Праздник хризантем приходится на 9 сентября. Хризантемы десятого сентября — символ всего запоздалого и ненужного.

Ясно без слов, что само название — уже провокация. Свою иронию Мисима делает совсем уж прозрачной, помещая на программках следующий текст: «Гнусный знак внимания опасному деятелю Гитлеру от опасного идеолога Мисимы», завершая его следующими горькими и справедливыми словами: 'Гитлер — темная фигура, ХХ век — темный век', Вызов становится совсем уж «вызывающим», если помнить, что во время Второй мировой войны Япония выступала на стороне Гитлера и соотечественники Мисимы не любили, чтобы им об этом напоминали.

Интересно сопоставить роман «Взбесившиеся кони» с повестями «Краболов» и «Отсутствующий помещик» молодого писателя-коммуниста Кобалси Такидзи, которого в 1933 году убили полицейские, в его произведениях тоже описываются нищета и голод в японской деревне. Вспоминается и поэма о голоде Ситиро Фукадзавы «Легенда о Нараяме» (1958).

Многие биографы Мисимы называют его «империалистом» и ошибаются точно так же, как те, что считают его «фашистом». Ни Исао, абсолютно равнодушного к войне в Маньчжурии, ни самого Мисиму, поднявшего мятеж 25 ноября 1970 года, не назовешь империалистами. Они верноподданные националисты, близкие к ультраправым. Конечно, если бы мечта Мисимы осуществилась, если бы произошла реставрация императорской власти, а ненавистные договоры были бы денонсированы, возможно, Мисима стал бы империалистом, хотя вряд ли; во всяком случае, мы об этом ничего не знаем.

Его красота особенно заметна на фотографии, где он снят наголо обритым; считается, что здесь он похож на Оми, кумира всей школы в «Исповеди маски».

Коль скоро Мисима редактировал перевод пьесы Д'Аннунцио «Себастьян, святой мученик» на японский язык и устраивал презентацию этой книги в Токио, можно предположить, что название сборника — аллюзия на монолог императора в этой пьесе, когда он раздумывает, не задушить ли Себастьяна под грудой розовых лепестков.

Джон Натан, один из биографов Мисимы, считает, что только человек с «отклонением» мог бы заставить жену ассистировать ему при самоубийстве и нанести «удар милости». Ни один из стоиков с ним бы не согласился, и Монтень, наверное, приравнял бы Рэйко к «трем истинно хорошим женшинам» ('Опыты'. Кн. 11, гл. ХХХV).

Я имею в виду захват в заложники командующего штабом восточного округа Сил Самообороны Японии.

Знаменитый либерал XIX века Сайго вместе со своим другом, монахом Гэссё, Тоже пытался утопиться из политического протеста, но попытка не удалась: Гэссё погиб, а Сайго вернули к жизни. Это один из редчайших примеров, когда синдзю осуществили двое мужчин.

Дата ратификации японо-американского договора. Примеч. пер.

Внешний мир и окружающие люди редко влияют на воображение японцев. Вероятно, Мисима недооценивал некоторые качества своей энергичной миниатюрной жены. Впоследствии Йоко Мисима не раз обнаружила поразительное присутствие духа и замечательный здравый смысл, не оставляющий ее ни при каких обстоятельствах, особенно когда защищала и вызволяла из тюрьмы молодых помощников при самоубийстве мужа.