негромко посвистывает ветер в вантах, да иногда вдруг заскрипит сухое дерево мачты. Туго натянуты огромные паруса. Можайский смотрит на них - какой титанической силой обладает ветер. Он без устали гонит фрегат вперед и вперед.

Ветер крепчает. Можайский отдает команду убрать часть парусов. Бывалый моряк хорошо ощущает связь между скоростью ветра и создаваемой им силой. Скольким морякам знакомо это ощущение, и оно выработало проверенные практикой приемы. Но никто еще не перевел сущность этих приемов на точный, краткий и выразительный язык математики.

Бьют склянки - Можайский сдает вахту и спускается в маленькую судовую библиотеку - это его другая, как бы общественная, обязанность. Офицеры выбрали его - большого любителя и знатока технических книг - библиотекарем. Иногда в свободное от вахты время ему хочется взять карандаши - он хорошо рисует. Но рисовать в походе трудно, мешает постоянная, непрекращающаяся качка. Скоро Канарские острова, там удастся сойти на берег, сделать первые зарисовки.

На острове Гомера, к которому подошел фрегат, на берег никого не пустили - местные власти боялись, что моряки завезут к ним из Европы холеру. Можайский и другие моряки с 'Дианы' могли только любоваться теми видами, которыми за год до них восторгался Гончаров, оставивший прекрасный рассказ о своем плавании:

'Нас ослепила великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и небо, и океан, одна из тех картин, которые видишь в панораме, на полотне, и не веришь, приписывая обольщению кисти. Группа гор тесно жалась к одной главной горе - это первая большая гора, которую увидели многие из нас...

И как она была хорошо убрана. На вершине белел снег, а бока покрыты темною, местами бурою растительностью; кое-где ярко зеленели сады. В разных местах по горам носились облака. Там белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло к земле, а там раскинулось по горе другое, тонкое, и прозрачное, как кисея, и сеяло дождь: гора опоясывалась радугами. В одном месте кроется целый лес в темноте, а тут вдруг обольется ярко лучами солнца, как золотом, крутая окраина с садами. Не знаешь, на что смотреть, чем любоваться; бросаешь жадный взгляд всюду и не поспеваешь следить за этой игрой света, как в диораме'.

Прелесть этой незнакомой своеобразной природы Можайский запечатлел в рисунке. В свой походный альбом Александр Федорович зарисовал суровый пик мыса Тенериф. То был первый рисунок, сделанный в пути.

Простояв трое суток в бухте Гомера, возле города Сан- Себастьяна, 'Диана' вновь вышла в море. Снова на юг - через Атлантику, к берегам Южной Америки. Снова в море.

На родине зима, снег покрыл поля, ветер намел большие сугробы, мороз сковал реки и озера. Потрескивают деревья в лесу, да поскрипывает снег под полозьями саней, а здесь - вечное лето. Жарко. Палубу поливают водой, но дерево быстро сохнет и издает сильный запах смолы.

'Декабря 1-го, в долготе 30° W от Гринвича, прошли экватор, при обычном празднестве в честь старика Нептуна, и того же числа в южном полушарии были встречены сильным шквалом с проливным дождем; однако этот гость не сделал нам никакого изъяна', - писал в своих записках один из спутников Можайского по плаванию.

Вскоре открылся мыс Фрио, на горизонте стала видна полоска земли южноамериканский материк.

Какие новости ждут здесь моряков? Ведь Россия воюет с Турцией. А может быть уже не с одной только Турцией? Может быть Англия и Франция перешли от угроз к боевым действиям? Что если уже гремят раскаты неприятельских пушек? Действительно, в борьбе России и Турции за Черное море, за проливы, за влияние на Балканах и Ближнем Востоке, Англия неизменно становилась на сторону Турции. Англия опасалась утверждения России в Константинополе, боясь, что русский флот станет мешать английским судам на Средиземном море и ущемит ее колонизаторские стремления.

В тревожные дни покидали русские моряки родину. И ощущение тревоги не оставляло их в море. Но океан велик, и на его просторах мало вероятно встретиться с неприятелем. Здесь же, вблизи берегов далекой и чужой земли эта вероятность возросла. Командир фрегата, на случай встречи с неприятелем, приказал зарядить орудия. На фрегате все привели в состояние боевой готовности.

Но плавание продолжалось благополучно, правда, ветер стих, и это заставило фрегат потратить на оставшуюся сотню километров целых двое суток. Только 14 декабря удалось встать на якорь в бухте бразильской столицы Рио-де-Жанейро. За прибрежными горами лежала огромная страна - почти такая же по площади, как Австралия, чужая, неизученная, нехоженная, неизвестная. Полтора столетия Португалия грабила эту богатейшую страну - свою колонию, вывозила ценнейшее сырье, эксплуатировала ее народ.

В 20-х годах XIX столетия Симон Боливар {8} возглавил борьбу за освобождение южноамериканских народов от испанского владычества, и на месте бывших испанских колоний одна за другой стали возникать молодые республики. В результате восстания, происшедшего в феврале 1821 года, Бразилия отпала от Португалии и стала самостоятельным государством, с императором во главе.

Однако порядки в стране от этого не изменились. Как и раньше ее население оставалось неграмотным; по-прежнему в стране царила работорговля; такими же непроходимыми оставались ее тропические леса. Только в тот год, когда 'Диана' пришла в Рио-де-Жанейро, была построена в Бразилии первая железная дорога.

За время трехнедельной стоянки в порту бразильской столицы на 'Диане' вели ремонтные работы, готовили судно к новому, ответственному переходу: из Атлантического в Тихий океан.

7 января работы на 'Диане' были окончены; в тот же день моряки узнали о победе русского флота при Синопе. Как радостно вдали от родины получить известие о славной победе русского оружия. Эскадра черноморских кораблей под командованием ученика Лазарева - адмирала Павла Степановича Нахимова 18 ноября 1853 года уничтожила турецкий флот. Славные традиции, заложенные М. П. Лазаревым и продолженные П. С. Нахимовым, принесли черноморскому флоту заслуженную победу.

На следующий день после получения известия о Синопской победе фрегат снялся с якоря и пошел вдоль восточного побережья Южной Америки на юг, к мысу Горн. Тридцать шесть суток непрерывного хода понадобилось для того, чтобы достичь самой южной точки американского материка.

Можайский был очень занят. Вахтенная служба, ежедневные классные занятия с гардемаринами, которым он преподавал морскую практику, чтение технической литературы - поглощали почти все его время.

В свободные часы Можайский выходил на палубу и подолгу глядел на море и незнакомую землю. Уже не первые сутки вдоль правого борта тянулся то холмистый, то низменный, то подернутый легкой дымкой утреннего тумана, то сверкающий всеми красками под щедрыми лучами солнца, то пламенеющий в зареве заката - берег южноамериканского материка. Однако внимание лейтенанта привлекала не столько незнакомая красочная природа, сколько птицы, сопровождавшие корабль. Распластав широкие крылья, не двигая ими, птицы не отставали от фрегата, иногда, чуть-чуть повернув крыло, точно кливер - косой передний парус корабля, - птица стремительно скользила, снижаясь, будто скатывалась с невидимой пологой горки. Подолгу парили птицы на неподвижных крыльях, и подолгу лейтенант Можайский, не отрываясь, следил за их парящим полетом. Какие именно мысли возникали у Можайского в те дни, - в точности не известно. Но вероятнее всего, он задумывался, как разгадать секрет парящего полета, как человеку подняться высоко над землей, над океаном.

Много лет спустя сын Александра Федоровича сообщил, что его отец утверждал, будто именно во время плавания на 'Диане' он впервые начал думать о том, как создать летательный аппарат, который на своих больших, распростертых крыльях поднимется в воздух, как воздушный змей, как парящая птица...

Мыс Горн издавна пользовался дурной славой у моряков. Доставил он много неприятных часов и экипажу 'Дианы'. При обходе мыса Горн 'частые перемены ветра, так много способствовавшие успеху плавания, разводили громадную толчею, от которой весьма пострадало бы судно, не столь прочное и не таких хороших качеств, как фрегат 'Диана', - сообщал капитан Лесовский, - фрегат 'Диана' по своим качествам, мало сказать, хорошее судно: он в высшей степени обладает превосходными мореходными качествами... Обход Горна должно предпринимать не иначе, как на судне, совершенно надежном'.

23 февраля 'Диана' пришла в чилийский порт Вальпарайзо. Отсюда предстояло совершить самый дальний морской переход за все время плавания до Гонолулу на Сандвичевых (ныне Гавайских) островах: пройти около одиннадцати тысяч километров по необозримым просторам Тихого океана.

Перед далеким плаванием следовало поменять медную обшивку фрегата, кое-где усилить отдельные места. Пришлось задержаться на две недели. Только 11 марта фрегат вышел из Вальпарайзо, вновь пересек экватор, придя в порт Гонолулу через пятьдесят суток - 1 мая 1854 года.

Гавайские острова были открыты испанцами более трехсот лет тому назад. Однако этот благодатный уголок земного шара не вкусил еще до конца всех благ европейской 'цивилизации', - ни испанцы, ни португальцы, ни французы, ни англичане не захватили этих островов. Когда 'Диана' пришла в Гонолулу Гаваи сохраняли какую-то, по крайней мере, видимость государственной самостоятельности.

Захват Гаваи был совершен меньше, чем через пятьдесят лет новым империалистическим хищником - Соединенными Штатами Америки.

В Гонолулу русские моряки узнали, что за время их перехода от Вальпарайзо международная обстановка изменилась: с 11 апреля Россия находилась в