- Оставь себе двести, Лева... Мне довольно двухсот... Я справлюсь.

- Справишься?! Что ж, я очень рад... Спасибо тебе... Ты у меня просто золото... Самый настоящий министр финансов! - говорил Озорнин, пряча в бумажник две сотенные бумажки. - Я только восхищаюсь твоими хозяйственными талантами... право... Как это ты только справляешься на двести пятьдесят рублей в месяц?.. Живем мы прилично, едим хорошо, бываем в театре... Ты всегда одета прелестно... Долгов у нас нет... Даже мой портной не надоедает мне, как прежде... И все это благодаря тебе...

- Во все вхожу, потому и справляюсь, - скромно отвечала Лина. - Ну, иногда у мамы возьму, мама дает... вот и сводим концы с концами, - прибавила Лина и втайне порадовалась, что ее Левушка совсем наивный человек, хоть и считает себя умным.

В свою очередь и Левушка, отлично знавший, что у тещи, кроме маленькой пенсии, ровно ничего нет, с самым невинным видом прибавил:

- Я так и думал... Твоя мать такая добрая... такая любящая, Лина... Ну, однако, мне пора... Надо покупать подарки... Кстати, Лина, что тебе подарить?.. Я присмотрел уж у Фаберже хорошенькое кольцо... Ты любишь кольца... Я тебе куплю.

- Кольцо?! Не надо, не надо, Лева! Видишь ли: у меня были старые кольца, еще мама их подарила - и я отдала их ювелиру, и сегодня у меня будет хорошенький брильянтовый кабюшон* на мизинец... Спасибо за желание, Лева... Спасибо, голубчик...

______________

* Драгоценный камень, отшлифованный соответственно его природной форме (искаж. фр. cabochon).

- Ну так не хочешь ли серьги?

- У меня есть... Не траться... Что-нибудь, какой-нибудь пустяк подари...

- Ну я уж на свой вкус выберу... До свидания... Обедать меня не жди... Я сегодня обещал обедать у Зотова, а потом...

- Но как же, Лева... Сегодня к нам хотел прийти Ветвицкий обедать...

- Ну что ж... Пообедаете вдвоем... Ты извинись за меня, а я не могу... дал честное слово...

И Озорнин, поцеловав руку жены, вышел из комнаты.

'Бедный! он ни о чем не догадывается!' - подумала Лина и вышла в столовую пить кофе.

II

'Лева' был одним из тех молодых людей, которые смотрят на жизнь 'трезво', как они выражаются, и отлично понимал и причину хозяйственных талантов жены, и того благополучия, которое совсем неожиданно снизошло на него вскоре после знакомства его патрона, директора департамента Ветвицкого, с его Линочкой... И эта внезапная дружба с ним, и повышение по службе, и новая обстановка квартиры, и появление брильянтов у жены, и эта особенная внимательная заботливость, которою окружала его Линочка в течение последних двух лет, и эти страстные ласки, какими дарила она его, точно в вознаграждение за обман, и эти горячие уверения в любви, в горячей любви вместе с допросами: любит ли Лева ее так же, как и она его, - все это не оставляло в нем сомнения, что она, Лина, с ее 'ангельским' взглядом и страстным темпераментом, - близкая подруга его превосходительства Ивана Александровича Ветвицкого, довольно некрасивого господина второй молодости. Не из-за поцелуев же одних рук в самом деле дарит он ей брильянты, дает деньги и протежирует супруга. Не такой он дурак, тем более что, несмотря на свои пятьдесят три года, его превосходительство еще крепок и бодр и смотрит молодцом.

Надо отдать справедливость обоим. Они вели себя с осторожностью. Связь их сохранялась в тайне, и в департаменте об этом не знали. Таким образом, апарансы* были соблюдены, и Лина в глазах всех родных и знакомых пользовалась по-прежнему репутацией недоступной женщины, преданной и влюбленной в мужа, и имя его не трепалось с обидной кличкой.

______________

* Здесь: приличия (от фр. apparence - видимость, внешность).

Было бы совсем глупо ревновать к Ветвицкому. Пусть себе пользуется, каналья, пока он сам не оперился... Благодаря этому он сделает карьеру... С такими соблазнительными и осторожными женщинами легко сделать карьеру... Досадно только, что Лина все заботится более о брильянтах и все получает их от маменьки, вместо того чтобы поскорей устроить ему повышение. Вот и теперь... дали к празднику только денежную награду, а между тем в департаменте открывается вакансия начальника отделения... Уж он говорил об этом жене, но она, по- видимому, не довольно настойчиво просила эту 'обезьяну'... Он вчера виделся с Ветвицким, и тот ни полслова... А таким случаем не воспользоваться грешно. Когда еще откроется новая вакансия?!

Такие трезвые мысли пробегали в голове Льва Сергеевича, когда он ехал на Невский...

И вдруг голову его осенила блестящая мысль. Он весело улыбнулся, велел остановиться у Милютиных лавок и потел есть устрицы.

III

Часов в десять вечера Озорнин подъехал к дому и поднялся к дверям своей квартиры. Отперев ее своим ключом, он снял с себя пальто, увидал, что черно- бурый медведь Ветвицкого висит на вешалке, и, весело улыбаясь, прошел через гостиную, остановился у дверей спальни и приложил ухо. Ничего не слышно. Лев Сергеевич не решался войти - это не входило в его расчеты. Тогда он заглянул в замочную дырочку и увидал картину, вызвавшую улыбку на его лице. Прямо против дверей, на маленьком диванчике ('надо непременно переставить диванчик!' - подумал Лев Сергеевич) сидел Ветвицкий и рядом Лина... Лампа освещала ее лицо, улыбающееся обычной кроткой ангельской своей улыбкой, в то время как его превосходительство жадно целовал ее руки из-под широких рукавов капота.

И Озорнин тихо отворил двери и вошел.

Его превосходительство, красный как рак и несколько растерянный, уже сидел в низеньком кресле и слегка сопел, не то от испуга, не то от волнения, а Лина, чуть-чуть побледневшая, откинулась в уголок дивана.

- Здравствуйте, Иван Александрович... Очень рад, что вас застал! проговорил самым любезным и добродушным тоном Озорнин, пожимая слегка вздрагивающую руку его превосходительства. - Спасибо, что не оставили скучать Лину одну... А я, Линочка, - обратился он к жене, целуя ее руку, на мизинце которой сверкал новый кабюшон, - рано уехал от Зотовых... И голова болела, и, главное, карта не шла... И то тридцать рублей проиграл... Вообразите, Иван Александрович, два раза без трех остался на большом шлеме...

- Неужели?! - поспешил удивиться его превосходительство.

- Уж такое несчастье... Видно, Лина меня уж очень любит... Хоть бы одна игра...

- Это, Лев Сергеич, бывает... Уж если не повезет, то ничего не поделаешь... Однако пора... Одиннадцатый час... И то я заговорил Полину Николаевну... Уж вы простите... Старики - болтливый народ.

- Куда вы, Иван Александрович?.. Еще рано...

- Нет, пора...

И его превосходительство, торопливо простившись, вышел из комнаты, провожаемый Львом Сергеевичем.

- Не забывайте же нас, ваше превосходительство... Мы с женой всегда рады вас видеть! - говорил Озорнин, крепко пожимая руку Ветвицкому...

- И я... поверьте... Я вас так уважаю и люблю, Лев Сергеич! - повторял его превосходительство и улыбался как-то жалко и растерянно.

- А ты что, Лина, такая печальная... Или Ветвицкий тебя усыпил? говорил Озорнин, возвращаясь в спальню. - Ну, пора спать, моя милая... Пойдем?

И он привлек ее к себе и нежно поцеловал.

Безмолвная и смущенная, она горячо прильнула к губам мужа и прошептала:

- Лева... Лева... Ведь я тебя одного люблю... Одного тебя...

- А то кого же?

- Ты, может быть, думаешь...

- Ничего я не думаю... Полно, Линочка, - перебил Озорнин готовое сорваться признанье. - Отчего и не позволить Ветвицкому поцеловать руку... Пусть целует... и даже дарит за это такие прелестные кольца... Я не в претензии... А ты и мне устрой подарок завтра на елку... Попроси Ветвицкого, чтобы он назначил меня начальником отделения... Он ведь для тебя все сделает... особенно теперь! - подчеркнул Озорнин.

- Я ему скажу! - робко прошептала Линочка.

- Да знаешь ли что?.. Ужасно неудобно стоит у тебя этот диван... Прямо против дверей... Как-то не к