Она заколебалась, чувствуя себя еще более неуверенно перед этим уставшим взъерошенным незнакомцем.

— А, Линнет, — его голос был сухим и далеким.

— Я… Я хотела поговорить с вами, — вот все, что она прошептала.

— Что-то важное? У меня не было времени ни переодеться, ни побриться, — он провел рукой по подбородку и содрогнулся от отвращения.

— Нет… да… это займет одну минуту… — запуталась она.

Он устало вздохнул.

— Пожалуйста, говорите, Линнет, раз уж вы здесь, если вы уверены, что эту проблему не может решить тетя Дина, — нетерпеливо сказал он.

— Нет, она не может, — более твердо возразила Линнет. — Это касается моего жалованья.

Изумление вспыхнуло в его усталых голубых глазах.

— Вы просите прибавки — уже? Мой Бог! Вот не думал, что инфляция столь велика!

— Это не предмет для шуток, и, конечно, я не требую прибавки, — ледяным тоном возразила Линнет. — Совсем наоборот. Мне кажется, что вы мне платите слишком много. Мне этого не нужно, а после того, как я поселилась здесь, я вообще почти ничего не трачу.

Он поднял руки в выразительном жесте, как бы не веря тому, что он слышит.

— Тогда тратьте, Линнет, — с раздражением подсказал он ей. — Вы необычная женщина, если не любите ходить по магазинам. У нас здесь прекрасные изделия из кожи — туфли и сумки. Хороши ювелирные изделия и стекло. А если вы не хотите тратить деньги, положите их в банк на черный день. У вас в Англии их много, разве нет? Но не жалуйтесь мне, ради всего святого! Я плачу вам столько, сколько считаю нужным, а поскольку вы присматриваете за моей дочерью, плачу много. Не просите меня недооценивать ее.

Линнет была уязвлена тем, что он отмел все ее разумные доводы, но еще больше ее разозлило другое — его высокомерие, эта раздражающая щедрость, как у средневекового принца.

— В жизни и в отношениях между людьми есть нечто большее, чем деньги, Макс! — вспыхнула она, в гневе не заметив, что впервые назвала его по имени. Вы не можете назначить цену Кэсси или моей заботе о ней, или вашей любви к ней, поймите это! Эти вещи нельзя купить за деньги!

Он мрачно взглянул на нее.

— Меня определенно преследует чувство, что вы считаете себя обязанной в чем-то убедить меня, — ровным голосом сказал он. — Если все дело в этом, скажите мне об этом прямо, а не делайте намеков, от которых проку никакого.

В его спокойном тоне угадывались предупреждающие нотки, что заставило ее содрогнуться. Но если она опять отступит, то перестанет уважать себя, так что Линнет положилась на милость судьбы.

— Кэсси нуждается больше в вас, чем в тех деньгах, которые вы тратите на ее содержание, — заявила она. — Дело в том, что отцовство должно стоять прежде… прежде удовольствий.

— Удовольствий? — задумчиво переспросил он, быстро подхватив последнее слово, которое она произнесла, заколебавшись. — Вы считаете, что я вернулся с увеселительной прогулки, да?

Смысл этих слов заполнил комнату, и Линнет знала без сомнений, что они оба понимали их одинаково. Удовольствие — секс. Постели женщин, где он развлекался любовью, а потом возвращался в истощенном после распутства состоянии. Если бы была хоть малейшая возможность убежать из комнаты, Линнет с радостью воспользовалась бы ею, но его глаза, уже не изумленные, приковали ее к месту. И пока она стояла, остолбенев, он медленно поднялся со стула и теперь возвышался над ней, опираясь на письменный стол.

— Разве у вас их не было? — вызывающе спросила она.

— А если и были?.. — ответил он ей вопросом, его голос был угрожающе мягок. — Я мужчина в расцвете сил, не так ли? Как вы думаете, я имею право на… удовольствия? — Он снова намеренно подчеркнул это слово, и внезапно Линнет поняла, что он испытывает наслаждение, подвергая ее этому унижению. Макс ди Анджели развлекался — за ее счет.

— Это не то, что я имела в виду… — начала она, беспомощно барахтаясь в трясине, куда она попала по собственной вине.

— Разве? — Он обошел письменный стол и приблизился к ней. Он присел на край стола, и его глаза оказались на одном уровне с ее. — Возможно, вы считаете, что я должен держать женщин под своей крышей, чтобы не тратить силы и время, а? Хозяйка дома, я думаю, слишком устаревшее слово. Хотя, конечно, в этом есть свои преимущества.

— Это глупо! — предчувствуя что-то, воскликнула она. — Я хотела, чтобы мы все разумно обсудили, а вы шутите!

— Вовсе нет, — улыбнулся он, покачав головой. — Я под впечатлением ваших предложений. Вы очень инициативны, и я хотел бы поинтересоваться, вы персонально претендуете на это место? Вас, естественно, следует проверить, и иного времени, кроме настоящего, не г…

Линнет открыла было рот от ярости, но он опередил ее. Он стоял рядом с ней так близко, что был слышен стук его сердца, одна его рука твердо и властно обняла ее за талию, другая — поддерживала ее голову, лаская ее мягкие локоны. Она не могла сопротивляться — за ее спиной был письменный стол, к которому ее прижало его сильное длинное тело. Она открыла было рот, чтобы закричать, но почти в то же мгновение он закрыл ей рог поцелуем.

Линнет никто никогда не целовал гак раньше — с такой силой, почти грубо, и абсолютно без ее согласия. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной, никогда не приходилось ей полагаться на милость мужчины.

Но ей не было неприятно, эго не вызывало отвращения, она не извивалась от ужаса, чувствуя его руки и губы. Вместо этого все се существо ответило ему, тело не сопротивлялось, а прильнуло к его телу, ее губы вернули ему поцелуй с пылом, которого Линнет никогда не подозревала в себе.

Его рука спустилась к ее бедрам, крепче прижала к себе, и вдруг она безошибочно почувствовала, что этот человек вовсе не устал, он полон сил и способен на… здесь, сейчас, сию же минуту! Сильная дрожь пробежала по ее телу от головы до пяток, и она почувствовала, что растущее внутри нее напряжение способно разорвать ее на тысячи кусочков.

Внезапно он отпустил ее, с чувством глубокого стыда она поняла, что удивила его силой своей ответной реакции. Он не ожидал, что эта хрупкая английская девушка способна на такую страсть, но этого не ожидала и она.

— Ну, — со спокойным изумлением сказал он. — Как говорится, не зови меня, я позову сама!

Язвительный тон его голоса, насмешка были для Линнет, как ушат ледяной воды, выплеснутой в лицо. Смешно, не правда ли? Он был изумлен, что она способна на чувства? Теперь он это знает, даже слишком хорошо, и после этого она не может оставаться в его доме.

— Не беспокойтесь! — яростно выкрикнула она. — Меня здесь не будет можете быть в этом уверены!

Дверь за ее спиной хлопнула с такой силой, что эхо долго преследовало ее, когда она бежала по коридорам, охваченная чувством ярости и стыда, с одной только мыслью: убежать — вырваться отсюда, подальше от него, прямо сейчас, чтобы не позволить своим чувствам одержать верх. Она боялась, что тогда не будет спасения.

Линнет не удалось убежать слишком далеко. Одно дело было найти дорогу к кабинету Макса в состоянии относительного спокойствия и полного самообладания. Отступление в полнейшем замешательстве, с бешено колотящимся сердцем, во власти тех ощущений, что она испытала, находясь в его объятиях, окончилось тем, что Линнет совершенно запуталась в доме.

Она остановилась у поворота в коридоре. Куда теперь: направо или налево? Где-то должна быть лестница, но где? Линнет поднесла дрожащую руку ко лбу и почувствовала, что он от волнения покрылся