поровну, начальнику больше всех. Мальчик не соврал: сметана хороша была.

А Ваня быстро освоился.

Подошел к танку, похлопал по пыльным бокам и похвалил:

- Гут ваша танка, гут машина... Как его зовут? 'Тигра'?

Немцы довольны, что он их машину хвалит. Посмеиваются.

- Я, я, - говорят, - тигер кениг...

А Ванюша заглядывает в дуло пушки. Танк стоит в яме, и его головастая пушка почти лежит на песчаном бугре. Так что нос в нее сунуть можно.

Покосившись на немцев, которые едят сметану, Ваня осторожно берет горсть песку, засовывает руку в самую пасть орудия. Из нее жаром пышет: еще не остыла после выстрелов.

Быстро разжал Ваня ладонь и отдернул руку. Гладит пушку, как будто любуется.

А сам думает: 'Это тебе в нос табачку, чихать не прочихать... Однако маловато. Ведь это не то что дедушкино ружье - это большая пушка'.

Еще раз прошелся вокруг танка. Еще раз похвалил:

- Гут 'тигр', гут машина...

И, видя, что немцы сметаной увлеклись и ничего не замечают, взял да еще одну горстку песку таким же манером подсыпал.

И только успел это сделать, как грянул новый бой. На дорогу вышел грозный советский танк. Идет прямо грудью вперед. Ничего не боится. С ходу выстрелил и первым снарядом угодил в пустую яму, откуда вражеский 'тигр' успел уползти.

Немцы бросились к своему танку. Забрались в него, запрятались и давай орудийную башню поворачивать, на наш танк пушку наводить...

Ваня нырнул в погреб. В щелку выглядывает, а у самого сердце бьется, словно выскочить хочет.

'Неужели фашисты подобьют наш танк? Неужели ихней пушке и песок нипочем?'

Вот немцы приладились, нацелились - да как выстрелят! Такой грохот и дребезг раздался, что Ваня на дно погреба упал.

Когда вылез обратно и выглянул - смотрит: стоит 'тигр' на прежнем месте, а пушки у него нет. Полствола оторвало. Дым из него идет. А фашистские танкисты открыли люк, выскакивают из него, бегут в разные стороны. Орут и руками за глаза хватаются.

'Вот так, с песочком! Вот так, с песочком! Здорово вас прочистило!'

Ваня выскочил и кричит;

- Дед, смотри, что получилось, 'тигру' капут!

Дед вылез - глазам своим не верит: у танка пушка с завитушками... Отчего это у нее так ствол разодрало?

И тут в деревню, как буря, ворвался советский танк. У брошенного 'тигра' остановился.

Выходят наши танкисты и оглядываются.

- Ага, - говорит один, - вот он, зверюга, готов, испекся... Прямо в пушку ему попали.

- Странно... - говорит другой. - Вот туда мы стреляли, а вот сюда попали!

- Может, вы и не попали, - вмешался Ваня.

- Как так - не попали? А кто же ему пушку разворотил?

- А это он сам подбился-разбился.

- Ну да, сами танки не разбиваются: это не игрушки.

- А если в пушку песку насыпать?

- Ну, от песка любую пушку разорвет.

- Вот ее и разорвало.

- Откуда же песок-то взялся?

- А это я немного насыпал, - признался Ваня.

- Он, он, - подтвердил дед, - озорник! Он и мне однажды в ружье песку насыпал.

Расхохотались наши танкисты, подхватили Ванюшу и давай качать.

Мальчишке раз десять пришлось рассказывать все сначала и подъехавшим артиллеристам, и подоспевшим пехотинцам, и жителям деревни, прибежавшим из лесу приветствовать своих освободителей.

Он так увлекся, что и не заметил, как вернулась из лесу его мать. Она ему всегда строго-настрого наказывала, чтобы он без спросу в погреб не лазил, молоком не распоряжался и сметану не трогал. А Ваня тут рассказывал, как обманул немцев на сметане.

- Ах ты разбойник! - воскликнула мать, услышав такие подробности. Ты чего в хозяйстве набедокурил? Сметану немцам стравил. Горшок разбил!

Хорошо, что за него танкисты заступились.

- Ладно, - говорят, - мамаша, не волнуйтесь. Сметану снова наживете. Смотрите, какой он танк у немцев подбил! Тяжелый, пушечный, системы 'тигр'.

Мать смягчилась, погладила по голове сына и ласково сказала:

- Да чего уж там, озорник известный...

Прошло с тех пор много времени. Война окончилась нашей победой. В деревню вернулись жители. Веретейка заново отстроилась и зажила мирной жизнью. И только немецкий 'тигр' с разорванной пушкой все еще стоит у околицы, напоминая о вражеском нашествии.

И когда прохожие или проезжие спрашивают: 'Кто же подбил этот немецкий танк?' - все деревенские ребятишки отвечают: 'Иван Тигров из нашей деревни'.

Оказывается, с тех пор так прозвали Ваню Куркина - Тигров, победитель 'тигров'.

Так появилась в деревне новая фамилия.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С НИКОЛЕНКО

Наш суровый командир любил пошутить. Когда на фронт явились летчики, недавно окончившие военную школу, он, рассказав им, в какой боевой полк они прибыли, вдруг спросил:

- А летать вы умеете?

Молодые авиаторы почувствовали себя неловко. Как ответить на такой вопрос - ведь они только и делали, что учились летать. И научились. Поэтому их и прислали бить фашистов в воздухе. И вдруг один летчик громко сказал:

- Я умею!

Командир поднял брови: 'Ишь ты какой! Не сказал - мы умеем'.

- Два шага вперед!.. Ваша фамилия?

- Младший лейтенант Николенко! - представился молодой летчик уверенным баском.

- Ну, раз летать умеете, покажите свое умение, - сказал с усмешкой командир. - Обязанности ведомого в воздухе знаете?

- Следовать за ведущим, прикрывая его сзади.

- Точно. Вот вы и следуйте за мной. Я ведущий, вы ведомый.

И с этими словами они направились к самолетам. Старый летчик шел и все усмехался: не так это просто следовать за ним, мастером высшего пилотажа, если он захочет оконфузить ведомого и уйти от него.

- Полетим в паре, я буду маневрировать так, как приходится это делать в настоящем воздушном бою с истребителями, а вы держитесь за мой хвост, - сказал командир, как бы предупреждая: 'Держи, мол, ухо востро'.

И вот два 'ястребка' в воздухе. Десятки глаз наблюдают за ними с аэродрома. Волнуется молодежь: ведь это испытание не одному Николенко...

Старый истребитель, сбивший немало фашистских асов, вначале выполнил крутую горку, затем переворот. После пикирования - снова горка, переворот, крутое пикирование, косая петля, на выводе - крутой вираж. Еще и еще каскад стремительных фигур высшего пилотажа, на которые смотреть - и то голова кружится!

Но сколько ни старался наш командир, никак не мог 'стряхнуть с хвоста' этого самого Николенко. Молодой ведомый носился за ним как привязанный. Когда произвели посадку, командир наш вылез из машины, вытер пот, выступивший на лице, и, широко улыбнувшись, сказал:

- Летать умеете, точно!

А Николенко принял это как должное. Он был уверен в этом и ответил: