скользит вдоль твердого сиденья, не доставая дна. Спрыгиваю и сразу чувствую, что упал на лежавших на дне людей. Кто то внизу вскрикнул.

- Эй, кто здесь?

Под ногами стон. В глубине вагона раздались крики о помощи и чей то дикий вой. Сверху, через окно появляются еще ноги. Я стараюсь, чтобы этот спасатель также как и я не упал на людей и пытаюсь оттащить лежащего человека к стенке, но под ним... еще один... и еще...

- Осторожно, - ору я. - Здесь люди. Зависни, я твою ногу поставлю на торец сиденья.

Фигура поняла и повисла, болтая ногами. Я схватил ногу и оттянул на кронштейн скамейки, вторую - закинул на кронштейн с другой стороны.

- Старшина, это я Селиванов.

- Упереться можешь?

- Могу.

- Крикни, чтобы там в летучках нашли веревки и пусть сюда спуститься еще один. Остальные принимают...

- Хорошо.

Спускается еще один солдат, Я помогаю ему опереться на торцы скамейки и выступ вентилятора.

- Я буду приподнимать, а вы на подхвате тащите к окну. Начали, берите.

Упираясь в тела лежащих, подхватываю первого за плечи и стараюсь приподнять его. Четыре руки сверху вцепилось в одежду и руки. Тело медленно поползло к верху, я помогаю им, но вот рывок и... его быстро вынесло в окно, там сумели перехватить. Я хватаю следующего. Руки сразу стали липкими и от мелькающего света из окна, я вижу, что они покраснели. Человек застонал.

- Осторожно. Здесь раненый.

Но уже и эти ноги мелькнули в окне. В вагоне жуткая жара. От горящего тепловоза стенки кажутся горячими, а воздух, как в парилке. Я сразу взмок и гимнастерка прилипла к телу.

Их было очень много, живых или уже мертвых, стонущих или подозрительно тихих, некоторые с вывернутыми руками и ногами, открытыми ранами, окровавленных, лежащих вперемешку с вещами между креслами. На самом 'дне' был завален самый тяжелый. Когда его 'раскопали', то моим напарникам чуть не стало плохо. Голова мужчины и плечом внесло в окно, наружу, и все это было придавлено массой металла вагона. Я руками разгребаю землю, пытаюсь его откопать. На мою спину упали веревки. Спрыгнуло на свободное место еще несколько солдат.. Они стали помогать выталкивать людей из-за соседних сидений в окна. Какой то ефрейтор согнулся на корточках и помогал мне выгребать землю вокруг головы . Руки уже в своей крови от порезов о стекла, выдавленного окна. Нам удается выдернуть голову и плечо из земли, но на это что то жуткое. Это бесформенная лепешка, спрессованных костей и мяса... Моего напарника сразу вырвало на окровавленный и заброшенный вещами 'пол'.

- Ничего, парень, - успокаиваю я его. - Заберись наверх, дыхни пару раз свежего воздуха и если сможешь..., возвращайся назад...

- Вытащите меня...,- раздается женский голос, где то недалеко.

- Потерпите, сейчас к вам придем.

Я уже работаю как автомат. Тошнота, которая подкрадывалась сначала, исчезла. Ребята уже стали задыхаться в этой жуткой жаре и вони, несколько человек упало в обморок. Их приходилось поднимать на веревках и новая смена заступала на их места. Тела уже не выталкивают руками в окна, а подвязывают ноги за веревку и сверху тянут...

- Ей, взяли.

Сейчас у меня помощником, известный в части спортсмен, Бобров. Мы разворачиваем очередного человека, накидываем на ногу петлю веревки.

- Пошел.

Из повисшего тела сыпятся кошельки и записные книжки. Несколько рук наверху уже держат безвольное тело и оно исчезает в квадрате света.

- Давай следующего.

Женщина стоит... Действительно стоит. Ее 'забило' между ножек сиденья. На грязном заплаканном лице страх и ужас.

- Я не могу вылезть, - говорит она дрожащим голосом. - Мои ноги зажало...

Бобров откидывает несколько человек на свободное место, освобождая ее ноги.

- Ну-ка, давай.

Мы тянем ее за плечи.

- Ай, - вопит она и теряет сознание.

Все же выдергиваем женщину из зажимавших ее ножек сиденья и тут замечаем, что ее нога нелепо вывернута в сторону.

- Сволочи, - рычит Бобров, - если бы знать, кто это сделал. Эй, держите.

Он один подхватывает тело и подтаскивает его к окну. Я запрыгиваю на кронштейны сидений и принимаю от него тело женщины, потом приподнимаю его наверх. Женщина зависает в воздухе и тут же растворяется в светлом пятне окна, мелькнув разодранным платьем.

- Старшина, ты здесь? - раздался крик сверху.

- Здесь.

- Тебя полковник зовет.

Я цепляюсь за веревку и с трудом ползу наверх.

Свежий воздух ворвался в легкие и у меня чуть не потемнело перед глазами. Солнце еще не зашло и своими боковыми лучами, освещает страшную картину. По прежнему горит тепловоз, выбрасывая столб черного дыма. Недалеко от вагонов, аккуратно положенные в ряд, лежат неподвижные люди. Другая часть- по видимому живых, разбросана до ручья, вокруг них копошатся солдаты, неумело перевязывая и оказывая первую помощь. За ручьем скопление машин. На высоком месте группа офицеров, рассматривает место трагедии. Я иду к ним. Меня шатает от усталости и я не удерживаюсь, нечаянно оступился и свалился в ручей. Еле-еле выкарабкиваюсь из него и иду по болоту к возвышенности.

- Товарищ полковник, старшина Ковалев по вашему приказанию прибыл...

- Здесь командующий.

Теперь я замечаю генеральские лампасы и поворачиваюсь к ним.

- Отставить, - говорит генерал. - Много там...

- Много. Нам не справиться до темна. Люди устали и там внутри дикая жара, солдаты не выдерживают, падают прямо в вагонах. Нужна хоть какая-нибудь замена.

Он кивает.

- Нет медикаментов...

- Это уже...

Генерал кивает в сторону. Я поворачиваю голову и вижу десятки санитарных машин. Несколько солдат и гражданских натягивали палатки.

- Но они здесь, а раненых надо перенести через ручей.

- Надо, - генерал скептически смотрит на мою мокрую, покрытую красными и рыжими пятнами одежду. - Если надо, то перенесут. Говоришь до ночи не справиться?

- Нет.

- Хорошо, иди. Сейчас вам будет замена.

Иду обратно, уже успешно перебираюсь через ручей и обойдя нескольких лежащих раненых, натыкаюсь на грязного, окровавленного Ярцева. Его глаза отупело смотрят на меня и не узнают.

- Валя, Ярцев, - я дергаю его.

Он приходит в себя.

- Старшина...

- Сейчас будет замена.

- Какой ужас. Столько покалеченных, а там...

Он устало выбрасывает руку.

- Их еще много. Мы даже не расчистили половины вагонов.

- А мы перевязываем простынями... Рвем их и мотаем, так прямо и мотаем...