— Сигфрид? — На щеке его дрогнул мускул.
Она поправила спутанные волосы у него на лбу и тихо спросила:
— Сэмсон? — Никакой реакции.
— Сигфрид? — спросила она погромче.
Он открыл глаза:
— Ты спрашивала о чем-то? Кто это — Сигфрид?
Она не успела ничего придумать, как он уже схватил ее в свои объятия, притянув к груди:
— Кофе подождет. Теперь пора поговорить.
Нелл протянула руку, отталкивая его:
— Не сейчас, милый. Мы оба можем опоздать. Взгляни на часы. Через двадцать минут мне надо быть в офисе.
Он сбросил одеяло и придавил ее тело ногами.
— Шеа, разве тебе не надо быть на своем рабочем месте в девять?
Он увлеченно целовал ее шею, пробормотав, наконец:
— Я задержусь. Очень важный разговор. Я хотел сказать тебе это вчера, но случайно заснул.
Все летит к чертям, успела подумать она.
— Я думаю, надо пересмотреть наше соглашение, — сказал он.
— Какое соглашение?
— Не связующее нас соглашение. — Он пригнул ее голову к своей груди, чтобы она не могла видеть его лицо. — Нелл, я… — Он запнулся, потер колючий подбородок о ее лоб. Его кадык дернулся. — Я люблю тебя, Нелл. Я не думал, что это случится… но очень рад, что случилось.
Нелл растерялась, смутилась:
— Но разве ты сам… а как же все твои слова… что ты не готов к ответственности и прочее…
— Нелл, я знаю одно: я люблю тебя, ты мне нужна, и я хочу, чтобы ты была со мной. Это самое честное, что я должен признать. Я хочу, чтобы ты была со мной все время, и пусть жизнь идет, как она идет.
— Шеа! — воскликнула Нелл. — Я так тебя люблю! Держи меня крепче, или я улечу!
— Восхитительная Нелл, — сказал он, стискивая ее в объятиях. Она едва могла дышать. — Я никогда не отпущу тебя.
— Скажи, Шеа, я правда восхитительная? Я никогда так не думала.
Он поцеловал мочку ее уха и прошептал:
— Ты — это все мои ожившие мечты. Снаружи ты сдержанная, умная, холодная, а внутри…
Она пробежала рукой по его телу и уточнила:
— Так какая я внутри?
— Распутница. Восхитительная блудница, свободная и раскрепощенная.
— Да? Я не ожидала. Это ты сделал меня такой. Это, наверное, твоя кельтская мистическая сила.
Он лизнул ее ухо:
— Ну, скажи мне… — прошептал он. — Скажи, что ты чувствуешь со мной…
Нелл закрыла вместо ответа глаза. Желание переполняло ее; ей казалось, она сейчас растает от него.
— …Скажи, — доносились издалека его слова. Но отвечать ей не было нужды.
Ее тело рассказало ему все. И он рассказал ей без слов древнюю сказку о захваченных сокровищах эльфов. О сокровищах, которые все, без остатка, были отданы за любовь.
Вечером Шеа позвонил ей. Голос его был странно тонок и глух.
— Откуда ты звонишь? Видимо, плохая связь.
— Нелл, я не мог позвонить тебе до своего отъезда — не было времени. Я уже в Нью-Йорке.
— Зачем ты там?
— Завтра начинает работу комиссия по присуждению премий в печати, а я замещаю в ней Сэма Хэмиша. Этот дуралей сломал вчера ногу на виндсерфинге.
— Сколько ты там пробудешь?
— Неделю.
Она в отчаянии закрыла глаза:
— Я люблю тебя, Шеа. Я скучаю. — Ей казалось, это безумно долго.
— Я позвоню тебе вечером в понедельник. Я тоже люблю тебя.
В понедельник Шеа спросил:
— Что ты делала без меня в уик-энд?
— Ничего достойного упоминания. Как Нью-Йорк?
— Все в работе. А я не мог спать без тебя, Нелл. Ты никуда не уезжаешь?
— Завтра день рождения Одри. Предстоит катание на лодках. А что ты делаешь завтра?
— Янки играют с Балтимором, я буду там.
— Желаю тебе получить удовольствие, милый.
День рождения Одри прошел с успехом. Нелл не попала домой раньше, чем к трем ночи. Открывая дверь, она услышала телефонный звонок. Пробежав в спальню, она схватила трубку.
— Где ты была? — строго спросил Шеа. — Четыре часа утра, а тебя нет.
— Еще только три. Ты забыл, что в Нью-Йорке другое время. Я же говорила тебе: я была на дне рождения Одри.
— Кто тебя подвозил? — голос его звучал строго и холодно.
— Дикки Бонфу. Мария уехала с детьми на месяц на Остров Макинак…
— Я бы хотел увезти тебя на остров. Пустынный остров.
Нелл скинула пальто и бросила его на стул.
— А что мы будем делать на пустынном острове?
— Ты можешь весь день валяться на солнышке…
— Я не могу, милый. Я моментально» обгораю и превращаюсь в третьесортную креветку под майонезом… — Держа подбородком трубку, она расстегнула платье и выскользнула из него. — А не можешь ли ты построить мне очаровательную травяную хижину? — Она сбросила туфли и переступила через платье.
— Кажется, ты в хорошем настроении. Что ты там делаешь?
— Раздеваюсь.
— Тогда опиши мне, как ты это делаешь… в подробностях.
— Но Шеа!
— Что на тебе еще осталось из одежды? Хочешь, я расскажу тебе, что из одежды на мне сейчас?
— На тебе — ничего, я и так знаю. Ты никогда не носишь пижам. Шеа, ты слишком фриволен. Я повешу трубку.
— Как ты можешь быть такой распущенной в постели и такой ханжой — по телефону?
— Потому что… в постели ты любишь меня, недотепа. А сейчас я одна — с телефоном, в котором только твой далекий голос. Вот и все.
— Мне следует принять это как комплимент?
— Спокойной ночи, милый. Хороших тебе снов.
— Да я теперь вовсе не засну. Буду лежать, глядя в потолок и воображая себе, как ты…
Смеясь, Нелл повесила трубку.
В ночь на четверг он не позвонил, и Нелл одолела бессонница. Она попробовала поставить кассету Глена Миллера, которую принес тогда Шеа, но почувствовала себя от этого еще более одиноко. Она поиграла немного на флейте, сожалея, что бросила музыку. Ну что ж, подумала она затем, зато я провела так много замечательных часов с Шеа. Нелл потрепала по голове Оскара, который окончательно поселился у нее, и пошла спать.
