К вечеру в понедельник Джума уже знал: Жадан Святослав Юрьевич, сорока двух лет, сотрудник Фонда имени Драгоманова, женат, адрес: улица академика Сахарова, 8, квартира 4; Чаусов Алексей Ильич, сорока двух лет, разведен, сотрудник Фонда имени Драгоманова, адрес: улица Гончарная, 31, квартира 10; Огановский Борис Никитич, сорока пяти лет, женат, член Союза художников, скульптор, проживает по улице Заньковецкой, 26, квартира 2; Манукян Давид Ованесович, тридцати девяти лет, женат, член Союза художников, художник-реставратор, адрес: улица Софьи Перовской, 91, квартира 34; Долматова Людмила Леонидовна, тридцати девяти лет, в разводе, заведующая отделом в музее этнографии и художественного промысла, проживает по улице Саксаганского 12, квартира 4.

Это было полдела, даже не полдела, а четверть. Теперь надо отлавливать участковых, получить от них какую-нибудь информацию. Хорошо, если участковый добросовестный, толковый, а не какой-нибудь бездельник, ошивающийся в подсобках магазинов.

Он принялся обзванивать участковых. Троих поймал на месте, двое отсутствовали. На следующий день Джума созвонился и с этими двумя. В сущности два дня Джума убил на встречи и беседы с участковыми. Результат по пятибалльной системе можно было оценить в единицу. Но и единица для Джумы была цифрой о чем-то говорящей, а именно о том, что, по словам участковых, интересовавшие Джуму люди были обыкновенными гражданами, одни приветливо-словоохотливы с соседями, другие вежливо-сдержанные, никаких жалоб со стороны соседей, ни пьянок, ни драк, ни частых шумных сборищ. Может и не ангелы, но никому не досаждают. Джума понимал, что подобная информация, наверное, разочарует Паскалову, но не станет же он городить небылицы. Как есть, так и есть, дальше пусть копает сама...

В дверь постучали.

- Войдите, - сказала Кира.

На пороге возникла высокая женщина, крупная, но ее нельзя было назвать полной, все выглядело пропорционально росту, лишь немного обозначился второй подбородок; лицо смуглое, черный разлет больших бровей над красивыми темно-карими глазами, большой рот, четко очерченные губы с едва заметным темным пушком по краям, открытый чистый лоб, смоляные волосы туго оттянуты к затылку. Одним словом, женщина броская.

- Я Долматова, - спокойно сказала она. - Вызывали?

- Заходите, садитесь, Людмила Леонидовна, - предложила Кира.

Долматова села. Дорогую кожаную сумку, большую, под стать хозяйке, поставила у ног.

- Я веду дело по убийству Гилевского, - сказала Кира. - Естественно, хочу познакомиться с ближайшим его окружением.

Долматова посмотрела на нее так, словно удивилась: такая молодая и вроде неприметная женщина, а занимается убийством, и спросила:

- Чем я могу быть полезна?

- Пока не знаю, - улыбнулась Паскалова.

- Кто же его убил и за что?

- Этого тоже еще не знаем.

- Но хоть какие-то подозрения у вас есть?

- Выясним, - неопределенно ответила Кира. Ей не понравился напор Долматовой, словно перехватывавший инициативу. - Поэтому хочу поговорить с вами, - и не делая паузы, удерживая нить разговора в своих руках, продолжила: - Как давно вы знали Гилевского?

Долматова бросила взгляд на Кирину зажигалку 'Клиппер', лежавшую на столе, спросила:

- Вы курите? Разрешите мне закурить?

- Курите. - Кира протянула ей сигареты и зажигалку.

Когда Долматова вытаскивала сигарету из пачки, Кира отметила: узкая ладонь, тоненькие, изящные, ухоженные пальцы как-то не очень соответствовали крупной фигуре Долматовой. Закурив, Долматова сказала:

- Мы были знакомы с тех пор, как я пришла работать в музей. Пятнадцать лет.

- А кем вы работаете, Людмила Леонидовна?

- Заведую отделом иудаики.

- Вы хорошо знали Гилевского?

- Естественно. Пятнадцать лет достаточный срок.

- Что бы вы могли сказать о нем?

- Прекрасный человек. Настоящий специалист, таких знатоков своего дела немного.

- По роду службы вы часто бывали в отделе фондов, которым он руководил?

- По мере надобности.

- Беспрепятственно с его стороны?

- Какие же могут быть препятствия, если этого требует работа?

- А каковы у него были взаимоотношения с другими сотрудниками?

- Вы полагаете, что я исключение?

- Не полагаю, а предполагаю.

- На каком же основании?

- Ваши отношения с ним ограничивались лишь совместной работой в одном учреждении? Простите, если вопрос покажется вам бестактным, но все, чем я занимаюсь, - это только, кто и за что убил Гилевского, ни больше, ни меньше.

- Можно сказать, ограничивались, хотя досужих вымыслов хватало.

- Вы замужем, Людмила Леонидовна?

- Нет. Но этого хватало для сплетен.

- Возможно, не только этого.

- Что вы имеете в виду? - Долматова осанисто выпрямила спину и шею.

- К этому мы еще вернемся, - сказала Кира. - У него были враги?

- Естественно, как и у всякого человека, который не терпит бездельников и бездарей.

- Кто же конкретно, и на какой почве он враждовал?

- В каждом случае кто-нибудь конкретно. Все-таки он проработал в музее свыше сорока лет, а за это время всякие стычки бывали.

- И все-таки, может был кто-то, с кем у Гилевского была постоянная вражда?

- Нет. Он был незлопамятен.

- Может не он, а кто-то был злопамятен?

- Обычно это не афишируют.

- Ну хорошо, - Кира поняла, что Долматова почему-то хочет обойтись без фамилий. - Вы бывали у него дома?

- Редко. Что вы имеете в виду?

- Разве характер ваших добрых отношений исключал ваши визиты к нему и его - к вам?

- Давайте без обиняков, - резко сказала Долматова.

- Если вам угодно. Вы знаете, что есть завещание, по нему все завещано вам?

- Нет, не знала, - смуглое лицо Долматовой пошло красными пятнами, лоб завлажнел, она наклонилась, чтоб взять из сумки платок.

'Тут ты по-моему лжешь, - подумала Кира. - Ты не родственница ему, подобные завещания оставляют не случайно. Старик, наверное, был влюблен. И ты разогревала его своим пышным телом. Тут платонической любви было недостаточно'.

- Вот я и объявила вам: вы наследница всего его имущества. Даже приватизированной квартиры. А у вас большая квартира?

- Однокомнатная.

- Людмила Леонидовна, как женщина женщине, скажите вы были близки с Гилевским? - Кира не хотела упустить момент ее растерянности.

- Да. Вас это удивляет? Разница в возрасте: мне тридцать девять, ему шестьдесят девять.

- Нет, почему же, такое случается. Обаяние, опыт, интеллект Гилевского - сильное оружие. Он был обаятельный человек?