— Вы?!

— Что делать — пришлось поменять специальность. Чтобы не копаться в земле, — он попробовал улыбнуться, — как мы с вами в те времена. Извините, профессор, у каждого свои обязанности. — Он помолчал ровно столько, сколько требовалось, чтобы перейти от дружеской беседы к исполнению служебных обязанностей. — Вам известно, куда исчез экспонат?

Ответа не последовало.

— Профессор, я вас прошу… Это всего лишь свидетельские показания. Вам известны обстоятельства, при которых исчез экспонат?

— Нет, не известны, — сказал Свидетель.

— Не торопитесь отвечать, у вас есть возможность подумать. Двести Двенадцатый подлежал изъятию, он числился в списках…

— Это очень ценный экспонат.

— Этот скелет первобытного человека был признан нежелательным для нашего времени и подлежал изъятию. Вы знали об этом?

Палеантропы сидели в своей Мугарет-Табун и слушали, что было тысячи лет назад или вперед, когда на земле жили разумные люди. Они удивлялись, что люди эти жили в домах со светлыми окнами, что по вечерам они пили чай и читали газеты… Или ходили к знакомым, или принимали их у себя. Каждый из них был настолько значительной личностью, что мот принимать у себя, иногда даже в отдельной комнате… Это было невероятно, и палеантропы с сомнением качали головами…

— Вы знали об этом? — повторил вопрос Следователь.

— Знал, — твердо сказал Свидетель.

Следователь достал из портфеля папку и стал что-то вычитывать. Он долго вычитывал, потом стал записывать, потом отложил папку и задал новый вопрос:

— Кто был ночью в доме?

— Я был. Я, видите ли, здесь живу… Я был один, а больше никого не было.

— Постарайтесь вспомнить, — сказал Следователь.

— Мне нечего вспоминать.

— В таком случае я вам помогу. Вчера вечером, — он заглянул в свою папку, — в одиннадцать двадцать пять вам позвонили. У вас кто-то снял трубку и сказал, что вы не можете подойти к телефону. Кто это был?

Свидетель ответил не сразу. Он отошел к окну и долго смотрел на распростертую внизу площадь (по-старому плац — или, может, уже по-новому?).

— У меня был врач, — сказал Свидетель.

— Я не знал, что вы болеете… Давно собирался вас навестить, но эта работа… Поверите, для себя — ну совершенно не остается времени. А так хотелось посидеть, как мы сидели тогда… — он засмеялся. — Только, конечно, в других условиях.

— Я тоже вас вспоминал.

— Ну что там я! Мелкая сошка, один из тех, кому вы засоряли мозги. Конечно, если у человека нет будущего, он вынужден довольствоваться прошлым. Но если оно есть… а сейчас оно у нас есть… Так кто же он, этот ваш ночной посетитель?

— Врач из скорой помощи. Фамилии его я не знаю. И в конце концов, почему я должен вам давать эти сведения?

— Мы с вами давно не виделись, профессор, мы стали совсем чужими. Когда-то вы были откровенны со мной и охотно отвечали на все вопросы. Да, там мы доверяли друг другу… Вы помните нашего врача? Он у нас постоянно болел, и мы все вместе его лечили. Хороший был человек. Все спрашивал у вас о доисторической медицине, интересовался древними скелетами, а свой скелет оставил там, в яме, которую сам же и выкопал…

— Я был у него в прошлом году.

— Смотрите! Значит, не забываете? Это хорошо, когда такая память… Так, может, вспомните фамилию врача, который был у вас прошлой ночью?

— Нет, — сказал Свидетель.

— Напрасно. Вы даже не догадываетесь, как это важно для вас. Конечно, пропавший экспонат принадлежит вам, трудно предположить, что вы сами его у себя похитили. Но если учесть вашу деятельность… Быть историком — не самый праведный путь.

— Это моя профессия.

— Плохая профессия. История преступна, она античеловечна. И не суд истории, как вы говорите, нам нужен, а суд над историей.

Даже Кафзех — из людей, близких Схулу (по классификации Вейденрейха), и тот интересовался, что было на земле до него. И когда палеантропы, свесившись со своих нар, слушали рассказы о далеком- далеком прошлом, Кафзех, немолодой уже прачеловек, пристраивался где-нибудь рядом и, делая вид, что следит за порядком, на самом деле внимательно следил за рассказами. Иногда он не выдерживал и сам задавал вопрос, и тогда ему приходилось обстоятельно все пояснять, потому что он понятия не имел о том, что было на земле до его появления. Впрочем, он был добрый человек, хотя в силу своей душевной малоподвижности и не был способен на добрые дела. Конечно, если б он жил в цивилизованном обществе, он бы и сам постепенно цивилизовался и научился сомневаться, тревожиться и сожалеть, но, живя среди людей своего типа, он ни о чем не сожалел и послушно выполнял все приказания. И когда Схул потребовал дать ему камень, тот самый камень, Кафзех послушно его принес, да еще спросил, не маленький ли, потому что можно принести и побольше.

— Эти врачи такие фанатики, — сказал Следователь. — Один, представьте, привил себе рак, чтобы понаблюдать за ходом болезни. Не исключено, что вашему доктору для чего-то понадобился древний скелет.

— Он не хирург, он невропатолог.

— Это важное обстоятельство, — сказал Следователь и записал это обстоятельство. — Конечно, невропатологу скелет ни к чему. Он и смотреть не станет на ваши древности.

— Ну почему же… Как всякий мыслящий человек… Он смотрел, я ему показывал.

— Когда почувствовали себя лучше?

— Да нет, не вчера. — Свидетель замолчал, чтоб не сказать лишнего.

— Ваш врач, видно, неглупый человек, я бы и сам у него полечился… Нет-нет, я не настаиваю, профессор, я вообще не очень доверяю врачам… Так что же он говорил, познакомившись с вашей коллекцией?

— Он сказал, что история человечества похожа на историю запущенной болезни.

Следователь кивнул. Ему понравилось и само выражение, и то, как в нем удачно связывались медицина и история, намечая возможное соучастие в том деле, которое ему предстояло раскрыть.

— И как же он предлагал избавиться от этой болезни? Путем хирургического вмешательства?.. Хотя… вы говорили, что он не хирург… Но, как у врача, у него должны были быть какие-то соображения… Возможно, он их высказывал… Ведь вы не однажды встречались?

— Не однажды… Но почему я должен вам отвечать?

— Можете не отвечать, — любезно разрешил Следователь. — Я понимаю, если человек болен, то чем чаще приходит врач… Конечно, для врача это затруднительно…

— Ему по дороге. Он здесь рядом работает в клинике.

— Ну, если рядом… — Следователь записал и это обстоятельство. Потом взял телефонную книгу и стал ее листать. — Да, что ни говорите, профессор, а такого врача, какой был у нас там, теперь не сыщете. Без инструментов, без лекарств, и ведь сам едва волочил ноги… Все собираюсь к нему съездить, цветы положить… Да в этой суматохе разве вырвешься?

Свидетель застыл в своем кресле. Он смотрел на этого человека, которого когда-то хорошо знал, так знал, как можно только _там_ узнать человека, смотрел и не узнавал его. _Там_ он был другим человеком. Может быть, потому, что там не было телефонной книги, в которой точно записаны все адреса.

Следователь встал. Разговор был окончен, и он подтолкнул маятник, позволяя времени двинуться дальше.