— Слушай, — сказал он, — я игрок. Разрешишь в последний раз? — он кивнул на колоду. — Последнее желание перед смертью…
— Давай! — разрешила Сера.
Роман дрожащими руками вскрыл колоду. Вытащил из нее три карты — две черной масти и одну красную.
— Смотри, где красная? — сказал он Курносой, переворачивая карты рубашками вверх.
Роман принялся перекладывать карты с места на место, приговаривая:
— Кручу, верчу, обмануть тебя хочу…
— … не отгадала Костлявая-то, — со смехом сказала Баба Мара, — ни с первой, ни со второй, ни с третьей попытки! Как дурочку с переулочка её шулер развел! Целый день играли! Проиграла Сера в итоге даже косу! Ну и взамен оставила картежнику жизнь!
— Как дурочку, говоришь? С переулочка? — донесся от двери скрипучий голос.
Арина, кот и баба Мара резко повернулись к двери. В проеме, опираясь на косу, в надвинутом на глаза капюшоне стояла смерть. Арина вздрогнула, смерть оказалась похожа на живой скелет, совсем такой же, как её рисуют на картинках.
— Вот именно, как дурочку, — подтвердила баба Мара.
Смерть глубоко вздохнула, поставила косу в угол и прошла в комнату.
— Никогда бы не подумала, — сказала она, усевшись за стол, — что меня можно так легко провести. А ведь и правда, как дурочку…
— Чем обязаны? — сухо поинтересовалась баба Мара.
— Без работы я теперь маюсь, — со вздохом сказала Сера. — Думала долго: как же я так могла оплошать? Ведь не должен он был меня увидеть. Обычным смертным это не дано. А он словно ждал меня. Ну и решила я внести ясность в этот вопрос. Навестила шулера еще раз…
Двумя днями ранее.
Кислый не просыхал уже целую неделю. Шутка ли проиграть сотню золотом. А завтра выходят все сроки уплаты долга. Кислый паниковал. Никогда он еще не подходил так близко к черте, за которой только деревянный макинтош, да дерновое одеяльце. А музыки не будет — некому заказывать.
— И дернул черт играть по-крупному! — сокрушался Кислый. — Разводил бы себе терпил по мелочи… Прав был Крапленый, тыщу раз прав!
Крапленый оставался для Кислого непререкаемым авторитетом, даже после смерти. Когда-то давно старый шулер учил молодого напарника, приговаривая:
— Не пытайся, Ромка, пернуть громче всех, глядишь, штаны стирать не придется!
— И ведь попался таки! Что делать? Что делать? Что делать?!! — метался Кислый по маленькой кухне, сшибая пустые бутылки. — Как там говорил Крапленый? Не знаешь что делать — иди к гадалке!
Гадалка на примете была, доставшая Роману в наследство от Крапленого. По заверению старого кореша, эта цыганка не ошибалась никогда. Он быстро собрался и выбежал из квартиры. Гадалка жила недалеко, Роман даже не стал ловить извозчика — пешком быстрее. Наконец он остановился перед старой обшарпанной дверью. Толкнул её. Дверь оказалась не запертой. В квартире царил вечный полумрак: гадалка даже днем не открывала тяжелые бархатные шторы. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, за которым сидела старая седая женщина. Роман видел её один раз и то мельком, когда появлялся здесь вместе с Крапленым несколько лет назад. За это время старушка нисколько не изменилась.
— Здравствуй, Изольда! — поздоровался с гадалкой Роман.
Старушка подслеповато прищурилась. Кислого она явно не узнавала. Роман в двух словах объяснил суть дела.
— Беда у меня, Изольда! Раскидай картинки!
Старушка пристально посмотрела в глаза Романа и без вопросов полезла в стол за колодой карт. Она раскидывала их и так, и этак, но выпадало всегда одно и то же.
— Смерть у тебя, Ромочка, в головах стоит, — вздохнув, объявила гадалка. — И как её обойти, карты не говорят!
— А кто… кто может знать? — задыхаясь, спросил старуху Кислый.
Старушка помолчала, пожевала по-старчески губами.
— Можно попытаться Крапленого спросить, — наконец сказала она.
— Крапленого? Он же умер! — крикнул Роман.
— Ему оттуда виднее, — тихо сказала гадалка. — Спросим — как никак я медиум не последний! Только подготовиться нужно хорошенько! А это ой как непросто…
— … просто, не просто, но ей удалось вызвать душу, — сказала Сера. — Правда, на вызов явился некто неизвестный. Он точно предсказал время и место моего появления! И смог наделить Романа способностью увидеть меня до срока! Еще этот тип научил Кислого, как Смерть в дурах оставить! Только условие было — задержать меня как можно дольше!
— А за это время ключ у Харона свистнули! — сказала Арина. — Вот видите — Феофан ни в чем не виноват!
— Да! — выдохнула Сера. — Что делать будем? Ведь если ключ не найдется…
— Нужно сообщить о наших соображениях Мирддину! — решила Мара.
— Давай, — согласилась Сера, — вызывай. — Он мужик умный, чаво-нить придумает!
— Мирддина не зовут — он сам приходит!
Арина обернулась на звук — в дверях стоял благообразного вида старичок с длинной седой бородой.
— Вспомни Мерина — он и появится, — раздраженно прошептала баба Мара.
— Я все слышал, — хихикнул старичок, — могу и рассердиться! Но я добрый!
Арине Мирддин добрым почему-то не показался, его маленькие глазки злобно сверлили присутствующих, словно два маленьких буравчика.
— Однако доброта добротой, а зло должно быть наказано! Я узнал, что главный подозреваемый прячется здесь!
Волшебник указал пальцем на кота, который старался забиться подальше в угол.
— С теми, кто его скрывает, я разберусь позже… Где ключ! — рявкнул он на кота.
— Я не знаю! — взвыл Феофан. — Это не я! Я…
— Я вижу — чистосердечным признанием тут и не пахнет, — разозлился волшебник. — Тогда будем разговаривать по-другому!
С кончика пальца мага сорвалась сиреневая искра. Едва только она коснулась кота, он превратился в фарфоровую кошку-копилку. Мирддин взмахнул посохом, явно намереваясь её разбить.
— Нет! — крикнула Арина, хватая в руки копилку.
Мирддин с изумлением уставился на девочку, осмелившуюся ему перечить.
— Зачем вы сделали с ним это? — сквозь слезы спросила она волшебника.
— Это специальное волшебство, — нетерпеливо пояснил Мирддин, — если разбить, то все, что он украл, будет внутри копилки…
— А что если вы не правы? — перебила волшебника Арина, прижимая копилку к груди. — Если это не он?
— Тогда внутри ничего не будет! — ответил волшебник. — Отрицательный результат — тоже результат!
— А что будет с ним? Вы сумеете его потом оживить?
— Нет! — Мирддин покачал головой. — Нет, это необратимо, но такие меры применяются только в крайнем случае, а сейчас как раз такой…
— А не ты ли, Мирддин Дикий, — вдруг пришла на помощь девочке баба Мара, — радел за каждую невинную слезинку? А ведь и тысячи лет не прошло! Вправе ли ты, устранив богов, творить собственное
