завыв сквозь стиснутые зубы.

Странно, они не нападали все сразу. Только подвое или по-одному, будто их ин-тересовала не конечная цель, а сам процесс. Черногривый выронил нож, ругаясь на всех и даже на себя, крикнул:

— Да не пихайтесь вы, дураки!.. Друг другу же мешаете…

А Джейк уже начал верить, что сумеет вырваться, что ему хватит сил отбиться, тем более, и шанс, ощутимый шанс стал появляться. Но пропустил кого-то, почув-ствовал только, как кто-то со всей силы огрел его прутом по спине. Болью ожгло, будто куском раскалённого железа приложились. И удар был такой сильный, что Джейк с глухим криком повалился вперёд, чуть не теряя сознание от боли. И тогда они все кинулись пинать и топтать с ненавистью, со злостью.

— Осторожнее, до смерти не забейте, он нам живой нужен! — прикрикнул Черногри-вый, обтирая о штанину подобранный нож.

Джейк лежал, придавленный к земле животом. Принялся вырываться, когда по-чувствовал, как руки, заведённые назад, начали скручивать обрывком верёвки. Кто-то ещё продолжал молотить кулаком в бок, кто-то наддавал коленом в рёбра. Они все ругались, пыхтели, тяжело дышали, а кое-кто уже даже смеялся, будто до сих пор не верил свалившейся на него удаче.

Джейк закрутил головой, двинул плечами, всё хотел стряхнуть с себя того, кто упирался коленом в спину, больно давил в лопатку.

— Лежать, тварь!.. Смирно!..

Чьи-то пальцы вцепились в волосы, резко, до боли в затылке, запрокидывая голо-ву. Джейк даже увидел небо над собой, чёрное, без единой звёздочки. А на глазах от отчаяния и собственной беспомощности стали наворачиваться слёзы. Он зажмурил-ся, слёзы вдруг показались ему продолжением творящегося унижения.

Они все увлеклись и поэтому не сразу обратили внимание на вой полицейской сирены. Бронированный автомобиль с включенными проблесковыми маячками влетел под арку, не сбавляя скорости, и предупредительная очередь из автомата прошла чуть выше голов.

Шайка кинулась в рассыпную. Они сделали это инстинктивно, так как всех бродяг и дезертиров, арестованных на территории города, судили по законам военного времени, а пойманный ими преступник, пусть даже объявленный в розыск, был недостаточно весомым аргументом, уменьшающим их вину.

Джейк очень медленно поднялся на ноги, ослабел он после драки страшно, еле стоял, но, сдёрнув с рук не до конца завязанную верёвку, сам пошёл полицейским навстречу. Боже, как он был рад им сейчас!

Подошёл к машине, щурясь от света слепящих фар, остановился напротив рас-пахнутой дверцы, увидев нацеленное в грудь дуло автомата. Руки сами собой потя-нулись вверх. Джейк даже об усталости своей мгновенно забыл.

— Для вас, что, уродов, и законы не писаны?! — начал тут же ругаться полицейский. Судя по форме, из военизированных частей полиции. Знакомые нашивки: оскален-ная морда белого медведя на фоне костра с тремя языками пламени. В принципе, эти части были не подчинены полиции, их собирали из добровольцев, проходив-ших в мирное время спецкурсы, а при надобности созываемых для поддержания порядка на улицах.

— Всем давно уже сообщили: дезертиры, уклонисты и прочий деклассированный элемент должны добровольно явиться в полицейские участки ещё неделю назад… А иначе — расстрел! — заговорил волонтёр, подозрительно осматривая Джейка. Тот, стараясь сохранять на лице простодушное выражение, возразил устало:

— Извините, господин начальник, я уже два месяца как 'ящик' не смотрел… Да и не относится ко мне это распоряжение. Гриффитов оно не касается…

— Это кто это у нас тут гриффит? — Другой патрульный, видимо, из местных, не выдержал. Обойдя машину, подошёл к Джейку почти вплотную, разглядывая его ещё внимательнее, посветил в лицо фонариком.

— Хм, ведь не врёт, вроде… — хмыкнул, глядя в чёрные, чуть продолговатые зрач-ки. — А почему на улице, да ещё в такое время? За нарушение комендантского часа арест полагается… Даже гриффитам…

— Ну, извините… Забыл… — Джейк повинился, покорно опустил голову, продолжая улыбаться.

— Если ты гриффит, почему не в спецлагере? — Пожилой патрульный топтался ря-дом с Джейком, смотрел на него уже без раздражения, а потом даже пожалел:- Вам, беднягам, и так за эту войну досталось. И среди погибших после налётов вас боль-ше всего было… Получен приказ, вас всех в спецлагерях собрать. Вам запрещено в городе появляться…

— Да что ты с ним возишься? — перебил его другой полицейский, тот, что помоло-же. — Гриффит? Вот пусть и шурует, куда шёл. Время ещё на них тратить…

Он держал свой автомат за ремень, а сам фонариком высвечивал тёмные углы, там всё ещё вошкался кто-то, наверно, ребятки из шайки Черногривого.

— Эй-эй! Ну-ка, выходи! Стрелять буду!..

Узкий пучок света, рассеиваясь в темноте, круглым пятном рывками скользил по стенам, но никак не мог никого поймать.

— Кто такие были?

— Да-а! — протянул Джейк, поводя плечами. — Не знаю… Банда какая-то… Пристали — и всё! Деньги требовали…

— Ты что ж, один-то по улицам шарашишься? Этих-то, — волонтёр, тот, который постарше, мотнул головой туда, в сторону, — знаешь, сколько щас поразвелось… А вас, гриффитов, всякий норовит… — Он не договорил, остановив взгляд на ярком прямоугольнике афиши, высвеченной фонариком напарника. Джейк тоже посмот-рел в том же направлении, невольно отметил про себя, что на этом фото он хоть и получился очень удачно, но сейчас на себя прежнего мало похож. Но так, видимо, думал только он один.

— Ну-ка, парень, документы свои покажи-ка. — Патрульный, стоявший к Джейку ближе всего, опасливо подобрался, но руку за документами всё же протянул.

— Ах, да-да! Сейчас я… — Джейк рассмеялся, забыв о боли в избитом теле, принялся рыться в карманах брюк. А потом, пользуясь темнотой, подал сионийцу раскрытую ладонь, молниеносно превратившуюся в кулак. Ударил неожиданно, без замаха, просто с силой ткнул под рёбра и — другой рукой — в лицо!

— А-а-а! — громко заорал другой патрульный, вскидывая автомат, выронил фонарик из рук, и тот покатился под машину. — Стоять!! Стоять! Скотина! Стреляю! — Очередь ушла в темноту, туда же, куда только что метнулся Джейк. В секундной тишине между очередями послышался глухой удар от рухнувшего на землю тела, чей-то стон и тут же ругань.

— Слышишь, Рич, кажется я его подстрелил? Прикинь, пятьдесят тысяч — в один выстрел!..

— Да ну тебя! Смотри! — Тяжело поднимающийся сиониец указал рукой вперёд. Они только и видели чёрную тень в проёме арки.

— Ушёл! Ушёл ведь, урод!.. — Этот отчаянный и разочарованный крик заглушила длинная очередь из автомата, выпущенная вдогон, туда, где секунду назад появи-лась фигура.

В горячке погони и преследования он не сразу понял, что ранен. Лишь когда пе-решёл на шаг и отдышался, почувствовал нехорошее такое жжение в плече. Ин-стинктивно, всё также не сбавляя шага, потрогал рукой мокрый, прилипший рукав рубашки. Глянул на пальцы: кровь.

Вот чёрт! Зацепило, всё-таки.

Пуля прошла навылет, даже кость не задела. Ранение пустяковое, тем более, при его-то живучести. Но крови шло много. Она стекала вниз по руке до самых пальцев, капала не землю. Нужна перевязка, хоть какая, лишь бы кровь остановить. Он ото-рвал кусок рукава, помогая себе зубами, затянул тугой узел на узкой полоске ткани, сложенной в два раза. Потом подвигал рукой туда-сюда, проверяя, хорошо ли дер- жится и сильно ли болит. Остался доволен.

Ну, а в общем… В общем ночка выдалась одной из худших. Сколько всего успело произойти, но главное то, что сейчас совсем некуда идти. А хотелось-то немногого. Всего навсего: сухой угол и крышу над головой. Да ещё бы поесть чего-нибудь. Или хотя бы попить горячего. О-о… Нет… Хотя бы просто