немного знал гномов, был шум. Кричали и вопили отовсюду. А от гавани надвигался низкий раскатистый рев, который становился все громче, и уже сотрясал весь город.

– Что такое с подземельцами? – спросил Ерш. – Неужели это они так раскричались?

– Непохоже, – отвечал принц. – Во все тягостные годы моего заточения ни один из этих негодяев ни разу не заговорил громким голосом. Несомненно, тут какое-то новое колдовство.

– А что это за алое сияние? – спросила Джил. – Что-то горит?

– Если кого-то интересует мое мнение, – сказал Лужехмур, – я сказал бы, что это подземное пламя рвется наружу. Будет новый вулкан, и мы, разумеется, очутимся в самой середке.

– Смотрите! Корабль! – вскричал Юстас. Почему он плывет так быстро? Ведь на нем ни одного гребца!

– Корабль уже миновал гавань, – подхватил принц, – он плывет по улице. Видите, и другие корабли вплывают в город! Клянусь головой, вода поднимается. Это наводнение. Слава Аслану, замок стоит на холме. Но вода прибывает быстро.

– Ах, да что же это такое! – закричала Джил. – И пожар, и наводнение, и люди мечутся по улицам!

– Я знаю, в чем дело, – сказал Лужехмур. – Колдунья оставила нам в наследство множество проклятий и смертельных опасностей. Она была из тех, кто даже не прочь и умереть, если знает, что через пять минут ее убийца сам сгорит, или будет заживо погребен, или утонет.

– Ты верно догадался, добрый квакль, – сказал принц. – Когда наши мечи отсекли голову колдуньи, чарам ее был положен конец, и теперь все глубинные края рушатся. Мы видим конец Подземья.

– Верно, сэр, – согласился квакль, – если, конечно, это вообще не конец света.

– Что же, мы так и будем тут сидеть и ждать? – заволновалась Джил.

– Нет, – сказал принц. – Первым делом надо спасти коней: моего Уголька и ведьмину Снежинку, славное животное, достойное лучшей хозяйки. Они стоят в дворцовой конюшне. А потом попытаемся отыскать выход в Надземье. Лошади смогут унести всех четверых, и если пришпорить их хорошенько, мы обгоним наводнение.

– А ваше высочество не хочет надеть доспехи? – осведомился Лужехмур. – Меня пугает вид этой толпы. – Он показал на улицу. Десятки созданий (теперь было видно, что это действительно подземельцы) двигались от гавани к замку, причем не беспорядочной толпой, а скорее, как солдаты в атаке, бросками и перебежками, так чтобы их не было видно из окон замка.

– Мне страшно снова облачаться в эти доспехи, – принц покачал головой. – Они, словно передвижная тюрьма, от которой исходил дух колдовских чар и рабства. Но я возьму свой щит.

Он вышел из комнаты и тут же вернулся с сияющими глазами.

– Смотрите, друзья мои, – он протянул им свой щит. – Всего час тому назад он был черен и безымянен, а теперь… – Щит отсвечивал серебряным блеском, и на нем, ярче крови, алело изображение Аслана.

– Теперь ясно, – сказал принц, – Аслан будет нам добрым повелителем, даже если его воля приведет нас к гибели. Я предлагаю преклонить колени и поцеловать его изображение, а потом пожать руки друг другу, как подобает добрым товарищам перед грозящей разлукой. Затем – спустимся в город и встретим то испытание, которое он нам пошлет.

Так они и поступили. Пожимая руку Джил, Ерш сказал: «Пока, Джил. Прости, если хамил. Надеюсь, ты доберешься до дома в целости и сохранности». «Пока, Юстас, – отвечала девочка, – прости и ты, если я была поросенком». Оба они – редчайший в Экспериментальной школе случай – назвали друг друга по имени, а не по фамилии или прозвищу.

Принц отпер дверь, и они вышли один за другим с обнаженными мечами, а Джил – с ножом в руке. Стража исчезла, огромный зал был пуст. Все еще горели лампы, в их тусклом свете нельзя было различить галереи и лестницы, по которым проходили путники. Звуки с улицы сюда почти не долетали, и в опустевшем доме стояла мертвая тишина. Только свернув с очередной лестницы в большую залу на первом этаже, они встретили первого подземельца – белокожее создание с поросячьим лицом, которое поедало остатки пищи на столах. Взвизгнув по-поросячьи при виде путников, он шмыгнул под скамейку и в долю секунды убрал туда же свой длинный хвост, а потом быстро-быстро выбежал через дальнюю дверь.

Из большой залы они вышли во двор. До Джил, которая на каникулах занималась верховой ездой, донесся запах конюшни – дивный запах деревни! Но тут Юстас вскрикнул: «Ой! Что это?». Яркая ракета засветилась над стенами замка, чтобы тут же рассыпаться зелеными звездами.

– Фейерверк? – удивилась Джил.

– И в самом деле. – откликнулся Юстас. – Только подземельцы не из тех, кто любит развлекаться. Это, должно быть, какой-то сигнал.

– Не предвещающий нам ровным счетом ничего хорошего, – заметил Лужехмур.

– Друзья мои, – заговорил принц, – когда человек решается пройти через испытания, подобные нашим, он должен проститься с надеждами и страхами, иначе смерть или избавление придут слишком поздно, чтобы спасти его разум и честь. Вперед, мои красавцы, – он открыл дверь конюшни, – вперед! Тихо, Уголек! Не бойся, Снежинка! Мы о вас не забыли.

Лошади испугались необычных огней и шума. Но та самая Джил, которая струсила перед черной дырой, ведущей из одной пещеры в другую, бесстрашно встала между двумя храпящими, бьющими копытами животными и помогла принцу в считанные минуты оседлать их и взнуздать. Джил села на Снежинку, а Лужехмур устроился за ней. Юстас залез на Уголька позади принца. Под звон копыт, разлетавшийся по всему Подземью, они выехали сквозь главные ворота на улицу.

– Сгореть не сгорим, и на том спасибо, – заявил Лужехмур, указывая направо, где метрах в ста от них в стены домов плескалась вода.

– Смелее! – сказал принц. – Дорога здесь крутая. За полчаса вода залила половину главного холма в городе, но, может быть, в следующие полчаса, она не будет пребывать так быстро. Я больше опасаюсь другого, – и он указал мечом на высокого подземельца с кабаньими клыками, за которым следовало шестеро других существ, самых разнообразных форм и размеров. Вся эта компания только что выскочила из переулка и пряталась в тени домов.