полчаса, но если до того вам что-нибудь будет нужно… ну что-нибудь…

– Полагаю, все нужное у нас есть, – сказал Ник, пытаясь выглядеть сурово, и девушка наконец не выдержала.

– Да, сэр, – ответила она и улыбнулась. А потом фыркнула. – Да, сэр. Я вижу, что есть.

– Ты понимаешь, что дисциплина в замке трещит по швам?

– Понимаю, – ответила Роз, фыркая ничуть не хуже покинувшей их горничной и вытаскивая с собой Хоппи, пришедшего к ней за диван. – Мне кажется, вы, сэр, стоите на моих трусах.

Он нагнулся и поднял их. Они были розово-белыми, кружевными и с вышитыми бабочками.

– О боже, – выдохнул он с почтением! – И я на них стоял. Почему прошлой ночью я их не заметил? Они специально приобретены для свадьбы?

– Естественно, – ответила она, потом снова рассмеялась. – Чушь. Я тебя надула. Я. всегда ношу трусы такого рода.

– Ты шутишь. – Он рассматривал их на свет, как некое произведение искусства. – Носить это? Провинциальному ветеринару?

– Девушке, которая постоянно носит замызганный комбинезон и покрытые грязью сапоги, хочется хоть на чем-то отыграться.

– Это трагедия. Все это время они прятались под коричневым комбинезоном?

– Хм… – Роз подавила очередной смешок, потом вспомнила, что сказала горничная, и желание смеяться пропало само собой. – Она сказала, Джулиана здесь.

– И Руби, – в тон ей добавил Ник.

– Руби?

– Если это та Руби, о которой я думаю, она – моя приемная мать.

– Да? – Подхватив одеяло, Роз вскочила на ноги. – Я и не… – она нахмурилась. – Ты не пригласил ее на свадьбу?

– В общем, пригласил. Я сказал, что она может приехать, но это обычный политический ход, сплошной бизнес, и ей не стоит себя беспокоить. Вот ты звала своих свекра со свекровью? – огрызнулся он.

– Звала. Сообщила им дату и сказала, что они могут присутствовать. Глэдис бросила трубку. Так почему приезд Руби так тебя пугает?

– Потому.

Она усмехнулась.

– Ты говоришь так, словно тебе лет десять. Почему «потому»?

– Потому что ей не все равно.

– Ага. И это плохо?

– Она ужасается, что это не настоящий брак. Что это обман.

Роз отпрянула, словно получив пощечину.

– Обман, – пробормотала она чуть слышно. – Я… Да, конечно. Прости.

– Она всегда хотела, чтобы ее мальчики женились, – продолжал он, не замечая ее замешательства в своем стремлении разобраться с возможными, последствиями прибытия Руби. – Сама она вышла замуж по любви и жаждет, чтобы мы тоже влюблялись. Руби никогда нас не поймет, хотя знает, что я иду своей дорогой. И зачем она теперь…

– И Джулиана. – Собственные проблемы беспокоили Роз ничуть не меньше проблем Ника. – Что она тут делает? Ее звали на свадьбу, но она не пришла. С той ужасной ночи мы не виделись.

– И все они ждут нас в оранжерее, – мрачно резюмировал Ник. – Может, связать простыни и сбежать через окно?

– Не такие уж они страшные.

– Ты не видела Руби в гневе.

– Если Руби на тебя гневается, значит, заслужил.

– Эй, ты на моей стороне.

– Кто сказал? Могу я получить мои трусы?

– Ты собираешься их надеть?

– Сегодня я надену трусы с птичками, – с достоинством заявила Роз. – Хочу напомнить вам, сэр, что тут моя спальня и все находящиеся в ней вещи тоже мои. А ваша – дальше по коридору. Поэтому извольте покинуть помещение.

– Ладно. – И он ошеломленно добавил: – С синими птичками. Роз…

– Да?

– Я подожду тебя у лестницы. Думаю, нам стоит спуститься вместе.

– Хочешь взять их числом?

– Надеюсь.

Ник вернулся к себе Прислуга побывала тут раньше его. Все следы ночного происшествия исчезли. Он принял душ и оделся так быстро, как только мог, потом направился к лестнице.

Роз уже ждала его.

– Как же ты?..

– Совершенно очевидно, что ты накладываешь макияж дольше меня, – сказала она, усмехнувшись, и начала спускаться.

На ней были старые джинсы, растянутый свитер и растоптанные кроссовки. Волосы стянуты в хвост на затылке. Никакой косметики на лице. Антипод элегантной невесты, знакомой ему по вчерашнему дню.

Но где-то под джинсами скрывались синие птички. Ник застрял на верхней ступени лестницы, не в силах шелохнуться. На первой площадке она остановилась и сердито обернулась к нему.

– Идешь?

– Конечно, – неуверенно ответил он.

Она вдруг усмехнулась.

– Синих птичек я не нашла. Пришлось взять со шмелями.

Ник споткнулся и едва не пролетел остаток ступенек кувырком. Шмели.

По дороге им встретились три человека из обслуги, и у каждого был рот до ушей. Тоже мне дом, сраженный известием о покушении на убийство, подумал он. Их передвижения с момента нападения, похоже, где-то фиксировались, развлекая всех посвященных. Возможно, новости о бабочках уже тоже гуляют по дворцу.

Но не о шмелях. Право собственности на эти сведения он полагал исключительно своим.

Мысли его ни на чем другом сосредоточиваться не желали, поэтому сильным облегчением было все-таки прибытие к месту назначения. Роз открыла дверь оранжереи, и они оказались среди апельсиновых деревьев, выстроившихся стройными рядами под величественной стеклянной крышей.

Пол был вымощен искусно подобранной плиткой – в целом все производило исключительный по красоте эффект.

Но Ник не удостоил оранжерею особым вниманием. У одного из окон стоял стол. И там сидели трое человек.

Эрхард. Джулиана.

Руби.

Проклятие.

Может, не стоило ей вообще ничего говорить, пронеслось у него в голове. Хотя все равно она бы узнала.

Руби, миниатюрная седовласая дама, была в обычной своей двойке в пастельным тонах, юбке из твида и удобных туфлях. Нитка жемчуга на шее, подаренная ей сыновьями на шестидесятилетие, давала понять, что она считает этот день достойным такого украшения. Но в самой Руби праздничного было мало. Выглядела она очень, очень враждебно.

Она поднялась, и Нику захотелось сбежать. Такое же чувство он испытал, когда ему было десять лет и она застигла его за вылизыванием банки с вареньем, сутра абсолютно полной.

– Николай де Монтезье, – совершенно с тем же выражением, как тогда, произнесла она, – что, скажите мне, вы делаете?

Ему жутко хотелось спрятаться за Роз. Удержало его лишь выражение ее лица: Роз смотрела на