журке, с котомкой за спиной.

– Скажи ему, Таскиров, кто я такой, – прошу черного.

– Камандыр, – авторитетно заявляет тот.

– Понятно? – спрашиваю у парняги. А он не верит.

«Как бы ему доказать?» – и оглядываюсь по сторо­нам. Замечаю, стоит недалеко какой-то начальник с крас­ными нашивками формы «Т» на погонах. Направляюсь к нему вроде к старому знакомому. Обращаюсь тихо, чтоб парняга тот не слышал:

– Здравствуйте, товарищ командир!

– Здравствуйте, – отвечает. – Мое воинское звание «старшина». Запомните.

Я даже позабыл, зачем подбежал к нему, так обрадо­вался. Передо мной стоял… старшина. И, кажется, не так уж строгий.

Позже я узнал, что фамилия этого старшины – Саблин. И многое другое узнал. Верно батька говорил – стар­шина самая главная фигура в казарме. Спит солдат или дневалит, чистит сапоги или спешит в строй – часто о старшине вспоминает. И если солдат не очень исправный, то нужно дрожать ему перед старшиной, как осиновому листу на ветру. Не потому, что старшины плохой народ. А обязанности у них такие: увидеть все непорядки и за все спросить с виновных. Недаром и название им серьезное дали.

– Товарищ старшина! – обращаюсь к Саблину. – А долго треба служить, чтоб в командиры выйти?

– Смотря как служить будете.

– Ух, знаете, как буду! – говорю.

– Хвалю за желание. Как фамилия? – и таким при­дирчивым взглядом осматривает меня! На значки мои, между прочим, глянул понимающе.

– Перепелица моя фамилия.

– Перепелица? – почему-то удивился старшина. – Это не вы во время остановки эшелона бродячую собаку к станционному колоколу привязали?

О! Уже знает! Небось старший по вагону успел раз­болтать.

– Я, – отвечаю. – Но собака хорошая. Только, дура, звонить и кусаться начала, когда ее отвязать хотели. Раньше времени пассажирский поезд отправила.

Засмеялся старшина и сказал на прощанье:

– Если попадете ко мне в роту, у нас с дисциплиной строго. Запомните. А сейчас приготовьтесь к погрузке личных вещей на машину, если они у вас тяжелые.

– Обойдемся без машины, – отвечаю. – У нас хлопцы крепкие.

Возвращаюсь к своим. Вижу, парняга в кепке поверил в мое командирство.

– Как фамилия? – спрашиваю у него.

– Ежиков.

– То-то, – и командую всем: – Приказано грузить вещи на машину!

Следом за мной эту же команду старшина подает. И мой авторитет окончательно окреп.

– А вы не кладите, – говорю нашим хлопцам.

– Почему? – недоумевает Ежиков.

– Эх ты! – и измеряю его изничтожающим взгля­дом. – А ну, Таскиров, скажи ему.

– Закалка будем делать, да? – догадывается Али.

– Конечно! – и боясь, что меня не послушаются, на сознание влияю: – Кто знает, когда кормить будут. А в сундуках у нас колбаса домашняя, сало, пирожки. Всю дорогу будем закаляться!

Подействовало. Степан, Самусь и Таскиров оставили вещи при себе. Только Ежиков закинул свою сумку в машину. Придется исключить его из нашей группы, раз не подчиняется мне.

Выстроили нас в колонны. Меня, Степана, Таскирова и Самуся поставили замыкающими. И это потому, что мы с вещами. Ну и порядки! Самых выносливых хлопцев – и в хвост.

Докладываю о своем несогласии лейтенанту. А он смеется и отвечает:

– Выносливость и здесь можно показать.

Пошли мы. И Ежиков вместе с нами, замыкает за ком­панию строй.

Хорошо идти под команду. Потом песню кто-то запел, и мы дружно подхватили. Ничего, что не обученные, добре в ногу шагаем!

А по краям дороги сосны шумят, вроде на нас любу­ются. С телефонных проводов срываются ласточки, вспуг­нутые песней.

Но постепенно настроение у меня начало падать. Уж очень до города далеко, а сундук мой не так легкий. И Степану не передашь его. Он и от своего мешка пыхтит.

То в одной, то в другой руке несу сундук – тяжело. Того и гляди рука оторвется. И пот заливает глаза. На спину попробовал взвалить сундук – к земле гнет, и углы его до костей врезаются.

– Хлопцы! – кричу. – Кто пирогов хочет? У меня половина сундука лишних.

Никто не отзывается. А выбрасывать жалко – хлеб ведь.

И так и сяк пытаюсь брать сундук, а он все тяжелее делается. Вижу, трудно и моей команде. А тут еще Ежи­ков подсмеивается:

– Что, ребята, взопрели? А командир ваш молод­цом держится.

– Нэ камандыр он! – сердито сопит Таскиров.

– Балаболка, трепач, – поддерживает его Самусь.

Только Степан молча вытирает рукавом пот со лба.

Зло меня взяло. Я же хотел как лучше! В армию при­ехали служить, а не на курорт!

– Привал, хлопцы! – командую. – Отдохнем и со следующей колонной пойдем, – и усаживаюсь посредине дороги на свой сундук. А хлопцы никакого внимания – поплелись дальше. Даже Степан Левада осмелился не выполнить моего приказа.

Ну и пусть!

Вдруг слышу – машина гудит за поворотом.

«Вещи новобранцев везут», – догадался я и мигом стащил свой сундук в придорожную канаву.

Вот машина уже рядом. Перед мостком замедлила ход и меня минует. Тут я вытолкнул сундук на дорогу и во всю глотку заорал:

– Стойте! Стойте!

Грузовик затормозил, и из кабины выскочил знакомый мне старшина Саблин.

– В чем дело? – спрашивает.

– Сундук подберите! Свалился! Старшина измерил меня недоверчивым взглядом и при­казал положить сундук в кузов.

– Почему отстали? – спрашивает.

– Да сапог, – говорю, – ногу жмет. А у меня действительно сапоги узковаты – по послед­нему фасону.

– Тогда садитесь в кузов и за вещами смотрите, – приказывает Саблин.

Я, конечно, противиться такому приказу не стал и за­брался на машину. А чтоб веселее было ехать, достал кольцо колбасы из сундука. Первый кусок откусил как раз тогда, когда машина обгоняла ушедшую вперед колонну новобранцев.

– Привет, пехота! – насмешливо крикнул я своим хлопцам, сердитый на них, что ослушались моей команды.

Вскоре примчались мы к военному городку. Вижу – ворота, небольшая будка со сквозным проходом. Из будки выскакивает военный и ворота открывает. Проезжаем мы мимо него, а он смотрит на меня и насмешливо улыбается, вроде думает: «Едешь? Ну-ну. Покажут тут тебе обсмаленного волка».

Дальше вижу – за колючей проволокой ровными рядами выстроились бронетранспортеры с большими пулеметами сверху, пушки, минометы со стволами, может чуть поменьше, чем заводская труба, какие-то машины с железными прутами на крыше. Одним словом – техника. А впереди и слева – трехэтажные казармы под черепицей. В какой-то из них я буду жить.

Подъезжаем к небольшому дому (видать, складское помещение) и останавливаемся.

– Приехали! – говорит старшина Саблин, выходя из кабины.

Соскакиваю я на землю, отряхиваюсь и по сторонам смотрю. Ничего особенного. Солдаты на плацу марши­руют. И почему-то по два человека. Никакого впечатле­ния. И оркестра нигде не слышно. А я думал,