оказывается, их не заметил и теперь старательно оправдывался.

— Это не так важно! — отрезала Маргерита. — Вся проблема в коте: если кот не найдется, девочка умрет от горя.

Я указал ей на кота, уютно устроившегося на опушке леса. Тот выражал всем своим видом высшую степень равнодушия, как если бы не имел ни малейшего отношения к грустному происшествию.

Маргерита вздохнула:

— Неплохо. По крайней мере, мы все нашлись. Это самое главное.

— Почти все, — поправил ее Карлетто, — что-то не видно Аля.

И действительно, поблизости не было никого, хотя бы отдаленно напоминавшего Аля.

— Ведь Аль поехал с тобой! — сказал я Карлетто. Тот развел руками:

— Ничего не знаю, — залепетал он, — я знаю только, что не хочу ехать с котом.

— Ладно, — ответил я, — бери всех, за исключением девочки, и не останавливайся, пока не доедешь до места назначения.

Карлетто, Маргерита и Альбертино поехали по направлению к Кремоне, а мы остались вдвоем с Пасионарией.

— В общем-то здесь недалеко, — сказал я, — километров восемьдесят, не больше. Я поеду очень медленно, а вы с котом идите сзади. Время от времени я буду останавливаться и вас ждать.

Мы тронулись. Пасионария засеменила по опушке леса, а кот побежал за ней. Они прошли большой участок пути, потом девочка устала.

— Я сяду в машину, — сказала она, — поезжай медленно, а кот пусть идет за нами.

Я медленно поехал, и кот шел за нами километра два-три. Затем я остановился, потому что из остерии, окна которой выходили на дорогу, кто-то меня позвал. Это был Аль, сидевший за столиком и потягивавший красное вино. Я позвал его в машину.

— Нет, — отозвался тот, — я жду автобуса. Поеду домой. У меня жена, дети и собака.

Я захлопнул дверцу и вставил ключ в зажигание, но угрожающее рычание заставило меня обернуться. Рычал и метался кот, сидевший рядом со мной, на коленях у Пасионарии. Я открыл дверцу.

— Вылезай! — приказал я коту, но тот не пошевелился. Я снова захлопнул дверцу и завел мотор. Кот завыл, но метаться не стал. Потом он перестал выть, и я смог спокойно вести машину.

Приехав к месту «изгнания», мы, вопреки ожиданиям, не встретились там с остальными. Никто их даже не видел. Они прибыли лишь спустя три часа.

— Откуда вы? — спросил я.

— Из Бергамо, — объяснил мне Карлетто. — Я, кажется, где-то повернул налево, вместо того, чтобы повернуть направо. Вышло очень удачно, потому что в Бергамо мы подобрали Аля.

Аль вышел из машины последним. Он был до неприличия пьян и, обнявшись со столбиком крыльца, принялся рыдать:

— Я больше никогда не увижу свой дом и своих детей!

— Какой он сентиментальный! — заметила Маргерита. — Оставьте его в покое, пусть поплачет.

Затем она добавила, что в целом путешествие удалось.

Мы так и не смогли выгнать кота из моей машины. Там он и спал, и даже еду ему носили в гараж.

Через какое-то время он решился наконец покинуть свое убежище, но только тогда, когда окончательно убедился, что его не заставят ходить пешком.

И вновь превратился в самого тихого кота во всей вселенной. И когда его дергали за хвост, он мяукал, но так тихо, что, казалось, он отзывался нам из какого-то другого мира.