край черной драпировки, за которою скрыта маленькая дверь.

ДЖЕН. Джошуа, где мы?

ДЖОШУА. На главной площадке лестницы, по которой спускаются осужденные, идя на казнь. Ее разукрасили так при Генрихе Восьмом.

ДЖЕН. И нет никакого способа выбраться отсюда?

ДЖОШУА. Народ охраняет все выходы Тоуэра. На этот раз он не хочет упустить своего осужденного. Никто не выйдет отсюда до казни.

ДЖЕН. У меня в ушах не перестает звучать оглашение, сделанное с этого балкона. Вы все слышали снизу, Джошуа? Как это ужасно!

ДЖОШУА. О, мне немало пришлось перевидать таких ужасов.

ДЖЕН. Только бы Гильберту удалось бежать! Как вы думаете, Джошуа, он спасся?

ДЮШУА. Конечно, спасся. Я в этом уверен.

ДЖЕН. Да? Вы в самом деле уверены в этом, мой добрый Джошуа?

ДЖОШУА. Тоуэр не был осажден со стороны реки. Крометого, в минуту его побега бунт еще не достиг таких размеров, как сейчас. Славный они устроили бунт, не правда ли?

ДЖЕН. Так вы уверены, что он спасся?

ДЖОШУА. Так же уверен, как в том, что в эту минуту он поджидает вас под первой аркой Лондонского моста, где вы с ним встретитесь еще до полуночи.

ДЖЕН. Боже мой! Ведь и он будет тревожиться обо мне! /Заметив тень Королевы./ Небо! Что это, Джошуа?

ДЖОШУА /тихо, беря ее за руку/. Тише! Это львица в засаде.

/В то время как Джен, объятая ужасом, смотрит на черный силуэт, сверху доносится голос, медленно и раздельно произносящий следующие слова./

ГОЛОС. Тот, кто следует за мной, покрытый черным покрывалом, - это знатный и могущественный вельможа Фабиано Фабиани, граф Кленбрассил, барон Динасмонди, барон Дармута в Девоншире, который будет обезглавлен на Лондонском рынке за цареубийство и государственную измену. Да помилует бог его душу!

ВТОРОЙ ГОЛОС. Молитесь за него!

ДЖЕН /дрожа/. Джошуа! Вы слышите?

ДЖОШУА. Да. Я слышу это каждый день.

/Вверху лестницы показывается траурная процессия, которая медленно разворачивается по мере того, как спускается вниз. Впереди идет ЧЕЛОВЕК, одетый в черное; в руках у него белое знамя с черным крестом. За ним - ЭНЕАС ДЕЛВЕРТОН в широком черном плаще, с белым жезлом констебля в руке. Далее отряд солдат, вооруженных копьями, одетых в красное, затем ПАЛАЧ с топором на плече, обращенным лезвием к фигуре, следующей за ним под длинным черным покрывалом, которое волочится по земле. Пркрывало целиком закрывает этого человека, и видна только его обнаженная рука, просунутая через отверстие, проделанное в покрывале, и держащая зажженную свечу желтого воска. Рядом идет СВЯЩЕННЖ в облачении для поминовения усопших. Далее следует отряд солдат, одетых в красное, и за ними ЧЕЛОВЕК В БЕЛОЙ ОДЕЖДЕ, несущий черное знамя с белым крестом. По обеим сторонам процессии идут алебардщики с факелами,

ДЖЕН. Джошуа, вы видите?

ДЖОШУА. Да. Я вижу это каждый день.

/Спустившись с лестницы, процессия останавливается./

ЭНЕАС. Тот, кто следует за мной, покрытый черным покрывалом, - это знатный и могущественный вельможа Фабиано Фабиани, граф Кленбрассил, барон Динасмонди, барон Дармута в Девоншире, который будет обезглавлен на Лондонском рынке за цареубийство и государственную измену. Да помилует бог его душу!

ОБА ЗНАМЕНОСЦА. Молитесь за него!

/Процессия медленно проходит в глубине сцены./

ДЖЕН. О Джошуа, как все это ужасно! Кровь стынет у меня в жилах.

ДЖОШУА. Но ведь это негодяй Фабиани!

ДЖЕН. Молчите, Джошуа! Он негодяй, но он несчастный!

/Процессия подходит ко второй лестнице. СИМОН РЕНАР, появившийся за несколько минут до этого около лестницы и все видевший; отступает, давая дорогу процессии, которая медленно уходит под своды лестницы и, наконец, исчезает из виду. ДЖЕН с ужасом следит за нею./

СИМОН РЕНАР /после того, как процессия скрылась/. Что это значит? Неужели то был Фабиани? Мне казалось, он меньше ростом. Или Энеас... Королева задержала его на минуту. Посмотрим! /Спускается по лестнице вслед за процессией./

ГОЛОС /постепенно замирающий в отдалении/. Тот, кто следует за мной, покрытый черным покрывалом? - это знатный и могущественный вельможа Фабиано Фабиани, граф Кленбрассил, барон Динасмонди, барон дармута в Девоншире, который будет обезглавлен на Лондонском рынке за цареубийство и государственную измену. Да помилует бог его душу!

ДРУГИЕ ГОЛОСА /едва доносящиеся/. Молитесь за него!

ДЖОШУА. Сейчас большой колокол возвестит его выход из Тоуэра. Пожалуй, теперь вы сможете выбраться отсюда. Я постараюсь устроить это. Подождите меня здесь; я скоро вернусь.

ДЖЕН, Джошуа, не покидайте меня, Боже, мне так страшно оставаться одной!

ДЖОШУА. Вы не можете сопровождать меня по всему Тоуэру, это опасно. Я должен вывести вас отсюда. Помните, что Гильберт ждет вас.

ДЖЕН. Гильберт! Для него я готова на все! Идите!

/ДЖОШУА уходит./

О, какое страшное зрелище! Подумать только, что то же самое ожидало Гильберта! /Становится на колени перед одним из алтарей./ Благодарю тебя, господи! Воистину ты наш спаситель! Ты спас Гильберта!

/Задняя драпировка раздвигается, и входит КОРОЛЕВА. Она медленно приближается к авансцене, не замечая Джен, которая оборачивается./

Боже! Королева!

Явление второе

ДЖЕН, КОРОЛЕВА.

I

ДЖЕН испуганно прижимается к алтарю и устремляет на Королеву взгляд, полный изумления и ужаса.

КОРОЛЕВА /молча стоит несколько минут на авансцене, бледная, с неподвижным взглядом, словно погруженная в мрачное раздумье. Наконец испускает глубокий вздох/. О, этот народ! /Обводит сцену тревожным взглядом и замечает Джен./ Здесь кто-то есть! А, это ты, девушка? Это вы, леди Джен? Вы испугались меня? Подойдите, не бойтесь. Тюремщик Энеас обманул нас, вам это известно? Что же вас страшит? Дитя, я уже сказала, - тебе нечего бояться меня. То, что месяц тому назад грозило тебе гибелью, теперь стало для тебя спасением. Ты любишь Фабиано. Под небом только два сердца созданы, чтобы любить его, - твое и мое, Мы с тобой сестры.

ДЖЕН. Ваше величество...

КОРОЛЕВА. Да, ты и я, две женщины - только мы за него. Все остальное против Фабиано. Целый город, целый народ, целый мир против него! Неравная битва любви и ненависти! Любовь к Фабиано подавлена печалью и страхом, полна растерянности, у нее твой бледный лоб и мои заплаканные глаза; она прячется у траурного алтаря, молится твоими устами, проклинает моими. Ненависть к Фабиано исполнена гордости, она сияет торжеством, она вооружена до зубов, победоносна, за нее двор, за нее народ, толпы, запрудившие улицы, чьи крики одновременно выражают требование смерти и ликование. Ненависть к Фабиано ослепительна, надменна и всемогуща, она иллюминовала целый город вокруг эшафота! Любовь к нему - здесь, в усыпальнице, в лице двух женщин, одетых в траур. Ненависть к нему - там! /С силой отдергивает заднюю драпировку, которая, распахнувшись, открывает вид на балкон и позади него - на великолепно иллюминованный город, теряющийся в ночной перспективе. Видная зрителю часть Тоуэра также ярко освещ!

ена. ДЖЕН смотрит, пораженная ослепительным зрелищем, блеск которого освещает всю сцену./ О гнусный город! Город бунтовщиков! Проклинаю тебя! Проклинаю это чудовище, пропитавшее свои праздничные одежды кровью, освещающее факелами дорогу палачу! Джен, ты дрожишь? Тебе, как и мне, чудится, что он подло издевается над нами, что он вознает сотни тысяч своих пылающих глаз в нас, слабых, покинутых женщин, одиноких и затерянных среди этих могильных плит. Джен, ты слышишь хохот и завывание этого ужасного города? О Англия! Всю Англию тому, кто разрушит этот город! Ах, если бы я могла превратить эти факелы в головни, эти огни - в пламя, этот иллюминованный город - в пожарище!

/Доносится мощный гул толпы, рукоплескания, невнятные крики: 'Вот он! Вот он! Смерть Фабиани!' Раздается звон большого колокола Тоуэра. При этих звуках КОРОЛЕВА разражается зловещим хохотом./

ДЖЕН. Боже правый! Сейчас этот несчастный выходит... Вы смеетесь, ваше величество!