечером у меня еще будет оставаться время для себя. Я не высыпалась с рождения Киндры в 1957 году, а с такой работой — с восьми до трех — смогу каждый день часок вздремнуть, если захочется. Поскольку до дома мисс Селии не идет ни один автобус, придется брать машину Лероя.
— Ты не можешь каждый день брать мою машину, женщина, а вдруг у меня дневная смена, и нужно будет…
— Она мне платит семьдесят долларов наличными каждую пятницу, Лерой.
— Ну тогда я возьму велосипед.
Во вторник, на следующий день после собеседования, я припарковала машину неподалеку от дома мисс Селии, за углом, быстрым шагом прошла по пустой улице, приблизилась к дому. Никаких машин вокруг не видать.
— Мисс Селия, я здесь.
В то первое утро я сунула голову в ее спальню, и она сидела там, на покрывале, опираясь на подушки, с идеальным макияжем, в обтягивающем наряде, будто нарядилась для вечера пятницы, а был-то всего вторник. И читала «Голливуд дайджест» так внимательно, будто это святая Библия.
— Доброе утро, Минни! Как я рада вас видеть, — говорит, а у меня прямо шерсть дыбом поднимается от ее любезности.
Оглядываю спальню, прикидываю объем работы. Комната большая. Бежевый ковер во весь пол, огромная кровать под желтым балдахином, два пышных желтых кресла. Прибрано, никакой тебе одежды на полу. Покрывало аккуратно разглажено. Одеяло сложено на кресле. Но я-то смотрю внимательно, наблюдаю. Чувствую — что-то не так.
— Когда мы приступим к первому уроку кулинарии? — спрашивает она. — Можно начать прямо сегодня?
— Думаю, через несколько дней, когда вы сходите в магазин и купите все, что нам потребуется.
Она размышляет пару секунд. А потом говорит:
— Может, лучше вы сходите, Минни, вы же лучше знаете, что покупать, и вообще?
Молча смотрю на нее. Большинство белых женщин любят сами ходить за покупками.
— Ладно, завтра утром схожу.
Смотрю, у входа в ванную комнату прямо на ковер она положила маленький розовый пушистый коврик. Вроде кошачьей подстилки. Я, конечно, не декоратор, но знаю, что розовый коврик к желтой комнате не подходит.
— Мисс Селия, раз уж я подрядилась работать здесь, мне нужно знать, когда точно вы собираетесь рассказать мистеру Джонни насчет меня?
Она рассматривает журнал, лежащий на коленях:
— Думаю, через несколько месяцев. К тому времени я должна научиться готовить и все такое.
— Через несколько — это через два?
Она закусывает накрашенные губки:
— Полагаю, скорее… четыре.
— Вы собираетесь рассказать ему только в 1963 году? Нет уж, мэм,
— Хорошо, — вздыхает она. — Но прямо перед самим Рождеством.
Прикидываю:
— Итак, сто… шестнадцать дней. И вы ему все расскажете. Сто шестнадцать дней, начиная с сегодняшнего.
Она озадаченно хмурится. Видать, не ожидала, что прислуга так хорошо считает. Наконец выдавливает:
— Хорошо.
Потом я говорю, что ей нужно перейти в гостиную, чтобы я могла прибраться здесь. Когда она выходит, еще раз оглядываю комнату, уж слишком все аккуратно. Очень медленно открываю шкаф. Как я и думала, ворох вещей валится мне на голову. Заглядываю под кровать и вытаскиваю кучу грязной одежды, которую, держу пари, она месяцами не стирала.
В каждом ящике свалка, каждый укромный уголок полон грязного тряпья и скомканных носков. Я нашла пятнадцать упаковок новых рубашек для мистера Джонни, чтобы он не догадался, что его жена не умеет стирать и гладить. А под забавным розовым ковриком прячется большое пятно цвета ржавчины. Меня
