В городе для сотрудников милиции вводится специальный план «Гроза». Он означает: вся столичная милиция, а также отряд «Альфа» переведены на усиленный режим. В связи с возможностью новых терактов под охрану взяты все объекты, где расположены органы власти, электроподстанции, Московский нефтеперерабатывающий завод и другие важные объекты городской инфраструктуры…
Страшно было не только заложникам. Нам, я вам доложу, было не менее страшно. При этом заложники хотя бы видели террористов, знали, что они делают. А мы – нет. Мы ждали серию терактов по всей Москве и гадали – где? когда? Весь личный состав милиции и других силовых структур был поднят по боевой тревоге. Все патрульные машины вышли из гаражей на патрулирование улиц. Мы еще не знали, что искать, где и кого хватать, но было ясно: если мы не упредим следующий теракт или, не дай Бог, следующие теракты, мы проиграем все. Ведь именно так, из-за нашего российского, а точнее, горбачевско-ельцинского пофигизма, мы и получили эту головную боль – Чечню.
Информация (из книги Г. Шахназарова «С вождями и без»)
«Став президентом Чечни, кстати, не без помощи тогдашнего ельцинского окружения, Джохар Дудаев первое время настойчиво просился на прием в Кремль. Но подаваемые им сигналы там не желали принимать. Сначала «всенародно избранному» не до Чечни, потом самовольности Грозного вводят Москву во гнев, и она уже намеренно игнорирует надоедливые притязания чеченцев. Дудаеву не остается ничего другого, как обратиться к исламу, что обещает ему политическую и военную поддержку мусульманского мира. Но еще в самый канун рокового решения о бомбардировках Грозного он звонит Горбачеву с просьбой стать посредником. Это предложение немедленно передается в Кремль и остается без ответа. Дальше – кровопролитная война, фактическое поражение, тупиковая ситуация в политическом плане, метастазы в Дагестане и еще одна чеченская война. А ведь встреться Ельцин в свое время с Дудаевым, предложи этому толковому советскому генералу пост министра обороны или какой-то разумный компромисс (Дудаев был тогда согласен на «татарскую модель» отношений с Центром), этой раковой опухоли на теле Российского государства могло не быть».
Между тем (из прессы)
22.25. На Дубровке появляется первый пострадавший. Это один из режиссеров «Норд-Оста», Алексей Иващенко, – он сумел спастись через окно, но, спускаясь с высоты третьего этажа здания, сорвался и получил перелом пяточной кости. Пострадавшего отвозят в 13-ю горбольницу. Вскоре специалисты Московской службы спасения помогли покинуть театр еще одной группе заложников, вскрыв оконные решетки на первом этаже. Эвакуировано 18 человек…
На месте происшествия развернуты большие силы милиции и других чрезвычайных служб.
Заложники
Выпрыгнув из гримерки, мы, сломя голову, побежали от здания театра, нас трясло от ужаса, и никто нас не остановил, никто. И только когда мы завернули за угол и побежали по улице к метро, какие-то кавказцы стали останавливать свои машины рядом с нами и предлагать: девочки, покатать?
За пределами Дубровки
Я узнала про захват «Норд-Оста» по телевизору и вся помертвела, просто помертвела. Стала звонить Софье на мобильный – не отвечает. Тогда я оделась – пальто, сапоги, платок и уже собиралась идти туда, на Дубровку. А муж говорит: «Ну куда ты пойдешь? Что ты там сможешь сделать? Тут хоть по телевизору можно новости узнать…» Я села в прихожей на табурет – как была, в пальто, и сижу просто мертвая. Не знаю, сколько я так просидела – три часа, четыре? Пока Софья из метро не позвонила: «Мамочка, я жива, я оттуда сбежала…»
Участники событий
Я заболевал в этот день. И тем не менее, поскольку под вечер было тоскливо одному оставаться дома, я поехал к друзьям в ресторан «Антонио». Мы сидели, ужинали. Было где-то, наверное, девять или полдесятого, когда раздался звонок. Мне звонил Константин Эрнст, генеральный директор ОРТ: мол, знаю ли я, что в театре произошел захват заложников? Честно говоря, я не сразу понял, о чем идет речь. Но когда понял, сразу встал, бросил всю эту компанию и поехал туда. Там уже все было оцеплено, хотя оцепление было еще несерьезное: мне достаточно было сказать, что я продюсер мюзикла, и меня пропустили. А уже через час без пропуска туда почти никого не пускали.
В это время Костя мне постоянно звонил и говорил: «Найди тарелку! Найди нашу тарелку!» То есть автобус ОРТ, который в прямом эфире передавал сообщения с места событий. Одновременно туда набежала куча всяких дядечек в смешных кепках – раньше их бы называли кагэбэшники, а сейчас, наверно фээсбэшники. Но пока не был организован штаб, мы все торчали на улице Мельникова – это, если стоять лицом к театру, слева от него, как раз у госпиталя для ветеранов войн. Там я встретил Андрея Яловича – технического директора театра, который разговаривал с «альфовцами», они спрашивали, как можно зайти в Театральный центр. Ну, мы, естественно, тут же вспомнили, что есть план БТИ. БТИ – это бытовые технические инструкции, то есть поэтажные планы здания, целый пакет. Кроме того, мы им сказали, в Москве существуют аналогичные ДК. Например, ДК «Меридиан» на Профсоюзной улице практически близнец ДК на Дубровке. Конечно, все это они могли бы узнать и без нас, но пока им не принесли эти поэтажные планы здания, мы им все рисовали от руки…
На двух бэтээрах и черной «Волге» мы подъехали к Театральному центру. Было темно, дождливо, я остановил свои бэтээры на улице, правым боком к фасаду ДК, там между улицей и фасадом ДК метров двести – площадь и парковка машин. Бойцам я приказал не покидать машины и словно в воду смотрел: только мы остановились, как террористы открыли огонь по бэтээрам…
Так получилось, что я туда приехал чуть раньше Юрия Михайловича. Дождь идет, темень, и вдруг по Дубровской – с включенными мигалками, с сиреной – машина Лужкова дует прямо к ТЦ, к площади, которая простреливалась террористами. Я рванул им навстречу с криком: «Назад! Назад!» На ходу дернул левую дверцу, запрыгнул в машину и ору не переставая: «Назад! Выключить мигалки! Все выключить! Назад!» Юрий Михайлович смотрит на меня, как на безумного, я при нем никогда голос не повышаю, и вдруг… «Чего орешь?» – говорит. А я водителю по плечу: «Назад! Фары гаси!» Он выполнил. Но тут Юрий Михайлович командует: «Стоп!», выходит из машины, надевает свою кепку и идет к ДК. Ну, мне ничего не оставалось – я выскочил, забежал ему дорогу: «Нет, туда нельзя! Там террористы!» Он говорит: «Уйди с дороги!» А я
