А лучше всего было то, что она происходила из богатой семьи. Не обеспеченной, как семья Кендалл, а богатой. В полном смысле этого слова. Они были женаты двадцать один год, и она не надоела Реймонду. Иногда его даже пугала мысль о том, как он любит ее.
— Неважно, что я думаю про Бомонта, — отрезал он. — Главное, как от него избавиться.
— Не уверена, что нам стоит что—то предпринимать. По крайней мере, до тех пор, пока Роуз хочет, чтобы он оставался с ней. Человек, который ни в одном городе не жил больше нескольких недель, надолго здесь не задержится.
— Ты что, с ума сошла? Мама будет кормить этого бездельника, покупать все, что он захочет, даст ему крышу над головой. Он будет только плевать в потолок в моем доме и принимать ее заботу.
Френни задумчиво кивнула.
— В воскресенье она приедет к обеду, тогда и поговори с ней. Ты сумеешь ее обработать. Только ради бога, Реймонд, не надо так грубо нападать на Бомонта. Твоя мать готова защищать его так же, как тебя или Меридит, а может, и больше — из-за его происхождения. Если ты будешь настаивать на его отъезде, она только заупрямится.
Реймонд невольно признал, что Френни права. Ему придется скрывать свою ненависть к Билли Рею, по крайней мере в присутствии матери и Селины. Ему нужно делать вид, что он не желает Бомонту зла, что он даже заботится о его благополучии. А здесь, при его репутации…
Улыбка, скользнувшая по лицу Реймонда, не имела отношения к движениям руки Френни между его ног.
Билли Рей Бомонт действительно пользовался чудовищной репутацией. Но и только. Разговоры. Сплетни. Намеки. Предположения. Даже когда Реймонд обвинил его в краже ценностей, мисс Роуз отказалась это подтвердить. Он хороший мальчик, повторяла она на допросе у шерифа шестнадцать лет назад. Если он и взял ее драгоценности и еще что—то у Реймонда, так это потому, что нуждался в деньгах, был напуган, ему нужно было бежать из города. Она настаивала, что он не вор.
А теперь за плечами у Билли Рея нечто большее, чем недоказанные обвинения. На него заведено полицейское досье. Он неоднократно судим. Пусть его мать готова простить Бомонту кражу ее имущества, так как она вообще любит прощать и, как справедливо заметила Френни, любит негодяя. Но она не простит ему его низости в отношении других ограбленных старух, которые доверились ему. А это значит, что скоро мисс Роуз избавится от своей слабости.
И тогда Билли Рей уже не вернется в Гармонию.
Они пересекли Миссисипи по Солнечному мосту и остановились у небольшого ресторанчика, который Селина любила, хотя и редко в нем бывала. И вот ей захотелось побывать с Уиллом именно здесь. Он обещал, что этот вечер в его обществе она проведет не хуже, чем накануне с Викки. И он сдержал обещание, хотя был раздражителен и угрюм.
В этот ранний час в ресторанном зале играла тихая музыка, а посетителей было совсем немного. От царившей в зале интимной атмосферы Селине сделалось не по себе. Ей захотелось предложить Уиллу поехать в какой-нибудь «Макдоналдс», где можно перекусить быстро и при свете, но тогда она выдала бы свои чувства. Он поймет, о чем она думает. О том, как окажется с ним в постели, а в этом он в данный момент как будто бы не заинтересован.
Она знала, что ее присутствие возбуждает его. Признаки этого были настолько очевидны, что их трудно скрыть. Селине вспомнилось гнусное выражение, которое использовала накануне ее сестра. Было бы хорошо произвести на него впечатление. Похоже, она производила впечатление. Но он колеблется. Он считает, что она молода и наивна. Слишком неопытна, чтобы тратить на нее время. И очень возможно, что он прав.
Официантка приняла у них заказ, и несколько минут они сидели в неловком молчании. Несомненно, Уилл умел поддерживать беседу, когда хотел, но в этот вечер он, по—видимому, был настроен только хмуриться. Что ж, придется еще немного испортить ему настроение.
— Уилл, вы обратили внимание на мальчика, который выходил из библиотеки, когда вы там появились? Высокий блондин.
Он покачал головой.
— Это Джеред Робинсон. Сын Мелани.
Уилл насупился еще больше.
Селина заколебалась. Она не была уверена, что поступает правильно. Библиотекарю полагается хранить тайну читательских заказов, он не имеет права обсуждать интересы читателя с третьим лицом. Но сейчас случай особый. Стоит нарушить этику ради того, чтобы Уилл признал сына.
— Он просил меня найти ему книгу.
— Так, он пришел в библиотеку не за чем-нибудь, а за книгой, — язвительно заметил Уилл. — Что дальше?
— Он интересуется анализом на ДНК.
Он понял, чем вызвано любопытство Джереда, куда быстрее, чем она сама.
— Напрасно потеряет время, — равнодушно отозвался он.
— Да? Потому что вы ни при каких обстоятельствах не признаетесь?
— Мне не в чем признаваться.
Селина разложила салфетку на коленях и принялась методично разглаживать складки.
— Для вас все так просто? Вы в самом деле не считаете себя в долгу перед ним? Не ощущаете ответственности?
— Ты меня не слушаешь. У меня нет никакой ответственности перед Джередом Робинсоном. Это не мой сын.
Селина была разочарована. И рассержена. Хотя на что она рассчитывала? Уилл лгал шестнадцать лет, так с чего бы ему открываться теперь?
Остается еще вероятность, что он говорит правду. Как и шестнадцать лет назад.
— Почему вы так уверены?
Ее голос слегка дрожал. А он заговорил твердо и уверенно, и таким же уверенным и твердым был его взгляд.
— По той же причине, по которой я могу быть уверен, что у тебя нет ребенка от меня.
— Но мы же… — Она умолкла, так как официантка принесла им напитки. Когда официантка отошла от их столика, Селина договорила: — Мы с вами никогда не занимались любовью.
— Совершенно верно. — Уилл плотоядно усмехнулся. — Хотя я бы не отказался от чего—то большего, чем получил сегодня, когда залез к тебе под платье.
Селина, игнорируя дерзкую реплику, молча смотрела на стену. Итак, этот человек никогда не имел близости с Мелани. Никогда. А это достаточное основание для того, чтобы утверждать, что он не является отцом ее ребенка. Если он не лжет.
Она задумалась, стараясь решить, кому из двоих, Мелани или Уиллу, стоит верить. Ответа у нее не было. Ей хотелось верить Уиллу. Ей хотелось верить, что он не так плох, чтобы покинуть собственного ребенка на произвол судьбы, то есть поступить с ним так, как его мать поступила с ним самим. Ей хотелось верить, что у него есть совесть и честь, и он не откажется отвечать за свои действия, что он исполнил бы отцовский долг, будь он в самом деле отцом. Ей хотелось верить, что ее внимание привлек благородный человек.
Но у нее не было оснований ему верить. Он сам предупреждал ее, что недостоин доверия. Ни на один ее вопрос он не дал прямого ответа. Он или лгал, или уходил от разговоров.
И все—таки она хотела верить ему.
— Для чего Мелани понадобилось лгать?
— Может быть, отцом ребенка был кто-то, к кому плохо относились ее родители, — предположил Уилл и пожал плечами, как бы давая понять, что этот вопрос его не занимает.
— Хуже, чем к вам?
Он, казалось, ничуть не обиделся.
— Или он был стар для нее. Или женат. Или уже уехал и не собирался возвращаться. А может быть, она и не знала, кто отец ребенка. — В голосе его внезапно послышалась горечь: — Думаешь, Мелани ничего
