- По ГОСТу не больше трех.

- И эта масса техники и денег потом уничтожается?

- Естественно. Но наши данные помогают конструкторам разрабатывать новые машины с противоатомной защитой, поэтому-то мы перегнали США и другие западные страны на лет двадцать вперед. У нас уже пущены в серийное производство танки с высокой противоатомной защитой.

- А нельзя ли было придумать, хорошие защитные костюмы или мощные скафандры предохраняющие людей от радиации?

- Ну, во-первых, любой, даже свинцовый скафандр не совсем надежен, он предохраняет человека при низкой радиации и кратковременно при высокой. Во-вторых, ни один танкист в люк или на свое рабочее место сесть и быстро работать в скафандре не сможет.

Я поблагодарил за полученную информацию руководителя работ и мы с подполковником пошли дальше. Где-то остались на экранах телевизора четыре унылые фигуры отбывать свое время смерти.

- Эта лаборатория по облучению вооружения и после того когда оно становиться источником облучения, исследуется степень работоспособности людей в боевых условиях. Например, пушка стоит на исходной позиции, а расчет в укрытии. После атомного взрыва, пушка получила какую-то дозу радиации, расчет нет, но неприятель начинает движение и расчет работает у орудия, которое имеет большой фон.

- Здесь учитывается скоротечность боя и степень радиоактивности оружия?

- Естественно.

- И так же зеки прикручиваются к пушке?

- Не совсем. Вот смотрите. Видите, зек стреляет из автомата холостыми патронами. Он не привязан, просто если повернется, его пристрелят. Автомат его дышит сотнями рентген, он не знает этого и поэтому рад, что жив.

- Но здесь-то живых остается больше?

- Нет. Они только в больнице дольше живут.

- Неужели для них нельзя было придумать скафандр?

- Извините, товарищ майор, чего вы привязались к этим скафандрам. Мы за счет этих смертников, вырабатываем формы выживания других бойцов.

- Так может быть дать этим бойцам скафандр и они будут дольше жить.

- Что бы им что-то дать, надо кого-то принести в жертву. Вы что думаете, что мы и другие институты не занимаются этой проблемой. Да полно. Нам присылают десятки скафандров на испытание, большинство их в могильнике. Есть предел, когда в них еще можно работать, а мы проводим исследования выше предела и как раз в проклятом могильнике у нас такая обстановка.

Пришло время обеда и мы пошли в столовую. Подполковник, проводив меня до дверей, извинился и попросил удалиться для переговоров с Фроловым. Я разрешил. В столовой было немного народа и я получив свой поднос с едой, уселся за свободный столик.

- Можно к вам.

Передо мной стояла с подносом Ира.

- Пожалуйста.

- Ну вы и навели шорох среди наших. Там главный с ума сходит. Подняты все конструктора и рабочие мастерских с поселка. Сейчас дополнительный поезд привезет их сюда.

- А чем вы занимаетесь вечером?

- Как это? Вы про наш досуг? Да ничего не делаем. Кто дома, телевизор смотрит, кто в доме культуры, а большинство в основном пьет.

- А вы?

- Я... Я читаю. Читаю книги. Телевизора у меня нет, а в дом культуры не тянет.

- Там что, пристают здорово?

- Конечно, особенно солдаты и офицеры. Хочешь жениха на одну ночь, пожалуйста, иди в клуб.

- Так вы не за мужем?

-... Я была за мужем, но муж умер здесь, получив большую дозу радиации.

- А дети?

- О каких вы детях говорите, когда здесь больше половины импотенты. Мой муж тоже был болен.

- Вам можно доверять, Ира?

Она заколебалась.

- Наверно, да.

- Тогда можете мне сказать, кто это написал?

Я вытащил из кармана лист бумаги и протянул ей.

- Что это?

- Анонимное письмо.

Она схватила его и пробежала глазами.

- Я знаю, кто это написал. Они понимаете, считают, что здесь можно сделать чуть ли не революцию. Что их притесняют, расстреливают и вообще топчут в грязь.

- Да кто же это?

- Новый рабочий комитет.

- Убийство начальника гарнизона, это их работа?

- Я вам этого не скажу и хотя не поддерживаю их многих программ, но во многом солидарна. Это командир, которого убили, был зверь.

- Неужели они не понимают безумия этого проекта? Мы же в государстве, которое не позволит покушения на ее власть. Если здесь, что-то и произойдет, то придут войска, самолеты и будет все затоплено в крови.

- А как бы вы поступили, если бы вас загнали в эту смертоносную дыру или расстреляли за отказ жить.

- Проблему можно решить по другому. Всех рабочих выслать от сюда в другие районы страны.

- Майор, вы очень наивны. Больше половины рабочих здесь, бывшие заключенные, которых освободили, но не дали прав. Самого важного им не дали, это право на перемещение, жить в другом районе, городе, области нашей земли. Эта та же самая для них колония, тот же лагерь, но с фикцией на свободу.

- А вы? Кто вы в этой колонии?

- Я бывшая жена офицера.

- Так чего же вы не уедете, у вас же все права есть?

- Куда? Вы думаете я сейчас сорвусь и поеду, но к кому. Матери нет, отца я никогда не видела, родственников не знаю. Если бы был муж, я бы чувствовала себя как за каменной стеной и наверняка мы бы укатили куда-нибудь.

- Но тысячи девчат и парней свободно разъезжают по стране...

- Поймите...

- Зовите меня Игорь.

- Поймите, Игорь, я уже не девчонка, что бы так свободно без материальной поддержки ринуться на край света.

В это время в столовую вошел подполковник. Ира быстро передала мне бумагу.

- Возьмите. При нем не говорите о нашем разговоре и не показывайте эту бумагу.

- Может мы сегодня вечером встретимся и продолжим разговор.

- Вы же закатили работу нашему главному, теперь мы три дня и три ночи будем сидеть и делать ваш скафандр и быстроходные лебедки.

Подполковник подошел к нам.

- Товарищ майор, я был в штабе, там на проводе поселок, просят вас.

Я откланялся Ире и пошел в сопровождении подполковника в штаб.

- Что там происходит?

- Рабочие волнуются. Главный приказал им ехать сюда, они не хотят, собираются бастовать. Просят, чтобы вы прибыли для переговоров.

Комендант поселка слезно просил прибыть меня. По его данным члены рабочего комитета приобрели оружие и он боится, что в поселке могут возникнуть