подвести поучение, применимое к различным житейским ситуациям. Но автор возводит мысль на предельно высокий уровень:

О Промысле Божием можно мудрствовать и рассуждать долго, но эта краткая история — зримее многих рассуждений.

'Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших' (Ис. 55, 8– 9).

Нетрудно признать, что Крылов даёт своего рода образную иллюстрацию того, что читаем в Писании.

Собственно, едва ли не все басни Крылова раскрывают именно действие Промысла в жизни человека. Не о том ли, например, знаменитая 'Стрекоза и Муравей', на которую любил ссылаться в своих наставлениях старец Анатолий? Кто-то возразит, что в басне звучит призыв к труду для обеспечения благоденствия. Однако именно Промысл ждёт от человека необходимых усилий, а не пассивного порхания в бездумной надежде на стороннюю помощь.

'Царство Небесное силою берется' (Мф. 11,12).

Если же человек пренебрегает необходимостью усилий, то лишается своих способностей, талантов, своего дара, коего оказывается недостойным. В басне 'Пруд и Река' пребывающий в покое Пруд постепенно зарастает тиной и осокой, — постепенно иссыхая и исчезая.

Как не вспомнить тут евангельскую притчу о талантах?

Промысл закрыт от ведения человека, смертному не дано предугадывать промыслительную волю — баснописец напоминает о том в басне 'Старик и трое молодых'. Трое молодых людей в бездумности посмеялись над стариком, видя его труды: пора моя оставить этот свет и поэтому бессмысленно трудиться; однако доброму старичку суждено было оплакать, мол, их уход из жизни.

В басне «Василёк» утверждается истина о том, что солнце равно светит для всех и живит каждого своими лучами, всем 'благотворит равно', не разбирая величины и значения тварей. Так ещё раз напоминается истина: Бог, Его Промысл на всех равно распространяет Свою милость и любовь — никто не должен оставлять веры и надежды на это.'Господь Бог есть солнце и щит' (Пс. 83, 12).

Параллели с Писанием можно отыскать у Крылова во множестве. Разве слова из басни 'Зеркало и Обезьяна'

— разве эти слова не являются выражением той же мысли, какая звучит в известных словах Спасителя: 'И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь' (Мф. 7,3).

Крылов указывает на многие пороки, страсти и грехи человеческие. Он указывает, что свойства человека не вызваны социальными причинами, а укоренены в его натуре ('Крестьянин и Лисица'). Русский баснописец прямо оспоривает руссоистское заблуждение о гармоничной природе человека, которого портят лишь внешние обстоятельства. И вину за собственные беды нужно искать не вне, а внутри себя ('Фортуна в гостях').

Крылов наглядно и постоянно вразумляет: вот те пороки, от которых требуется освободиться с Божией помощью собственными внутренними усилиями. Он взывает к совести каждого — в этом своеобразие его басенного творчества. Он обращается всегда к внутреннему человеку (Рим. 7,22), а не к разбору внешних обстоятельств. Зло — в душе человека, в душе его и одолевать. Именно поэтому его басни и можно назвать преимущественно поучениями.

Можно утверждать, что всем настроем своих басен Крылов антиреволюционен. Недаром как упрёк баснописцу звучали утверждения советских исследователей об осуждении революционных стремлений в таких баснях, как 'Конь и Всадник', «Колос», 'Сочинитель и Разбойник', «Безбожники». Но в некоторых баснях это проявилось не слишком явно; а если же вникнуть в суть — то же можно обнаружить в большинстве из них.

Во многих баснях Крылов отвергает гордыню, противополагая ей смирение, основу православной духовности. Самый яркий пример — басня 'Водопад и Ручей'. Сходная мысль, но с несколько иным оттенком, — в басне 'Орёл и Пчела'.

Смирение всегда почиталось православным народом выше любого внешнего шума, великолепия и блеска. А Крылов — православный баснописец.

Ложное смирение им отвергается несомненно. Написанную о том басню «Ручей» Крылов любил особенно. Многие не совершают злых дел лишь по неимению сил к тому, оттого их мнимому смирению не следует доверять. Оценивать нужно по внутренней склонности, а не по внешнему, нередко показному благочестию.

Крылов часто отвергает складывающиеся шаблоны мышления, не принимая в полноте ценности, утверждаемые временем. Так, он парадоксально переосмыслил мнимое благо свободы, рискуя прослыть крепостником тогда, когда в обществе всё более утверждалась мысль о пагубности рабства:

Ошибутся те, кто свяжет высказанную здесь мысль с социальным укладом времени: Крылов мыслит в категориях бытийственных, а не конкретно-исторических. Чрезмерная свобода пагубна народу и человеку потому, что весь мир лежит во зле (1Ин. 5; 19), потому, что мир расколот грехом и в необузданности свобода станет неизбежно и свободою греха. Безбожное сознание понятия греха не имеет и не может оттого принять необходимости дать разумную меру всякой свободе. Крылов же и в понимании свободы обнаруживает свою глубокую религиозность.

Истины, сознаваемые и исповеданные Крыловым в его баснях, как нетрудно убедиться, имеют не только вневременное значение, но с течением времени становятся во всё большей степени злободневными.

В новоязыческом безбожии Крылов видит главную причину погибели мира, бытия. Урок на все времена.