покрупнее. В этом Гэйб был абсолютно уверен.

Во рту пересохло, внутри бушевала адреналиновая буря.

— Ладно, — пробормотал мужчина себе под нос, собираясь с духом. — Посмотрим, что там за сюрприз.

Он пригнулся, напружинив ноги, мышцы напряглись, кулаки сжались, и приготовился ворваться в темноту и выволочь на свет того, кто там скрывался. Энергия била через край.

— А ну! — закричал он, однако в это мгновение за его спиной возник яркий луч фонаря.

— Гэйб! — Это был голос Эвы. — Что ты делаешь?

Едва не потеряв равновесие, он резко повернулся назад. Ему пришлось вскинуть руку, чтобы прикрыть глаза от света и подождать, пока бешено застучавшее сердце немного успокоится.

— Гэйб, почему ты внизу? — Эва говорила встревоженно и недоуменно.

— Эва… — сумел наконец пробормотать он. — Посвети туда. — И он, полуобернувшись, показал на проем, ведущий в бойлерную.

— Что? — Она ничего не понимала.

— Быстро, посвети туда!

Эва повернула фонарь, все так же ничего не понимая.

— Да что с тобой такое, Гэйб? Там ничего нет!

Он быстро подскочил к ясене, выхватил фонарь из ее рук и пошел к бойлерной. Яркий луч обежал помещение, осветив генератор и бойлер, старый бельевой каток и точило, кучу поленьев и горку угля, куски железа, разбросанные по пыльному полу… но уже было совершенно ясно, что в бойлерной никто не прятался.

Только теперь Гэйб смог перевести дыхание.

Было утро, и Гэйб сидел за кухонным столом, наслаждаясь второй чашкой кофе и сожалея, что бросил курить. Лорен уже отправилась в школу, а Келли сидела рядом, увлеченно раскрашивая цветными карандашами лошадь, которую нарисовал для нее Гэйб. Поскольку он был инженером, лошадка вышла похожей скорее на робота, чем на живое существо. Келли решила, что лошадь должна быть ярко- фиолетовой.

Эва постучала в оконное стекло, чтобы привлечь внимание Перси, копавшегося в одной из садовых клумб; старик натянул на голову капюшон, укрываясь от упорно моросящего дождя. Садовник выпрямился и посмотрел в сторону Эвы. Эва жестом предложила ему выпить чашечку чая, и Перси одобрительно поднял большой палец, прежде чем направился к двери кухни.

Гэйб ссутулился над кофе, обхватив чашку обеими руками, как будто желая согреться, и кивнул старому садовнику, когда тот вытирал ноги о коврик. Сбросив капюшон и сняв плоскую кепку, Перси уважительно кивнул ему в ответ.

— Привет, Перси, — негромко, но благодушно произнес Гэйб.

— Угу, — откликнулся Перси.

Он, похоже, мгновенно ощутил ледяную отчужденность, повисшую между Гэйбом и Эвой, и неловко замер на коврике.

— Садитесь, Перси, я вам принесу чай, — сказала Эва, и старик, что-то невнятно пробурчав себе под нос, уселся за стол. — Хотите тосты? — не отставала Эва.

— Нет, миссис, я не голоден. — («Я не глодн» — так это прозвучало.) Он улыбнулся Келли и осторожно коснулся ее макушки, но девочку в данный момент куда больше интересовала фиолетовая лошадь с желтой гривой.

Эва поставила перед садовником чашку чая.

— Мерзкая погода, а? — сказал Гэйб, чтобы не молчать.

Они с Эвой все утро почти не разговаривали и, уж конечно, не упоминали о ночном походе Гэйба в подвал. Там, внизу, он объяснил жене, что погнался за «белой тенью», и она вроде бы удовлетворилась тем, что Гэйб наконец-то отнесся к странностям Крикли-холла достаточно серьезно. Что же касается непонятного шума в бойлерной, то Гэйб в конце концов решил, что это все-таки был, наверное, какой-то мелкий зверек, грызун, чье фырканье показалось ему слишком громким и слишком зловещим, усиленное голыми кирпичными стенами, бетонным полом и потолком. А Эву разбудило нечто неопределенное — может быть, какой-то шум или инстинкт, она не знает, — и когда она вышла на галерею, то внизу увидела свет в открытой двери подвала. Эва поспешила в соседнюю комнату, чтобы разбудить мужа, и, обнаружив пустую постель, сообразила, что в подвале должен быть именно он. Тогда она взяла фонарь и пошла вниз.

Они вернулись каждый в свою постель, слишком усталые (естественное следствие адреналинового всплеска), чтобы обсуждать тему привидений и рассуждать о том, следует ли им оставаться в этом доме или уехать поскорее. Но оба они не слишком хорошо спали в эту ночь.

— Люди бояться начинают, — сообщил Перси в ответ на замечание Гэйба о погоде.

— А? — Мысли инженера уже умчались далеко.

— Не знают, что этот дождь натворит на вересковых пустошах.

— Неужели снова может быть наводнение? — встревоженно спросила Эва.

— Ну, пока непонятно.

— Но местные власти должны принять какие-то меры предосторожности на такой случай, Перси? Я прочла в книге, купленной в деревне. Впоследствии наводнения никогда не вызывали таких разрушений.

— Вроде того, миссис. Только, знаете, у природы на сей счет иной раз возникают собственные соображения.

Гэйба не интересовала эта тема, ему было о чем подумать.

— Перси, — с деланым безразличием сказал он, — а вы не расскажете нам о том парне, который владеет нынче Крикли-холлом? Как там его… Темпл, что ли?

— Темплтон. Мистер Темплтон.

— Отлично. Вы вроде как говорили, он тут не был счастлив… — Гэйб умолк, не закончив фразу.

— Да, не был. Потому-то они и уехали. Но я думаю, дело скорее в его жене, Мэри.

— Вот как?

— Детишек у них не было, они здесь вдвоем жили. Крикли-холл слишком велик для одинокой пары. Тут нужна семья, вроде как у вас.

Перси подул на чай, потом сделал осторожный глоток, держа, как обычно, блюдце под чашкой, словно боялся потерять хоть каплю напитка. И в упор взглянул на американца.

— Зачем вы спрашиваете, мистер Калег?

Гэйб понял, что это не пустое любопытство. Но ответила старому садовнику Эва:

— Мы хотели бы понять, почему Темплтоны больше не живут сами в Крикли-холле. Тому есть какая- то причина?

Перси аккуратно опустил чашку на блюдце, блюдце поставил на стол.

— Жена мистера Темплтона заболела почти сразу после того, как они сюда переехали много лет назад. Она так и не привыкла к этому месту, и он, думаю, из-за нее тоже невзлюбил этот дом.

— А вы не знаете, почему ей здесь не нравилось? — спросил Гэйб, более чем заинтересованный.

Перси немножко подумал.

— Мистер Темплтон говорил, будто бы его жена тут чувствовала дурную атмосферу, в доме, и оно вроде как на нее давило. Она, понимаете ли, слыхала разговоры о Крикли-холле, о привидениях и, может быть, слишком серьезно к этому отнеслась. Но то было задолго до того, как она совсем слегла. А сначала происходило разное — простуды, головные боли, у нее спина болела, в общем. А потом обнаружили у нее рак, плохой рак… если, конечно, о раке можно сказать, что он бывает хорошим.

— И что было дальше?