зелень в рассветных сумерках.
Ах, если б можно было вернуть сказанное!
Кайна бы всю свою оставшуюся жизнь променяла на эти несколько слов, чтоб только ни никогда не были произнесены. Всю свою жизнь, которую ей придётся прожить одной. Она женским интуитивным чутьём поняла, каким будет ответ. И ничем никогда уже не исправить. Хоть плачь, хоть кричи…
Он же всё равно останется человеком, пусть и наполовину, но человеком.
— Я должен… Рано или поздно… Я и сам не знаю, когда теперь… Но я должен! — Боже, какие жестокие, какие убийственные в своей простоте и откровенности сло-ва! И ничего не изменить…
Это у ларинов женщина подчиняет себе мужчину, у людей — наоборот. В том мире говорят о равенстве, но мужчина всё равно сильнее, главнее женщины. Таковы по-рядки у людей.
— Но ведь это ничего ещё не значит. Я могу вернуться…
Мгновение — и они уже стояли на ногах друг против друга. Но Кайна не смотрела на Джейка, она отвернулась и глядела себе под ноги, и волосы, спадая волной, за-крывали её лицо.
— Кайна. — Джейк позвал девушку жалобно, почти с мольбой, — Сначала я хотел уйти сегодня, но мы тогда многого ещё не знали. А теперь… Теперь я могу сказать лишь одно: сегодня я останусь. И завтра останусь… А больше я не хочу загадывать. Я хочу на речку! Хочу купаться! — он рассмеялся как можно беззаботнее, но тут же замолчал, натолкнувшись на серьёзный взгляд Кайны. Она подошла к нему и, глядя прямо к глаза, заговорила:
— Джейк, ты был первым мужчиной в моей жизни и, я точно знаю, останешься единственным. Даже если уйдёшь, и уйдёшь навсегда… Я знала, на что? шла.
Я не буду требовать от тебя верности, ты сам хозяин своей жизни. Ведь ты — че-ловек, пусть и наполовину, но ты вырос среди людей, а это куда важнее. Поэтому, я понимаю, этот обряд мало чего для тебя стоит…
Джейк попытался возразить, мотнул головой, но Кайна продолжала:
— Но ты и лари?н, лари?н также наполовину. Поэтому, как бы ты не хотел, не только паруз будет держать тебя. Между нами теперь более тесная связь…
Ты всегда обо мне будешь помнить. Всегда! Что бы ты ни делал, куда бы ни шёл. Всегда! И ты не сможешь ничего изменить, ведь ты лари?н, мы все живём так… И только смерть одного из нас сможет разорвать эту нить… — Кайна хотела ещё что-то добавить, но лишь несколько раз сомкнула и разомкнула губы беззвучно, будто лишилась дара речи. Глаза её наполнились слезами, и тут Джейк не выдержал, об- нял Кайну сильно-сильно, прижал к себе.
— Ну зачем ты, зачем ты снова плачешь? — он утешал её, нашёптывая ласковые, нежные слова, — Не надо плакать. И грустить не надо. Зачем грустить, ведь мы же вместе? Не плачь, ну, пожалуйста…
Кайна улыбнулась сквозь слёзы, прошептала:
— Плохо мне почему-то, неспокойно на сердце…
— Пойдём купаться, пойдём! — Джейк потянул Кайну за собой, улыбка на лице де-вушки поднимала испортившееся настроение. А ведь так хорошо начинался день! Как мало, как мало длится счастье!
— Нет, Джейк, пусти! — Кайна упёрлась ему в грудь руками, произнесла виновато, — Меня мама потеряла. Я же так и не сказала ей ничего. Она волнуется сейчас, я точ-но знаю. Иди один… Хорошо? А я потом, чуть-чуть попозже.
Видя разочарование во взгляде Джейка, она осторожно поцеловала его в губы, привстав на носочки и притянув его голову к себе за ворот рубашки.
— Ну, не дуйся! Ты что это?
Джейк чуть ослабил захват рук, и Кайна легко выскользнула. Отошла на несколь-ко шагов, пятясь спиной вперёд, и скорее неосознанно попрощалась с ним по-гриффитски: ногтями пальцев к губам; засмеялась, успев поймать соскальзываю-щий с плеч плащ, а потом заспешила по тропинке в сторону посёлка. Джейк прово-дил девушку взглядом, жадно ловя и запоминая каждое её движение.
Захотелось почему-то сделать что-то такое, такое… Хоть как-то выразить свои чувства. Прыгнуть или заорать что-нибудь, да погромче. Чтоб весь лес знал, весь мир слышал. Разве можно сейчас спать?!
И Джейк сорвался с места, побежал, на ходу расстёгивая на себе рубашку, туда, где сонно шевелилась Чайна.
Всё здесь было, как в рапорте капитана Ламберта. Одна улица, два ряда домов. С этого места и предстояло начинать обработку местности. Но сначала нужно допро-сить местное население. А какое оно из себя, сержант Рауль Мерконис и представ-ления не имел. Капитан докладывал: все — одни старики…
А хотя… Вот это создание на старуху нисколько не походило.
По улице со стороны леса шла девушка. Ещё издали стало ясно: хорошенькая, хоть и в плаще до пят, и не поймёшь, что за фигура.
Но уж в осанке сержант и так толк знал. А походка, походка — сказка!
Мерконис подобрался, как перед броском, затаился, но тут из-за соседнего дома раздался крик и урчание мотора:
— Куда прёшь, балда?! Своих не видишь?
— Сам встал! Какого чёрта?!
Ребята подгоняли вездеходы и обменивались, как всегда, на привычном им языке. А гриффиточка испугалась, крутанулась туда-сюда, развернулась назад, опять в лес. Испугалась! Куда? Куда ты, крошка?
Мерконис чуть не крикнул ей вдогонку, но вовремя промолчал. Лейтенант (а раз-ве что-то делается без него?) загородил девушке дорогу, заговорил с ней о чём-то. Моторы грохотали, казалось, над самым ухом. А сержант обрадовался, что не вылез раньше времени: чем меньше на глазах начальства, тем лучше.
— Вы из города или здесь проживаете?
Красивая дикарка, глаз не отвести, но растерялась так, что еле шла, казалось, у неё ноги при каждом шаге отнимаются. Испугалась военных или просто новых людей здесь, в этой глухомани?
Лейтенант не собирался завязывать какие бы то ни было отношения с местным населением, но тут не удержался, взял девушку под руку; та даже не сопротивля-лась, была в полуобморочном состоянии. И вопроса его будто не слышала. Смотре-ла себе под ноги, боялась поднять глаза.
— Здесь до трассы, если напрямую, всего ничего. Чужие к вам не заглядывают? Из города, например? Из-за реки?
Он надеялся поймать её на неожиданности. Да и народ этот казался ему простова-тым. Зачем их сильно трясти, спрашивать каждого? Можно же просто расспросить ненавязчиво, да и момент подходящий.
Девушка будто вопроса не расслышала, шла всё также молча. Ну и собеседница попалась, подумал лейтенант без раздражения. А может она — того? Нет, скорее всего, языка не знает. Вот темнота! Что же делать теперь? У нас с собой и перево-дчика нет. А капитан в своём рапорте ни словом не обмолвился. Что они тогда сами делали?
Хотя им тогда не до гриффитов было, это точно. Сделали всё на скорую руку, лишь бы быстрее, ничего толком и не выяснили. Взяли всего одного из всей груп-пы, и того до 'психушки' довели. А результат? Ноль! Так ничего и не узнали! А сделали бы как надо, не пришлось бы сейчас тащиться сюда через лес.
Ужас при неожиданной встрече начал медленно откатывать, и мысли в голове стали проясняться. Человек в форме больше походил на сионийца, и был он в по-сёлке не один, значит, Джейку здесь нельзя появляться никак. Его предупредить нужно. Но как? Офицер продолжал поддерживать её под локоть, держал бережно, но крепко. Начнёшь рваться, объяснять что-то, — заподозрит, вообще никуда не пус- тит.
Что же тогда делать?
Держаться естественно, как ни в чём не бывало. Пусть считает, что я не знаю их языка.
Солдат становилось всё больше по мере того, как они подходили к центру посёл-ка. Там уже стоял ещё один транспортёр. Пришельцы копошились вокруг с не-спешным и деловым видом, совсем по- домашнему.
Они были в каждом доме, и голоса их доносились, казалось, ото всюду. От знако-мой пятнистой
