шоколад и конфеты.

- Что, смешно тебе - куда герман Русь загнал? - сказал Власыч, старик с ястребиным носом и лохматыми бровями. - Ничего, мы перетерпим, посмотрим, как вам достанется, когда наша возьмет!

Немец поежился под его зловещим взглядом. Опустил глаза и, указывая на себя, стал что-то объяснять.

Фролов слушал. Он когда-то, в десятилетке, изучал немецкий и теперь немного понимал.

- Должен вам доложить, товарищи, - сказал Фролов, - это авиамеханик. Самолеты обслуживал. А стрелять в нас- не стрелял.

- Все они так говорят, когда попадутся. А попадись ты ему, он бы тебе показал 'рус капут'! Убью! Все равно убью! - крикнул Власыч.

- Прямо здесь? - усмехнулся Фролов. - А куда денешь? В болото. А как же тогда воду будем пить?

Вокруг засмеялись. Немец оглядел людей с надеждой.

- Ладно, - сказал Фролов, - оставим вопрос до утра.

- Вот, правильно - утречком я его и отведу в лес подальше...

Власыч, уложив немца в своем шалаше, сел с автоматом его караулить.

Не спалось пленному. Вздыхал, обирал комаров с лица. Не шел сон и к Леньке. Все думалось. Ненавидел он гитлеровцев не меньше Власыча. Но Фюнфкиндер... Странное дело... Тcс, как бы не услыхали его мыслей... Этот немец похож на его отца, бывшего механика МТС, ушедшего на войну. И лицо сероватое, в щеках вкрапинки металлической пыли. И руки с мозолями. И так же горбится немного. И так же любит своих детей... Захотелось что-нибудь придумать, чтобы Власыч не исполнил своей угрозы.

И вот Ленька прокрался к командирскому шалашу. Фролов то бредил, то просыпался. Его мучила малярия.

- Товарищ командир, а товарищ командир, - тихо позвал Ленька, - а этому немцу у нас дело есть. Надо заставить его разобрать трофейные лекарства. У нас их куча, а какие к чему, не знаем.

- А? Что? Ну конечно. Где мешки эти? Распорядись утром.

Получив задание, Ленька выполнил его точно. Отыскал припрятанные под сухой осокой мешки с лекарствами и на рассвете, чтобы не прозевать немца, которого Власыч мог увести в лес, подошел к шалашу. Фюнфкиндер не спал. Он сидел, свесив ноги в болотный туман, и пучком осоки отгонял злющих комаров то от себя, то от Власыча.

Старик храпел, задрав бороду вверх. Автомат, зажатый в руках, то опускался, то поднимался на его широкой груди.

Ленька фыркнул в кулак: вояки! Один проспал, а другой не воспользовался, а? Разбуженный Власыч вскочил как встрепанный и попятился, увидев перед собой немца в мундире. Подумал, что ему снится.

- Дело есть, Власыч, - сказал Ленька. - Командир приказал - пусть немец лекарства рассортирует.

- А-а, это правильно. Хоть какую пользу принесет. А потом - в расход! Они нас - мы их. Немцем меньше - нам легче. Так-то, Леня? - вздохнул Власыч.

...Собравшись в кружок, ребятишки и бабы, жуя шоколад, смотрели, как Фюнфкиндер работал. Ленька выгребал ему из мешков лекарства, а немец прочитывал надписи и раскладывал коробочки с порошками, баночки, скляночки аккуратно, не торопясь. Словно чуял - чем раньше кончит работу, тем скорее отведет его Власыч в лес.

Назначение лекарств объяснял без слов. Найдя таблетки от боли в желудке, показывал на живот, от головной боли - на голову. Однажды, изобразив дрожь во всем теле, сам проглотил и других одарил беленькими шариками. Ленька лизнул и определил - хина. Все обрадовались - малярия трепала жителей лагеря нещадно. От хины, глядишь, полегчает.

Найдя какие-то скляночки, шприц, длинные иголки, немец прижал их к груди, стал корчиться, изображать что-то страшное, но смотреть на него было смешно.

Догадался Власыч:

- А ведь это он, знаете, лекарство против столбняка нашел. Право.

И велел прибрать хорошенько такое дорогое и полезное лекарство.

- А может, лучше не убивать этого немца, дядя Власыч? - сказал после этого Ленька. - Глядишь, может, он еще к чему пригодится.

- Нынче уже поздно, - Власыч посмотрел, высоко ли солнце, - да мне и некогда, а вот ужо завтра утречком я его отведу от греха подальше в лес...

Наступила вторая ночь, когда Леньке пришлось думать, какое бы дело найти Фюнфкиндеру, чтобы сохранить ему жизнь. Но выручил себя сам немец. Утром он нарисовал на клочке бумаги проект водокачки и показал Власычу. Старик долго хмурился, разглядывая чертеж. А Фюнфкиндер, показывая рукой на болото, изображал тошноту, хватался за живот и всячески гримасничал, доказывая, что эту воду пить никак нельзя. Сам же он за весь прошлый день не выпил даже ни капли. И шоколад ел, и сухари грыз, а пить из болота не мог. Сидел, раскрылившись от жары, как больной грач, и слюнки глотал.

Сжалились над ним девчонки.

Набрали черники и угостили немца ягодой.

- Она кисленькая, - сказала Манечка, внучка Власыча, - когда пить хочется, очень помогает.

Немец поел ягод из горсти и украдкой погладил Манечку по голове.

Власыч в чертеже разобрался:

- Это, конечно, хорошо. Детишки дюже от воды хворают... Нам бы это во спасение. Вот и фильтр тут. Вот и отстойник. Ну, да где же это нам материалов взять? Трубок всяких и прочего...

- А из самолетных обломков! - обрадовался Ленька. - Из них даже велосипед можно собрать.

Посоветовались на этот счет с командиром отряда, и пленный Фюнфкиндер под охраной старика и мальчишки был направлен 'в командировку' к разбившемуся самолету - отыскать там все, что нужно для аппарата.

Понабрал Фюнфкиндер множество всего. И трубок, и планок, и винтов, и гаечек, и листы алюминия. Разыскал даже среди обломков уцелевший инструмент: плоскогубцы, кусачки, отвертки, молотки, паяльную лампу. И возвращался довольный, как с ярмарки.

Водокачку он соорудил, потрудившись несколько дней вместе с Ленькой и другими добровольцами весьма успешно. И на свою беду. Когда из алюминиевой трубки - стоило покачать рычажок - пошла светлая, пахнущая хлором вода, Власыч даже засмеялся:

- Ишь хитрец, видать, не соврал, что механик. Ну, раз так, мы ему дело найдем!

Он давно мечтал исправить снятый с самолета крупнокалиберный пулемет и сшибать из него самолеты. До чего ж они завидно низко летят. Боятся наших 'ястребков' и прямо по верхушкам сосен тянут. Везут окруженным в Демьянске гитлеровцам разные припасы. Метко стрелял Власыч тетеревов, глухарей, рябчиков. Но что это за дичь по сравнению с 'птичкой', начиненной колбасой, ветчиной, консервами!

- Вот, - сказал он, притащив пулемет, - исправь-ка это ружьишко, отлично поохотимся!

Фюнфкиндер опустил голову. Чинить пулемет отказался. Ну и обозлился же Власыч:

- Ах, вон ты какой! И в плену заодно с гитлеровцами! Нам помогать не желаешь, значит, против нас? Немец есть немец, как его ни уважь - не будет он наш! Убью гада. Не могу вместе с ним дышать одной атмосферой!

Ленька стоял опустив руки, не зная, как защитить Фюнфкиндера. Вмешался Фролов:

- А чего ты кипятишься, Власыч! Нельзя заставить пленных воевать против своих, таков закон.

- Мы, партизаны, сами вне закона. Если ему Гитлер милей своей жизни, какой может быть разговор?

- Правильно! Верно! - поддержали старики партизаны. - Если ему фашисты дороже нашего товарищества, зачем он нам нужен?

- Да что вы пристали к нему? - вмешалась вдруг старая-престарая бабка Марья, мать Власыча. - Что он, профессор какой, во всем, как вы, разбираться? Обыкновенная несознательность. Боится - уважит он вас, починит ружье, а вы пальнете, да в его товарища. В самолетах-то не одни гитлеры летят. Немцы разные бывают. Так-то.

- А нам разбираться некогда. Они-то нас - старого-малого подряд бьют, мамаша!

- Вот на то мы и русские, что виноватого от безвинного отличить можем! Не расходись, Петяшка, имей человеческую совесть! - прикрикнула старуха на своего седовласого сына, как на мальчишку.