танцев? Руки его сомкнулись у нее на груди, и он прошептал ей на ухо:
— Я, пожалуй, не выдержу…
Он, наконец, услышал шум, доносящийся из ее квартиры, и она почувствовала, как он напрягся в ее руках.
— Произошло небольшое недоразумение… — начала она.
— Что происходит? Там какой-то балаган. Кто все эти люди?
— Те, кого ты видел в галерее.
— Вот как.
— Я не ждала их, Шеа. Честное слово, они ворвались — и все.
— Я надеялся, что мы будем вместе. Одни.
— Конечно, мы будем. Они скоро уйдут. А пока давай прокрадемся на кухню и не будем обращать на них внимания.
— Не обращать внимания? Я целый день ждал этого часа, ждал когда мы останемся одни, а ты предлагаешь сидеть и ужинать среди всего этого… этого зоопарка! — Он достал из кармана свои ключи. — Я не желаю вмешиваться в твою изысканную общественную деятельность.
— Успокойся, Шеа, — Нелл погладила его по щеке. — Не будь брюзгой. Ты же должен поесть. — Она обняла его, поцеловала в подбородок и потянула за рукав. — Мы закроемся на замок.
Войдя в кухню, он вновь засветился любовью и нежностью. Он прошептал, целуя ее ушко:
— Мы никого сюда не впустим. А если они сами не уберутся, когда настанет время для танцев, я их вышвырну вон.
Он обнял ее. Их губы снова слились. Нелл забыла обо всем на свете. Ничего не существовало для нее в мире, кроме Шеа, его пугающей силы, его пронзительной нежности, его поцелуев. Она задрожала в его руках, исступленно желая его, изнемогая от воспоминаний о прошедшей ночи.
Ручка двери задергалась, и раздался голос Пола:
— Нелл, у нас кончился лед!
— Скажи, что ты уже в Лондоне, — приказал Шеа.
Нелл зарылась лицом в его плечо.
— Нелл, ты там с мышеловом?
— Убирайтесь! — зарычал Шеа. — Я не мышелов, я часовщик! — Он сзади ущипнул Нелл, но поцеловал ее прежде, чем она взвизгнула.
— Да, так весь настрой пропадет, — простонала Нелл.
— А я проголодался, — Шеа достал пиво из холодильника и поинтересовался:
— У меня соперник? Кто такой мышелов?
— У тебя не может быть соперников, — она протянула ему тарелку жаркого. Про мышелова объяснять слишком долго. — Нелл опасалась, что жаркое чуть пережарилось, но Шеа ел с аппетитом. Увидев, сколько кетчупа налил себе в тарелку Шеа, Нелл внутренне ахнула, но держала язык за зубами.
Но раздражение его все росло. Он гневно поглядывал на дверь:
— Почему они не уходят? — спросил он наконец.
— Скорее всего потому, что Пол наболтал им, что я закрылась здесь с таинственным незнакомцем, и они заинтригованы. Почему ты не хочешь выйти к ним? Ты бы им понравился.
Его взгляд обдал ее холодом:
— Но они же твои читатели, Шеа. Ты должен их знать и общаться с ними.
— Я предпочитаю с ними не смешиваться. Дело журналиста — утешать сокрушенных и сокрушать преуспевающих; а твои друзья относятся к последним.
— Как хорошо и умно сказано! Это ты только что выдумал?
— Это сказал Джозеф Пулитцер. — Шеа поднялся. — Я, пожалуй, сделаю вид, что уже ночь, и пойду спать. Утром у меня важная деловая встреча.
Нелл замерла от отчаяния.
— Спасибо за ужин, — холодно поблагодарил он, выходя через запасный ход.
Через час ушли и остальные: поцеловав по очереди воздух возле ее щеки и пролепетав, какой чудесный вечер они провели — гости выкатились за дверь. Нелл в бессильной злобе на себя и на них закусила губу. Она привела в порядок раскиданные по кушетке подушки и снова в сердцах раскидала их.
— Он прав. Я чересчур расшаркиваюсь перед ними. И это отвратительно.
Когда Нелл на следующее утро покидала свою квартиру, она увидела Шеа, стоявшего спиной к ней возле дверей лифта. Она встала перед ним и нажала кнопку лифта. Шеа молча, краем глаза взглянул на нее. Нелл проговорила:
— Доброе утро, Шеа. Я надеюсь, ты хорошо выспался.
Он дернулся, будто она ударила его. Все еще держа руки в карманах, он резко бросил:
— Я не спал.
Интуитивно она поняла, что он старается и не может подавить в себе желание. Он желал ее так же сильно, как и она — его, но боялся это показать. Поэтому она сказала:
— Мне… было плохо без тебя.
Он взглянул на часы и покачал головой:
— Через сорок минут у меня встреча.
— Сорок минут… — Нелл впервые чувствовала такой безусловный контакт, какой существовал между ними: они понимали друг друга без слов, чувствовали друг друга без прикосновений.
Дверь лифта открылась, и они оба встали по разные стороны кабины, чтобы видеть друг друга через головы людей, находившихся в лифте вместе с ними.
Глаза Шеа полыхали голубым огнем; Нелл тяжело дышала, как после пробежки. И здесь, в толпе, Шеа продолжал любить ее — глазами.
Дверь лифта открылась, толпа высыпала в холл. Ноги Нелл будто приросли к полу. Не двигался и Шеа. Было видно, что он ждет ее знака. Ну иди же! — приказала себе Нелл, но тщетно. Не отводя взгляда от нее, Шеа поднял руку и нажал кнопку их этажа. Лифт закрылся. Кабина двинулась вверх. Они не проронили ни слова — все было понятно и без слов.
Когда они были двумя пролетами ниже их этажа, Шеа нажал кнопку «СТОП» и рванулся к ней. Он сокрушил ее в объятиях, покрывая лицо поцелуями. Задыхаясь, они слились в едином порыве, и его молчание, и его сокрушительная страсть сказали ей больше, чем слова.
Она слышала его хриплое дыхание, гром его сердца, совпадающий в ритме с биением ее сердца. Она слышала шуршание шелковой блузки на груди, когда руки Шеа поспешно расстегивали ее. Она слышала шелест ткани его брюк, как звук ветра в траве.
Она не видела ничего. В голове ее все завертелось, когда спазм страсти скрутил ее, и перед мысленным ее взором сияла ослепительная вершина их любви, к которой они стремились вместе.
Задыхающиеся, изнеможенные, они стояли, обнявшись. Он взял ее лицо в свои руки, целуя ее закрытые глаза.
— Ты даже не знаешь, что ты сделала со мной, — сказал он, качая головой. — Я трепещу, как школьник. Я хочу все время. — Он поправил на ней смятую одежду и провел рукой по волосам. — Все время, — вздохнул он, еще раз целуя ее и отпуская лифт.
Нелл заправила блузку и подтянула узел его галстука. Поцеловав его на прощание, она прошептала:
— Позвони мне.
Двери лифта вновь открылись. Она вышла, одержимая одной мыслью: они с Шеа созданы друг друга. Шеа и есть тот мужчина, которого она безуспешно искала много лет — и нашла.
Была, правда, тень сомнения. И она решила молиться, чтобы интуиция на этот раз не выкинула с ней злую шутку, особенно теперь, когда она знала: она не сможет отказать ему ни в чем.
