четырнадцать в Петров день будет точно. Вот, помнится, одиннадцать годков тому минуло, в год землетрясенья, как я ее от груди отняла. Я помню, помню. Не позабыть! Ох, Господи, какие все свиньи! Девочка-то такая хорошая была. Все помню, как сегодня. Я полынью соски себе натерла, на солнце сидя, возле голубятни. Вы были где-то с синьором... где-то... да, помню, как сейчас, когда она почуяла, что горькие соски, - как рассердилась, дурочка, мумулька, как замахнулась ручкой на соски! А тут вдруг зашаталась голубятня, я к черту прочь! Задавит, сволочь! С тех пор прошло одиннадцать годков, она тогда на ножках не стояла. Ох, что я, вот вам крест! Да ведь она уж вперевалку бегала, как утка, как утица моталась, а там, в тот самый день, она себе разбила лобик, а муж мой, упокой его Господь, вот же был шалун и весельчак, малютку поднял. Что, говорит, - упала ты на лобик? Как подрастешь - на спинку будешь падать! А малютка, цветочек, птичка, милая моя так сразу плакать перестала и молвила ему: да, буду падать на спинку Вот как, дети-то настоящие, хорошенькие! Не то что свиньи, как теперь растут! Хоть проживи сто лет, а не забыть! На спинку буду падать, как подрасту!
КОРОЛЕВА. Ну, будет уж об этом, помолчи.
КОРМИЛИЦА. Да, вот уж смех-то, смех-то разбирает! Ох, лихо мне! Ох, мать моя гадюка! На спинку буду падать, как подрасту! Вот милое дитя! Ох, не могу! Малюточка! Мумулька! На спинку! Ох! Ха-ха!
ДЖУЛЬЕТТА. Да замолчи же, прошу тебя.
КОРМИЛИЦА. Ну ладно уж, молчу, молчу. Ох! Милей тебя детей я не кормила. Ох, только б до твоей дожить мне свадьбы - так больше и не надо ничего!
КОРОЛЕВА. Вот-вот. Как раз о свадьбе и хочу я поговорить. Скажи, Джульетта, дочка, была бы ты согласна выйти замуж?
ДЖУЛЬЕТТА. Я о подобной чести не мечтала. КОРМИЛИЦА. О чести! Господи! Каб не я тебя вскормила, сказала б: и ум, и честь, и совесть ты всосала с моим-то молоком, малютка, птичка!
КОРОЛЕВА. Так о замужестве пора подумать. В Вероне многие из знатных дам тебя моложе, а детей имеют. Что до меня - в твои года давно уж я матерью твоей была. Ну, словом, - твоей руки достойный Гамлет просит.
КОРМИЛИЦА. Вот кавалер-то, ах, моя синьора! Что за мужчина! Восковой красавчик! Крепыш! Хороший он, хороший человек.
КОРОЛЕВА. В веронском цветнике - цветок он самый лучший.
КОРМИЛИЦА. Цветок! Цветок, уж подлинно - цветок! Цветок цветкам, а может и цветочек! Да только где уж, я уж знаю, что как цветок - он лучше всех цветков!
КОРОЛЕВА. Скажи, его могла бы ты полюбить? На празднике у нас он нынче будет. Читай, как книгу, юный лик его. В нем красотой начертанную прелесть. Вглядись в черты, познай его уменье... ну, разные загадки говорить, но и не только загадки. Гамлет говорит иногда очень интересные вещи. Очень. Он умный человек. И он, я бы сказала, - книга без обложки. Он ждет этой обложки, этого переплета. Ты можешь стать тем славным переплетом, ту книгу переплесть своей судьбой. С ним вместе ты не станешь меньше.
КОРМИЛИЦА. Нет, станет толще - так уж повелось! Вот так-то все бывает на миру!
КОРОЛЕВА. Как смотришь на любовь его, ответь?
ДЖУЛЬЕТТА. Я постараюсь ласково смотреть, но буду помнить все ваши наказы.
КОРОЛЕВА. Тогда идем, Джульетта, все, наверно, в сборе. Король нас ждет.
КОРМИЛИЦА. Храни вас всех Господь!
Кормилица уходит. Королева и Джульетта переходят в главный зал Эльсинорского замка. Зал ярко освещен. Пол в зале сплошь уставлен белыми банками и белыми выпрямителями спины разных размеров. В глубине зала на троне сидит Король. Поодаль стоит Тибальт, который кланяется Королеве и Джульетте. Король встает с трона, берет Королеву за руку и усаживает рядом с собой. Джульетта становится рядом. Входят Гамлет и Горацио в масках. Все присутствующие тоже надевают маски. Гамлет и Горацио кланяются Королю и Королеве.
КОРОЛЬ. Добро пожаловать! И пусть те дамы, чьи ножки не страдают от мозолей, попляшут с вами! Готов поклясться, что, кто начнет жеманиться, у тех мозоли есть! Играйте, музыканты! Ну же, в пляс, скорей!
Звучит лютня, Тибальт и Джульетта танцуют.
ГАМЛЕТ (обращаясь к Горацио). Скажи, кто та, чья прелесть украшает танцующего с ней?
ГОРАЦИО. Не знаю, друг мой. Ранен я, мне больно. Из-под твоей руки стальной змеей укушен я, мне больно, а мерзавец веселится. Не знаю, не знаю, ничего не знаю я.
ГАМЛЕТ. Она затмила факелов лучи! Сияет красота ее в ночи, как в ухе мавра жемчуг несравненный. Редчайший дар, для мира слишком ценный! Как белый голубь в стае воронья - среди людей красавица моя. Как кончит танец, улучу мгновенье, коснусь ее руки в благоговенье. Я не любил? Нет, отрекайся, вздор! Я красоты не видел до сих пор!
ТИБАЛЬТ (останавливается). О этот голос! Гамлет среди нас! Эй, где мой меч! Как! Негодяй посмел сюда явиться под прикрытьем маски, чтобы глумиться безнаказанно! Мой меч!
КОРОЛЬ. Что ты, племянник, так разбушевался? ТИБАЛЬТ. Ваше величество, здесь Гамлет!
КОРОЛЬ. Ты успокойся и оставь его. Себя он держит истым дворянином. Не дам его здесь в замке оскорблять я. Прими спокойный вид, брось хмурить брови. На празднике злость вовсе не уместна.
ТИБАЛЬТ. Мой гнев и принужденное терпенье вступили в бой. Дрожу я, как тростник. Пока уйду, но месть вернется вскоре. (Уходит).
ГАМЛЕТ (подходит к Джульетте и касается ее руки). Когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь - прости! Как два смиренных, честных и по-настоящему хороших пилигрима, губы, наши губы лобзаньем могут след греха смести.
ДЖУЛЬЕТТА. Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно к своей руке: лишь благочестье в ней. Есть руки у святых: их может, верно, коснуться пилигрим рукой своей.
ГАМЛЕТ. Даны ль уста святым и пилигримам? ДЖУЛЬЕТТА. Да, для молитвы, добрый пилигрим. ГАМЛЕТ. Мой ангел! Святая! Так позволь устам моим прильнуть к твоим! Не будь неумолима!
ДЖУЛЬЕТТА. Не двигаясь, святые внемлют нам.
ГАМЛЕТ. Недвижно дай ответ моим мольбам (Целует ее.) Твои уста с моих весь грех снимают.
ДЖУЛЬЕТТА. Так приняли твой грех мои уста?
ГАМЛЕТ. Мой грех... это не грех. Здесь нет греха. Но твой ответ, твой упрек меня смущает. Верни ж мой грех. ДЖУЛЬЕТТА. Вина с тебя снята.
Целует его. Король и Королева покидают зал. Горацио уходит. Входит Кормилица.
ГАМЛЕТ (обращаясь к Кормилице). Кто мать ее? КОРМИЛИЦА. Как, молодой синьор? Не знаешь? Вот новость! Хозяйка дома этого ей мать. Да. Достойная и мудрая синьора. А я вскормила дочь ее. Малютку, птичку, девочку хорошую. Хорошенькую мою.
ГАМЛЕТ. Дочь Королевы! Что ж, в долг врагу вся жизнь моя дана. И отдана. Все отдано теперь.
ДЖУЛЬЕТТА. Кормилица, скажи, кто тот синьор? КОРМИЛИЦА. Это Гамлет.
ДЖУЛЬЕТТА. Одна лишь в сердце ненависть была - и жизнь любви единственной дала. Не зная, слишком рано увидала и слишком поздно я, увы, узнала. Но победить я чувство не могу. Горю любовью к злейшему врагу.
ГАМЛЕТ (Кормилице). Скажи ей, я приду сегодня ночью.
КОРМИЛИЦА. Скажу, скажу, синьор.
ДЖУЛЬЕТТА. Кормилица, голубушка, скажи, что ночью буду ждать его в саду я.
КОРМИЛИЦА. Скажу, скажу, ягненочек мой, птичка.
Кормилица и Джульетта уходят.
ГАМЛЕТ. Приду, приду. Мне свет не мил теперь без ангела, без милого созданья, чей образ в сердце, в мозг и в душу мне вошел так неожиданно, так интересно... так, как-то странно. Она прелестна, она так проста и естественна... с ней хорошо. Все время теперь про нее буду думать. А что делать? Это и называется, наверно, - любовь. Любовь? Я раньше знал ее лишь понаслышке, а нынче я столкнулся с ней лицом к лицу В самое лицо любовь дохнула мне. Ее дыханье жарко.
Выходит из зала, пробирается в сад. Сад слабо освещен луной; то тут, то там стоят белые пробки различных размеров. На балкон выходит Джульетта.
ГАМЛЕТ. О, вот моя любовь, моя царица! Она заговорила? Нет, молчит. Взор говорит, глаза, наверно, сердце. Оно ведь тоже может говорить. Но пусть молчит! Я за нее скажу, хоть речь моя - не мне. Вот в небе две звезды, мне кажется, что из Большой Медведицы. Да. Они ее глаза на время просят их заменить и посиять в ночи. Но если б она согласилась и вместо глаз у нее б сияли на лице вон эти звезды, то блеск ее ланит затмил бы эти звезды, как свет дневной лампаду затмевает. Глаза ж ее с небес сияли б так, что птицы перепутали б все, все бы перепутали и подумали бы, что день - ночь, а ночь день. И запели бы. Да. Стоит, рукой потрогала щеку. О, быть бы мне кожей на ее руке. Простой человеческой кожей.
