заметил те короткие вспышки страха во взгляде, или оба раза его подвело собственное воображение?

Остановившись на пороге, Гэйб оглянулся: Магда все так же таращилась в голую стену.

Ну и ладно, он, по крайней мере, выполнил данное Эве обещание, подумал Гэйб, направляясь по коридору в обратную сторону.

Но Гэйб успел сделать лишь несколько шагов, когда чуть приоткрытая дверь, мимо которой они с сиделкой проходили немного раньше, вдруг распахнулась во всю ширь. Худенькая рука, сплошь испещренная коричневыми пятнами, протянулась к нему.

— Мистер… — прошептал низкий хриплый голос.

Гэйб остановился и увидел то самое морщинистое лицо, что прежде выглядывало в щель; теперь оно предстало перед Гэйбом целиком. Женщина со взъерошенными седыми волосами придерживала на плоской груди полы халата, а из-под подола свисал край ночной рубашки, оттуда же, в свою очередь, виднелись тощие лодыжки и домашние шлепанцы.

Гэйб сделал шаг в сторону женщины, и она чуть прикрыла дверь, словно боясь, что незнакомец нападет на нее.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил Гэйб. — Позвать сиделку?

— Нет-нет, я просто хотела поговорить с вами. — Она говорила почти так же, как Перси. — Вы приходили повидать ту важную леди, да? — Престарелая обитательница интерната не стала дожидаться ответа. — Никто к ней не приходит. У нее ни друзей, ни родни нету. Она вам ни словечка не сказала, ведь так? — Старушка противно хихикнула.

— Да, — подтвердил Гэйб. — Но она и вообще никогда не разговаривает.

— Ну да, или притворяется, что не может говорить, или дурочку из себя строит. Но я-то слыхала — ночью, когда всем полагается спать. Стенки тут тонкие, сами видите, а я теперь совсем мало сплю. И слушаю… Слышала, как Магда Криббен говорит, вот как сейчас вас слышу и вижу! Ее кошмары мучают, и она стонет от страха и сама с собой разговаривает. Не очень громко, чтобы ее услышала ночная сиделка и прибежала сюда. А вот мне отлично слышно. Я ухо к стенке прижимаю. Думаете, они к ней придут?

— Кто? Полицейские? — Это было вполне естественным предположением, если Магда имела какое-то отношение к смерти детей. И чувство вины могло до сих пор терзать ее.

Старушка впала в раздражение, почти разозлилась.

— Да нет же, не полиция! — Она снова перешла на заговорщический шепот. — Дети, она боится тех детей! Думает, что они вернутся — отомстить ей за то, что она с ними сделала. Бормочет, что ей очень жаль, она не хотела оставлять их одних. Она не слишком много говорит, может, пару минут, но часто, почти каждую ночь. Отлично умеет разговаривать, что бы там врачи ни говорили. Уж я-то знаю, я ее слышу.

Она еще чуть-чуть прикрыла дверь, как бы ради большей осторожности.

— А иногда… иногда я просто очень даже пугаюсь, потому что слышу еще кое-что. Маленькие ножки тихонько пробегают по коридору, мимо моей комнаты — и к Магде Криббен! Они приходят к ней из-за того, что она сделала.

Это было очень глупо, но Гэйб почувствовал, как волосы на его затылке слегка шевельнулись.

Лорен выпрыгнула из школьного автобуса, помахав рукой своей лучшей подруге Тессе, проигнорировав ворчание, донесшееся со стороны Серафины, сидевшей сзади молча, но с очень раздраженным видом, и поспешила через дорогу к мосту. Она не обратила ни малейшего внимания на темно-красный «мондео», стоявший рядом с рейнджровером ее отца, — дверца «мондео» со стороны водителя как раз открывалась. Лорен хотелось как можно скорее укрыться от дождя и рассказать матери о Серафине, в это утро вернувшейся в школу пока еще с заметно распухшим носом и за весь день не сказавшей Лорен ни слова. Лорен ожидала другого от этой коренастой девочки, но Серафина весь день упорно не замечала ее, хотя Лорен и поймала на себе несколько весьма неприятных взглядов Серафины. Лорен знала, это неправильно, однако почувствовала наслаждение, видя, что следы удара до сих пор красуются на лице Серафины и что та перестала к ней цепляться. Мама порадуется, раз одной проблемой стало меньше, хотя, конечно, ни за что не покажет этого, а папа будет просто в восторге, но при маме постарается это скрыть.

Лорен добежала до моста, капли дождя уже упали на ее шерстяную вязаную шапочку, и девочка прибавила шагу. К несчастью, она не представляла, насколько стали скользкими от влаги деревянные доски.

Одна нога Лорен внезапно поехала вперед, и девочка упала, и при этом ее вторая нога подогнулась так, что голым коленом Лорен сильно ударилась о доску. Она вскрикнула от боли, школьная сумка слетела с ее плеча, рассыпав свое содержимое по мосту.

Мгновенно оцепенев от боли, Лорен не могла двинуться с места. Она растянулась на мокрых досках, всем весом оперевшись на локоть, ее глаза наполнились слезами. Эй, не веди себя как младенец, приказала она себе. Нога не сломана, это просто сильный ушиб. Лорен посмотрела на пострадавшую коленку и увидела капельки крови, выступившие на поцарапанной коже. Интересно, подумала Лорен, сможет ли она сама дойти до дома? Тут не так уж далеко, а она уже промокла насквозь. Лорен попыталась встать на ушибленную ногу, но обнаружила, что это не так-то просто.

А потом вдруг большая, сильная рука подхватила ее под руку и потянула вверх.

Гэйб как раз спустился вниз из той комнаты Крикли-холла, которую он использовал как свой рабочий кабинет. Утром этого дня, в офисе компании «Сила моря» в Илфракомбе, он был изрядно удивлен, когда его коллеги заявили ему, что он почти разрешил проблему технического обслуживания морской турбины. Однако он предпочел поработать над деталями в одиночестве, ни на что не отвлекаясь, а это лучше всего было сделать дома. Он никак не объяснял, почему в этот день приехал в офис так поздно (после посещения дома престарелых), но его никто и не спросил. В любом случае, будучи субподрядчиком компании и в техническом смысле свободным агентом, он мог позволить себе некоторую свободу, тем более что результаты его инженерной деятельности впечатляли. Поэтому Гэйб вернулся в Крикли-холл вскоре после полудня.

По правде говоря, ему не терпелось обсудить с Эвой весьма зловещую встречу с Магдой Криббен. Он позвонил жене из офиса, потому что по мобильному дозвониться в Крикли-холл по-прежнему было невозможно, хотя телефон отлично работал вдали от этого дома, но поговорить свободно они не могли, поскольку рядом с Гэйбом находились его коллеги. Он только сообщил Эве, что Магда не сказала ему ни слова, она упорно молчала. Но не стал говорить о чокнутой из соседней комнаты, которая сообщила про ночные кошмары соседки. Что же касается призраков, бегающих по коридорам глухой ночью, — ну, Гэйб решил, что эту деталь он может и вовсе опустить в своем отчете.

Но наедине он рассказал ей все, и Эва притихла — и вроде бы даже слегка побледнела, — когда он упомянул о сумасшедшей соседке Магды Криббен, уверявшей его, что та прекрасно может говорить, пусть даже во сне, а по дому престарелых бродят призраки детей. Это лишь укрепило веру Эвы в детские привидения.

Потом инженер основательно потрудился над проектом подъема коробки передач и генератора турбины над уровнем воды, с тем чтобы их можно было обслуживать с надводной платформы и служебного судна, — и день уже подходил к концу, когда он снова спустился вниз, умирая от голода и жажды, потому что, заработавшись, пропустил ланч.

Гэйб пересек холл, но не успел войти в кухню, как громкий дребезжащий звук дверного звонка заставил его остановиться. Сквозь открытую кухонную дверь Эва бросила на него удивленный взгляд. Он пожал плечами и направился к парадной двери, чтобы открыть ее.

Мужчина, стоявший за дверью рядом с Лорен, был высоким, явно на дюйм или два больше шести футов, прикинул Гэйб. На незнакомце была смешная маленькая тирольская шляпа с небольшим пером, заткнутым за ленту на тулье. И он держал трость.

— Доставлена одна юная леди с сильно ушибленной коленкой, — сообщил незнакомец низким