Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ

БЕЗУМЦЫ НА ОРБИТЕ

Все как будто было и не в первый раз, но необычность и запретность чувствовались всюду. Со стороны все смотрелось как обычно: короткие команды, доклады об их выполнении шли по графику, своевременно и без отклонений, в разгаре предстартовая подготовка. Правда, смотреть на эту суетню почти некому: ни журналистов, ни посторонних зрителей, лишь стартовая команда и официальные, без улыбки на каменных лицах, люди в мундирах и с большими звездами на погонах. Экипаж тоже официален, сух и тоже с погонами на плечах, но на них звезды поменьше. Везде чувствовалось присутствие армии: серые бетонные здания с железными решетками на окнах, затянутых еще и металлической сеткой, опознавательные знаки военно-воздушных сил на космическом корабле, секретные инструкции, сверхсекретные пакеты. Даже бортовые компьютеры были опечатаны, а их лицевые панели заперты секретными замками с шифрами. В них, как в стальных сейфах, хранилась секретная математика для осуществления секретных замыслов. Складывалось впечатление, что и люди засургучены секретными печатями. Готовился совсем иной старт, не такой, что был первым после русского броска в космос, не такой, что был первым на Луну, когда тысячи людей, облепив берега реки, потягивая пиво и кока-колу, поедая 'горячих собак', с восторгом вскакивали при появлении огня под сооружением, похожим на огромную башню. Башня отрывалась от Земли, летела все выше и выше, в грохоте и огне уменьшаясь в размерах. А люди, посланные отсюда, с космодрома, летели все ближе и ближе к далекой цели. Разноязычная трескотня журналистов, музыка, заполненные игровые площадки, битком набитые питейные барчики и ресторанчики, машины всех цветов и марок - все это придавало людям чувство причастности к происходящим событиям и близости к тем, кто летел в космические дали, причастности к космическим свершениям и к самому космосу. Но прошли годы восторгов и общих побед, и людей отлучили от этих свершений, космос стал доступен далеко не для всех и далеко не для того, что приносило людям радость, прогресс и чувство очередной победы в познании природы, Вселенной.

Руководитель полета доложил в центр о готовности к старту.

Генерал взял микрофон в руки.

- Парни, на вас смотрит армия и страна, вы должны доказать, что на вас и на ваших 'лошадок' не зря ставили деньги, вы наши глаза и уши, наша сила и мощь, вознесенная над планетой. Выше вас никого нет из наших парней, вы самые сильные и смелые, на вас смотрит Армия и Президент. Сделайте все, чтобы мне было с чем открывать дверь к Президенту... и почаще, - тень улыбки промелькнула на тонких губах каменного лица, но тут же маска непроницаемости скрыла ее, а в глазах потухла искра человечности. - Старт, да храни вас господь!

- Старт, - рявкнул полковник, дублируя команду генерала.

Вычислитель отсчитывал последние секунды, и вот ослепительное пламя вырвалось на свободу и огромная, поистине дьявольская сила понесла в космос то, что должно было отнять у людей Земли спокойствие и сон, уверенность в жизни, в завтрашнем дне, отнять у людей счастье жизни на красивой и уютной планете. Стальная громадина, ревя и изрыгая пламя, скрылась в черных, ночных тучах. Начинались трудные дни для землян.

Луна не светила на землю серебром своих лучей, и исчезнувшее в небе пламя погрузило космодром в непроглядную темень. Мрачная тишина повисла над космодромом, одна за другой скрылись за колючей проволокой машины жабьего цвета, унося в мягких креслах ум и гордость Армии - ее генералов из объединенного Космического командования. Телефоны в машинах молчали инструкция запрещала любые переговоры, даже с домом. Машины веером рассыпались по дорогам - каждая в 'свою конюшню', как шутили шоферы.

А корабль летел уже на орбите, летел молча, космонавты не выходили в эфир. Да и внешне он был похож на обыкновенный тяжелый спутник, на любом радаре Земли отметки сигналов от него не несли ничего особенного - спутник и спутник, только больших размеров. Это была идея морского представительства, древнего старика адмирала, помнившего еще уловки на море: плывет себе сухогруз, да и только, а под декоративными щитами стальные листы, броня, орудия, торпеды, зенитки. Не раз срабатывала эта ловушка, и на дно тихо опускались танкеры, транспорты, боевые корабли и подводные лодки, всплывшие за легкой добычей. Море оглашалось криками о помощи и проклятьями войне и ее зачинщикам. Крики обрывались в хищных пастях акул, в огне горящей нефти или просто наступившем бессилии и покорности судьбе. Крики стихали, и океан замирал до следующей трагедии. По замыслам нынешних стратегов, такая тактика могла пригодиться и в космосе, в огромном безвоздушном океане. Космический корабль принимал свои истинные очертания лишь перед посадкой, сбрасывая в космос свою шкуру хамелеона. 'Улыбка Иуды' - так мрачно прозвали корабль, взлетевший в космос.

Компьютеры делали свое дело, экипаж осваивался в невесомости, на это отводилось время в жестком графике полета.

- Наконец-то, - первым нарушил молчание командир экипажа, наконец-то за моей спиной ни одного ученого, которые с умным видом везут в космос ящики с мухами, крысами, какими-то дурацкими приборами и еще более дурацкой требухой. Правильно говорит шеф: 'Только рыло делают, да и только', - умники, а толку чуть. Какие-то ненормальные, помню, у одного такого дока крыса вылезла из гнездышка и полетела, вращая хвостом, как пропеллером, и прямо докторше на грудь, а докторша из этого же ученого племени, бряк в обморок; она, видите ли, крыс боялась. Вот потеха была, согнулась крючком и летит, кувыркаясь, прямо на другого умника, он к телескопу прилип и чего-то там обнаружил. Так этот умник тоже в обморок он испугался бабы с мышью на груди. Я смотрел на все это и хохотал от души. И кто, вы думаете, ее спас? Конечно, я, заключив ее в свои армейские объятия. Она сразу же очухалась, и я схлопотал от нее комариную оплеуху, видите ли, я не за то ее схватил. Но теперь господь бог сжалился надо мной. Наконец-то со мной настоящие парни! Это надо же только подумать, сколько же надо было времени, чтобы сообразить, допереть до того, что космос сделан прежде всего для нас! Прав наш генерал - отсюда мир можно держать в страхе, можно заставить многих не спать, а стоять, задрав морду кверху и молить бога, чтобы такие, как мы, не сбросили на них одну из своих игрушек. А?! Каково?! Мир на коленях, а?

Мощный его хохот передался всей команде.

- Эй, Ящик с мыслями, но без извилин, будь добр, расскажи о нас всю правду, как на исповеди у нашего пастора с вечно сизым носом и мутными глазами, - начал традиционную шутку Вольф.

Ящик-компьютер покорно прохрипел:

- Вы - это лучший экипаж сил объединенного Космического командования: командир - капитан первого ранга Вольф, прозвище Магнит удачи; пилот подполковник ВВС Док, прозвище Летающий скальп (Док был лыс уже несколько лет); спец. № 1 - майор сухопутных сил Джим, прозвище Охотник за собственной тенью; спец. № 2 - капитан сил морской пехоты Джеб, прозвище Летающая жаба.

Все ваше стадо скопом стоит 105 тысяч долларов в год, на всех вас три жены и шесть детей. Вы ничем не больны и не можете заболеть, так как любой вирус поймают ваши чуткие приборы, а вы его сварите, зажарите, разделите поровну, сожрете, запьете виски и будете дальше пасти Землю. Вы все отличные ребята и любите своего командира, который может в любую минуту отдать вам приказ, заставить сделать все, что взбредет в его местами стриженную голову, может вас наказать, лишить зарплаты, оштрафовать, применить к вам силу вплоть до...

- Но этого он не сделает, так как он нас любит так же, как мы его, хором гаркнули глотки Дока, Джима и Джеба.

Хохот потрясал корабль, парии топали ногами, как в гарнизонном клубе, горячась при виде оголяющихся на сцене девиц. Топот был настолько силен, что двигатели корабля заработали, удерживая его в пространстве.

- Вот это да, - хохотал Док, тыча пальцем в расходомер топлива, двадцать фунтов первоклассного горючего коту под хвост. Джеб, у тебя самый большой ботинок, значит, это натворил ты, расход за твой счет или пополам с Доком, он холостяк, его не обирают, как нас наши жены.

- Ящик, сколько это стоит? - продолжал веселиться Вольф.

- Семьсот пятьдесят два доллара, сэр, и семьдесят пять центов, сострил Ящик.

- А зачем семьдесят пять центов? - не понял Вольф.

- Мне на банку пива за то, что я скостил сто долларов вам по дружбе, - теперь хохотали все, Ящик тоже в порыве своего электронного веселья.