Полиция в Бацевичах была уничтожена. Наши партизаны охотно приняли мое предложение и избрали Свистунова командиром отряда. А меня - комиссаром. И я наконец-то занялся своим 'родным' делом - ведь я был политруком!

Наш отряд быстро разрастался. В середине января в отряд влилась молодежная группа из местных жителей, но во главе ее стоял девятнадцатилетний Борис Шумилин.

В Кличевский отряд вошла еще одна группа из местных партизан во главе с Николаем Носковым. Изох назначил его командиром роты. Однако воевал с нами Николай недолго, в одном из боев он погиб смертью героя.

С ростом отряда появились новые проблемы - в землянках, отрытых осенью, все не помещались. Самые закаленные спали в шалашах. Но это был не выход из положения. Нужно было срочно решать вопрос о размещении, да и питании такого большого количества людей.

К этому времени я стал уже понемногу ходить. Возле землянки у нас всегда стояла наготове лошадь, запряженная в сани. На них вместе с Горбачевским я не раз выезжал в разведку. Положив в сани пулемет, мы объезжали окрестные леса, осматривали деревни, которые были очищены нами от немецких ставленников и холуев. Эти поездки подсказали тактику партизанской борьбы в зимних условиях. Решили весь отряд посадить на сани и совершать объезды деревень и сел района. Там, где есть немецкие комендатуры или созданные немцами полицейские участки, - уничтожать их.

Свистунов и Крисковец одобрили это предложение.

...Разгромив ближайший немецкий гарнизон, мы с неделю пожили в освобожденном селе. А когда узнали, что идет крупный карательный отряд, перебрались на санях в другое село, в которое на автомобилях проехать было невозможно. Гужевым транспортом немцы тогда еще пользовались очень редко. Таким образом родная зимушка нам помогала.

Передвигаясь от села к селу, наш отряд, как снежный ком, обрастал людьми. Мы становились сильнее. Однако нам не хватало боеприпасов. После нападения на несколько гарнизонов у нас осталось по двадцать патронов на каждого бойца и на пулеметы, которых у нас было теперь четыре.

От одного из лесников мы узнали, что в сорока километрах на месте большого боя наших войск с гитлеровцами закопано много оружия. Решили попытать счастья: отыскать этот драгоценный клад.

...Проснулись рано. Проверили оружие, разделили патроны и к восходу солнца были готовы в путь. Целый день обоз двигался по лесам, а на ночь остановился в деревне Печкуры.

Фашисты узнали об этом и двинули на нас роту вооруженных до зубов солдат.

Мы издали заметили черневшие на снегу цепи немецких солдат, с трех сторон надвигавшихся на нас, и заняли оборону.

Свистунов, командир нашего отряда, с группой партизан расположился в той половине деревни, которая прилегала к лесу. Другую половину деревни остальные партизаны, ими командовал я - комиссар. По отряду был передан строгий приказ вести только прицельный огонь. На каждый патрон - по одному фашисту!

Оккупанты открыли огонь из автоматов. Видно, надеялись взять на испуг, ибо огонь этот не был прицельным, а так, в 'божий свет'.

Засевшие за домами и сараями партизаны скупым, но метким огнем расстреливали наступавших. Пулеметчики Вася Вороненко, Николай Дмитриенко заставили гитлеровцев залечь в глубоком снегу. Молчал только пулемет Горбачевского, устроившегося рядом со мной за сараем. Я сдерживал Леонида до решительного момента.

Немного отлежавшись, фашисты вдруг усилили огонь из пулеметов, автоматов и винтовок. И снова полезли по снегу. Вот-вот они ворвутся в деревню. Особенно много их двигалось по дороге со стороны Кличева и с огородов к центру деревни. Леонид теребил меня, просил разрешения дать очередь. Я молчал. И лишь когда гитлеровцы поднялись в рост для атаки, я махнул Леониду:

- Давай!

Короткими меткими очередями Леонид скосил бегущих фашистов.

А на другом конце деревни в это время раздался голос Свистунова:

- Не пускать гадов!

Меткий огонь партизан и там остановил атакующих.

Через некоторое время мы с Леонидом Горбачевским увидели, как по дороге со стороны Кличева на полном галопе к нам скачет лошадь с санями. Мы притаились и стали наблюдать за приближавшейся упряжкой. Но вскоре поняли, что в санях никого нет. Остановив бегущую лошадь, мы были удивлены: в санях на сене лежал немецкий ручной пулемет, патроны и несколько винтовок. Видимо, кто-то из партизан прицельным огнем уложил фашистов, управлявших этой упряжкой, а лошадь была, наверное, местная, вот и бросилась домой, привезла нам трофеи. Как это было своевременно и кстати!

Леонид Горбачевский и Вася Вороненко, у которых пулеметы были немецкие, запаслись трофейными патронами, а стрелки разобрали винтовки. Трофейный пулемет мы передали самому меткому стрелку Грише Бойко, он тут же стал расстреливать наседавших полицейских и немцев.

А в это время по огороду, скрываясь за плетнем, к нам метров на пятьдесят приблизился вражеский пулеметчик. Он укрылся за большой вербой и повел ураганный огонь по центру деревни.

_ Вороненко, срежь пулеметчика! - закричал Свистунов.

Вася Вороненко дал длинную очередь, и вражеский пулемет замолчал. Наступила тишина.

Считая, что пулеметчик убит, партизан Сергей Мелезиков бросился к вербе, чтобы взять трофейный пулемет. Но, не добежав до плетня метров десять, Сергей был скошен длинной очередью хитрого врага.

Пулемет, установленный за вербой, снова начал поливать нас свинцовым огнем. Мы укрылись за домами и сараями, и я приказал не высовываться, не лезть без прикрытия под вражеский огонь. Но партизанам очень уж хотелось завладеть этим пулеметом. И как только он смолк, из-за сарая выбежал рослый партизан Иван Липухин. Он по снегу пополз к вражескому пулемету. Но тоже был сражен.

Не успели мы опомниться от новой потери, из-за того же сарая выскочил Борис Шумилин. Он полз не напрямик. То укроется за бровкой огородной межи, то прижмется за кочкой. Партизаны затихли, замерли от волнения. Сможет ли товарищ добраться до цели? Не постигнет ли и его горькая участь тех двоих? А Борис все ближе и ближе подползает к плетню. Еще несколько метров, еще немного... Но пулеметчик за вербой снова застрочил, теперь уже в упор. Шумилин притих, распластавшись в снегу, и тотчас вокруг него снег стал алым.

- И этого! - крикнул кто-то рядом со мной.

Но Борис вдруг выстрелил, и пулеметная очередь врага оборвалась. Шумилин стал отползать назад, оставляя на снегу кровавый след. Но вот и он застыл на месте.

Вражеский пулемет больше не стрелял из-за вербы. Но немцы с поля открыли по нашему сараю перекрестный огонь. И все-таки двое друзей Шумилина сумели подползти к нему и утащить в безопасную зону. Раненый истекал кровью, и я поручил заботу о нем нашей санитарке - студентке Вере.

А Сергей Лобанов пополз с веревкой в руке к пулемету, чтобы довести до конца дело своего раненого товарища. Он добрался до старой вербы, захватил концом веревки пулемет и, несмотря на обстрел, притащил его к нам.

Бой длился около шести часов. Фашисты так и не смогли подняться в решительную атаку. Под редким, но метким прицельным огнем они пролежали на снегу целый день. Мы уже готовились к тому, чтобы в ночной темноте окружить противника и полностью уничтожить. Однако к вечеру мы узнали, что к врагу идет большое подкрепление, да еще и с двух сторон. Мы вынуждены были покинуть деревню.

С наступлением сумерек отряд двинулся по болотам, где немцев, по данным разведки, не было. Враг разгадал наше намерение и открыл огонь теперь уже и с северной и западной стороны. Видно, прибыло какое-то подкрепление. Сергей Лобанов вызвался остаться с пулеметом для прикрытия отхода. К нему присоединились еще два пулеметчика, Леонид Горбачевский и Николай Дмитриенко. Задержав противника до того момента, когда отряд отошел от деревни на порядочное расстояние, пулеметчики догнали нас. Через несколько дней мы были в Осиповичском районе.

Склад боеприпасов, который мы искали, оказался взорванным полицией всего лишь день назад. Мы вернулись в свою 'родную' деревню Великая Старина, довольствуясь только трофейным оружием и боеприпасами.

До боя в Печкурах мы считали, что дело партизан только из засады, молниеносным налетом громить