родную страну, он неприятных, но безвредных вопросов, которые задали бы мне неприятные, но безвредные агенты Федерального бюро расследований, от возможного лишения паспорта (которое я наверняка оспорил бы в суде и, вероятно, выиграл бы дело), от запрета на возвращение в Турцию, где меня ждал гипотетический клад.

А что я приобрел? Раньше за мной не числилось правонарушений, но своим побегом я преступил закон. Я оказался в положении ни в чем не повинного гражданина, который стреляет в полицейского, пытающегося арестовать его по ошибке. И теперь я лишился брони невиновности. Теперь американские правоохранительные органы возжелают заполучить меня пред их светлые очи, турки захотят допросить меня с пристрастием, да и ирландская полиция не упустит шанса арестовать меня. Я не мог вернуться в Штаты, я не мог вернуться в Турцию, я не мог остаться в Ирландии. Я замерз, я оголодал, меня поливал дождь, ноги начало сводить судорогой. Сколько же можно крутить педали этого чертова велосипеда, спускаясь с одного холма, чтобы тут же подниматься на следующий! Я просто не ожидал, что на таком коротком участке хватит места для стольких холмов.

И с чего это П.П.Долану тратить на меня хоть минуту своего личного времени? Почему он должен входить в конфронтацию с тремя государствами, помогая шпиону? Я-то считаю его членом Братства, а если он перевертыш, информатор? Чем он мог мне помочь? Почему он должен мне помогать?

Я наехал на камень и свалился с велосипеда. Лучше бы мне сидеть сейчас в салоне 'Боинга', летящего в Вашингтон, подумал я, поднимаясь, ставя велосипед на колеса. Через несколько часов я бы объяснял абсурдность ситуации симпатичному молодому агенту с короткой стрижкой и крепким рукопожатием. Мы бы посмеялись над патологической подозрительностью турецких спецслужб. Он бы угостил меня выпивкой в баре, я бы ответил ему тем же, мы провели бы приятный вечер, а утром я сел бы в поезд и поехал в Нью- Йорк, к моей квартире, моим книгам, моим проектам, моим тайным обществам, моей Китти.

Я оседлал велосипед и покатил дальше.

Миновал город Патриксуэлл, несколько десятков коттеджей, три-четыре магазина, церковь. Казалось, я верчу педали уже целую вечность. Заметно стемнело, дождь усилился. Вот и развилка, указатель на Крум. Я свернул налево, вниз по склону холма. Долгий спуск позволил мне отдохнуть. Я пожалел, что не остановился в Патриксуэлле, чтобы перекусить и что-нибудь выпить. Я пожалел, что не подождал в баре Лимерика, пока не прекратится дождь. Впрочем, у меня уже сложилось впечатление, что в Ирландии дождь идет всегда. Я жалел о том, что Братство ирландцев-республиканцев никак не борется с этим нудным дождем. Как же мне хотелось блаженствовать в салоне самолета, летящего в Вашингтон.

Крум встретил меня тишиной и покоем. Те же коттеджи, что и в Патриксуэлле, двухэтажная гостиница, в центре несколько магазинов. Я затормозил перед пабом, вошел. Кроме стойки, увидел прилавок с бакалейными товарами. У стойки двое мужчин пили виски, третий отдавал предпочтение пиву. Я заказал виски. Все трое говорили на гаэльском*. Я спросил бармена по-английски, где живет П.П.Долан.

______________

* Язык ирландских кельтов.

Он пустился в долгие объяснения. Оставалось только удивляться, почему поиск конкретного дома в столь крошечном городке мог вызвать такие трудности. Я поблагодарил его и вышел на улицу. От виски кружилась голова, а когда я сел на велосипед, возникло ощущение, что сдвинуться с места мне не удастся: за несколько минут, проведенных в баре, мои ноги просто одеревенели.

Следуя полученным указаниям, я ни разу не ошибся с поворотом и нашел-таки нужный мне дом. Маленький коттедж с телевизионной антенной на крыше и вьющимся над трубой дымком.

На негнущихся ногах я подошел к двери, помялся, глубоко вдохнул, выдохнул и постучал. Услышал шаги, дверь открылась. Я увидел низкорослого мужчину. Его ярко-синие глаза вопросительно смотрели на меня.

- П.П.Долан?

- Да.

- Падрейк Пирс Долан?

- Он самый.

- Вы должны мне помочь, - слова хлынули потоком. - Я из Америки, из Нью-Йорка. Я - член Братства, Братства ирландцев-республиканцев. За мной гонятся. Я сидел в тюрьме. Сбежал, когда мы прилетели в Ирландию. Вы должны меня спрятать, - я вытащил из кармана паспорт и протянул ему.

Он взял его, открыл, посмотрел на фотографию в паспорте, на меня, вновь на фотографию.

- Ничего не понимаю. Фотография не имеет с вами ничего общего. И тут написано, что вас зовут... - он прищурился, - ... Мустафа ибн Али. Я правильно произнес ваши имя и фамилию?

Глава шестая

Вас не затруднит зайти и подсесть к камину, мистер Али, - продолжил низкорослый. - На улице холодно и мокро. А как насчет чашки чая, мистер Али? Нора, налей, пожалуйста, чашку чая нашему гостю. А теперь, мистер Али...

Получалось, что я допустил две ошибки. Меняя летний костюм на ирландский наряд, я переложил только один паспорт, да еще не свой. Мой паспорт остался в кармане пиджака. А мой костюм, который так аккуратно завернул продавец, где-то покинул меня. Я принес сверток в паб, но покинул магазин Малриди уже без свертка. Следовательно, я оставил костюм и паспорт то ли в пабе, то ли в магазине Малриди.

- Я не мистер Али, - признался я. - Его паспорт я взял по ошибке. Он турок. В Турции он был моим тюремщиком. Он вез меня в Америку, когда мне удалось бежать.

- Так вы сидели в тюрьме?

- Да, - на его лице отразилась тревога, так что я торопливо добавил: Разумеется, по политическим мотивам.

Он сразу успокоился, а тут и Нора, его дочь, принесла мне чашку чая. Худенькая, прямо-таки воздушная, с молочно-белой кожей, черными волосами, ясными синими глазами.

- Ваш чай, мистер Али.

- Это не его фамилия, - ввел девушку в курс дела отец. - Так как же вас зовут, сэр?

- Ивен Таннер.

- Таннер, - повторил он. - Извините за любопытство, сэр, но что привело вас сюда? В Крум и мой дом?

Я ему рассказал. Он заметно оживился. Еще бы, мало того, что перед ним стоял американский член Братства, так еще он знал о существовании мистера Долана.

- Так в Америке обо мне знают? - он покачал головой. - Кто бы мог подумать?

Но вспомнила меня Нора.

- Ивен Таннер. Ивен Майкл Таннер, не так ли?

- Совершенно верно.

- Так он твой знакомый, Нора?

- И твой тоже. Мистер Таннер, это же ваши статьи публикуются в 'Объединенных ирландцах'? И ты его знаешь, папа. Одну напечатали в последнем номере ежемесячника, в ней еще предлагалось предоставить места в парламенте почетным представителям шести графств. Называлась она 'Ждем представителей наших северных братьев'. Автор - Ивен Майкл Таннер. Ты еще восторгался высказанными в ней мыслями и мечтал пожать руку человека, который ее написал.

Его глаза широко раскрылись.

- Так это вы написали эту статью, мистер Таннер?

- Я.

Он взял у меня чашку с чаем.

- Нора, это вылей. Принеси кувшин с 'Пауэ'. Сбегай в 'Гаррити' и приведи своего брата Тома. Жаль, что не могу познакомить вас со своим старшим сыном, мистер Таннер. Он очень хотел бы встретиться с вами, достойный член Братства, знаете ли, но бедняга сейчас в Англии.

- Надеюсь, не в тюрьме.

- Нет, слава Богу, работает в какой-то конторе. Здесь молодому парню на работу не устроиться. Поторапливайся, Нора, и приведи сюда Тома. Да держи язык за зубами! - он печально покачал головой. - Грустно об этом говорить, но вокруг полно шпионов и доносчиков.

* * *

О дневных подвигах Ивена Таннера мы узнали по радиоприемнику в кухне. Я сидел за столом в компании Долана, Норы и Тома. Мустафа, видать, насмотрелся фильмов с Джеймсом Бондом, так что его версия моего побега