| 1,9 | |
| Водка | 1,9 |
| Индекс обеспеченности | 2,3 |
Источник: ФАПСИ. Архив Е.Т. Гайдара.
К маю 1992 года зерно в России можно было купить за деньги. Стало ясно, что кризиса снабжения городов продовольствием, подобного происходившему в 1917—1918 годах, не будет. Тема поставок зерна из официальных документов органов власти ушла.
Политическая цена, которую пришлось заплатить за это, была высокой. Временное правительство и большевики отказались решать проблемы продовольственного снабжения городов и армии рыночными методами. Они понимали, что за это придется дорого платить. То, что цена предотвращения голода и гражданской войны будет высокой, не было для нас загадкой. К лету 1992 года пришло время платить по политическим счетам.
Стараюсь не злоупотреблять стилистикой мемуарного жанра, но иногда, рассказывая о происходившем, этого нельзя избежать. В конце мая 1992 года меня пригласил президент РФ Б.Н. Ельцин. Он сказал примерно следующее (повторяю по памяти): 'Егор Тимурович, мы резко сократили военные расходы, государственные инвестиции, дотации сельскому хозяйству, расходы на науку, образование, здравоохранение, культуру. Скажите мне, где теперь база нашей политической поддержки?' Сказал, что ответа не знаю.
§8.
Мужество государственного деятеля
К концу 1991 года было ясно: тому, кто примет решение о либерализации цен, ужесточении бюджетной политики, придется за это дорого заплатить. К счастью, в России того времени был человек с яркой харизмой, способный выигрывать выборы при противодействии государственной пропагандисткой машины[69]. В отличие от многих политиков он думал о стране, её интересах, а не о создании режима личной власти. Это был актив, который помог в регулировании кризисной ситуации[70].
Президент, пользовавшийся поддержкой российского общества, в октябре 1991 года на V Съезде народных депутатов взял на себя ответственность за тяжелые решения. 'Обращаюсь к вам с решимостью безоговорочно встать на путь глубоких реформ и за поддержкой в этой решимости ко всем слоям населения... Настало время принять главное решение и начать действовать... Действовать решительно, жестко, без колебаний... Должен сказать откровенно — сегодня, в условиях острейшего кризиса, провести реформы безболезненно не удастся. Наиболее трудным будет первый этап. Произойдет некоторое падение уровня жизни, но исчезнет наконец неопределенность, появится ясная перспектива... Но самая болезненная мера — разовое размораживание цен в текущем году. Без нее разговоры о реформах, о рынке — пустая болтовня...'[71].
Из этой стенограммы и из протоколов первых заседаний российского Правительства, которое Ельцин согласился возглавить, видно: он знал, на что идет. Других таких среди политиков не нашлось. Когда в октябре 1991 года на заседании Государственного
Совета Ельцин обратился к российскому руководству со словами: 'Есть ли у кого-то какие-то альтернативные идеи, может, ответит кто-то, кто не согласен с предложенной линией?', ответом было гробовое молчание.
Через два месяца после принятого решения Председатель Верховного Совета РФ Р.И. Хасбулатов посоветовал ему переложить ответственность за произошедшее на молодых людей, которым он по неосторожности доверился, отмежеваться от произошедшего[72]. Ельцин сделал другое. Поехал по стране, стал объяснять, что сделанное необходимо. Как вспоминает Борис Немцов, тогда губернатор Нижегородской области, во время январской поездки в Нижний Новгород Борис Николаевич поехал по магазинам, говорил с людьми, встретился с бурей возмущения, сел в машину и сказал: 'Господи, что я наделал'. Он привык, что его любят и поддерживают. Теперь на него выливался поток ненависти. Ему было физически тяжело. Однако и после таких встреч он не отменил принятых решений, не отказался от ответственности за них. Он был сильным человеком.
После 2 января 1992 года число тех, кто хотел отмежеваться от принятых мер, росло с каждым днем. В политике не бывает, чтобы не нашлось желающих воспользоваться ответственностью первого лица за непопулярные решения. Сразу после либерализации цен началось использование заблуждений людей в том, что трудности, связанные с крахом советской экономики, — результат неумело проведенных реформ, и ответственность за это несет сформированное Ельциным правительство.
По результатам социологического опроса перед началом VI Съезда народных депутатов 1992 года, 'свыше 70 процентов народных депутатов недовольны тем, как идет экономическая реформа. [...] Однозначно удовлетворены ходом реформы 4,8 процента опрошенных, 23,7 процента 'скорее удовлетворены, чем нет'. Экономический курс правительства полностью поддерживало 5 процентов опрошенных депутатов, 47,7 процентов считали его 'в принципе верным', но заявили о необходимости существенных коррективов. Около 34 процентов потребовали срочно изменить экономическую политику'[73].
Депутат А. Тулеев, обращаясь к президенту и премьер-министру, заявил: 'Борис Николаевич, вы россиян обманули, все, что можно разрушить, вы уже разрушили, больше разрушать нечего'[74]. Депутат Валерий Воронцов утверждал, что правительство 'стремится разрушить все, что было до него, наносит огромный урон стране'. [...] 'Реформы в сегодняшнем виде приведут Россию, да и правительство, к катастрофе', — таково было мнение депутата Александра Соколова[75].
Ситуацию серьезно усложняло то, что устройство власти в России было в то время неопределенным и нестабильным. Российская Конституция, в основных положениях повторяющая
Конституцию СССР, позволяла как-то организовывать систему власти в стране лишь при той предпосылке, что она ровно ничего не значила, что все решало руководство КПСС и партийные комитеты на местах. Когда партийный стержень выпал, управлять страной стало невозможно.
В те дни в стране не было боеспособной армии, работающей правоохранной системы, дееспособной судебной системы, не было пограничного контроля, закончились валютные резервы и отсутствовали надежные деньги. Естественно, мы получили двоевластие — то, что уже было в российской истории в XX веке.
Хотя в Конституции был закреплен принцип разделения властей, в ней же был пункт о том, что Съезд народных депутатов может принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос. Как то и другое сочетается, понять было невозможно. Распределение прав между органами власти федерации, автономных республик, регионов, муниципальных образований было прописано так, что работать по нему было нельзя. Очевидно было, что стране нужна новая Конституция, которая позволит ответить на эти и многие другие вопросы, сформировать работающие органы власти, которая обеспечит реальное разделение властей.
Действовавшая Конституция ограничивала и право Президента брать на себя ответственность за проведение назревших реформ. Верховный Совет мог принять решения, которые в любой момент
