Видимо, посланец Отари говорил достаточно убедительно, поскольку ни одна из девушек ни в суд, ни в прокуратуру заявления так и не подала. Против Отари идти никто не решился, и потерпевшие вскоре разъехались по своим родным городам, увозя с собой разбитые надежды, обиды и грязные деньги, на которые невозможно купить лекарство для раненых душ.

Отари все сошло с рук. Скандала не было, но кое-какие слухи все же просочились и стали известны в узких кругах людей, связанных с шоу-бизнесом, а затем начали медленно, но верно расползаться по Москве. Однако не пойман – не вор. Отари продолжал спокойно заниматься своими делами, не обращая внимания на слухи и недвусмысленные намеки некоторых знакомых, и вскоре инцидент остался в прошлом.

Но главным достижением Отари было, безусловно, участие в меценатстве и благотворительности по линии деятельности его фонда. Феноменом успеха Отари было то, что он одним из первых нашел возможность делать деньги подобным способом.

Трудно сейчас сказать, что заставило его заняться благотворительностью. Возможно, к подобной идее Отари подтолкнул нескончаемый поток людей, обращающихся к нему за помощью. В то время, когда у Отари еще не было никаких фондов и ассоциаций, люди обращались к нему в частном порядке. Отари уже обладал достаточно весомым авторитетом, и он практически никому не отказывал.

Вероятно, одним из первых к Отари обратился пенсионер, старый борец Александр Мазур, который теперь был инвалидом и влачил жалкое существование. Этот человек в свое время был известным и уважаемым спортсменом и имел весьма серьезные заслуги. Он начинал как цирковой борец, а затем достиг определенных высот в классической борьбе, но рано ушел на пенсию по состоянию здоровья. Теперь, всеми забытый и никому не нужный, Мазур дошел до крайней степени отчаяния и лишь от безысходности, по совету добрых знакомых, обратился за помощью к Отари.

Отари, всегда неравнодушно относившийся к чужому горю (неважно, что было тому причиной – честолюбие или действительно сострадание), не мог позволить себе оставить без помощи Мазура, тем более что тот, как и сам Отари, когда-то был борцом. Тут же по указанию Отари на дачу Мазура была отправлена бригада спортсменов, которые привели хозяйство в приличный вид, отремонтировали машину, закупили продуктов, нарубили на зиму дров.

Складывалось впечатление, что любимым произведением Отари Давидовича в детстве была книга «Тимур и его команда». Однако что ни говори, а дело он сделал доброе, и старик был ему очень благодарен.

Сам Отари тоже в убытке не остался. Потратив на старика некоторые, сразу скажем, мизерные, по меркам Отари, деньги, он получил нечто большее – славу благотворителя и мецената.

Чуть позже Отари пришла в голову феноменальная мысль – создать официальные фонды помощи спортсменам. Когда зарождалась рыночная экономика, многие спортивные школы и общества остались брошенными на произвол судьбы. Отари занялся организацией благотворительного фонда поддержки спортсменов.

Одним из первых таких фондов был учрежденный Отари Фонд социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина. Вскоре с его же помощью появились аналогичные ассоциации профессиональных боксеров «Боевые перчатки», ассоциация кикбоксинга «Китек», ассоциация профессиональных борцов.

Кроме того, чуть позже он создал детскую спортивную школу борьбы, которую патронировал лично.

К этому времени Отари стал учредителем одной из мощнейших финансовых ассоциаций, которая занималась экспортом нефти, леса, цветных металлов, импортом газового оружия. Тогда-то Отари и перебрался из офиса в Олимпийском спорткомплексе в только что отделанные уютные помещения на двадцатом этаже гостиницы «Интурист», где он смог с шиком принимать посетителей. Теперь о положении Отари в обществе не нужно было говорить – все было понятно и так. Мало кому удавалось сделать офис из люксовых номеров одной из самых дорогих гостиниц. Для этого следовало быть не только очень богатым, но еще и обладать нужными связями.

Наиболее близких людей Отари принимал в так называемой «общественной приемной» – в номерах Краснопресненских бань. Туда он приглашал людей не столько для беседы, сколько для того, чтобы весело и приятно провести время, а также для карточной игры, которая до последнего дня была одним из самых страстных его увлечений.

Для того же, чтобы попасть к Отари на официальный прием, любой бизнесмен должен был внести определенный взнос в его фонд. Конечно, прийти поговорить можно было и так, но не было никакой гарантии в том, что, во-первых, Отари захочет слушать скупого визитера, а во-вторых, до тех пор, пока не будет внесен взнос в фондовую кассу, не стоит рассчитывать на то, что любой, даже весьма выгодный совместный проект начнет претворяться в жизнь.

Правило это, естественно, было негласным. Но, как говорится, слухами земля полнится. Вскоре все заинтересованные лица знали, что без денег соваться к Отари с делами не стоит. Обычно деньги передавали ему из рук в руки, в конверте и почти всегда при свидетелях. Ведь эта взятка бралась на совершенно законном основании – как добровольное пожертвование, а значит, чем больше свидетелей присутствовало при передаче денег – тем для Отари было лучше. По тем временам сумма взноса колебалась от одного до пяти миллионов, что для начала девяностых годов было достаточно большими деньгами.

Бизнесмены обращались к Отари не только с деловыми вопросами, но и с различными просьбами. Кто-то просил походатайствовать перед столичными властями о предоставлении торгового места. Другой обращался к Отари с ходатайством об урегулировании конфликта с криминальными структурами. Третьи просили помочь в получении государственного заказа.

Отари практически никому не отказывал. Но, конечно, не все просьбы он мог удовлетворить. Некоторые вопросы был не в силах решить даже всесильный Отари. Но, как бы там ни было, вскоре за Отари закрепилась слава крестного отца. Поддержка Отари стала гарантом в заключаемых сделках. Ведь не случайно многие контракты и крупные сделки осуществлялись именно под его именем. Заручившись им, партнеры – как заказчик, так и исполнитель, или кредитор и должник, – никак не могли нарушить свои коммерческие и финансовые соглашения. В противном случае Отари обязательно наказывал провинившегося, и наказание обычно бывало очень суровым.

После совещания, состоявшегося в кабинете начальника РУОПа, Максим Калинин получил секретный пакет, адресованный прокурору области. Он не стал заходить в отдел, чтобы лишний раз не светиться там. Максим быстро спустился вниз, сел в свою «шестерку» и направился в облпрокуратуру.

Дорога у Максима заняла около часа. Максим вошел в просторный холл и спросил дежурного милиционера, где находится кабинет прокурора.

Получив довольно подробный ответ, Максим поднялся на третий этаж и зашагал по длинному коридору, в который выходили деревянные двери. Он рассматривал висящие на них таблички.

Вскоре Максим остановился у большой двухстворчатой двери из светлого дерева, где на медной табличке значилось: «Генеральный прокурор», там же была указана фамилия.

Постучав, Максим открыл дверь. В приемной находились два стола, за которыми сидели две женщины.

Вероятно, это были секретари прокурора и его заместителя, дверь в его кабинет была напротив. Максим подошел к столу и, улыбнувшись, показал свое удостоверение.

– Прошу прощения, – сказал он, – мне нужно срочно увидеть генерального прокурора. Я из московского РУОПа.

– Одну минутку, – секретарша нажала на кнопку селектора. Через несколько секунд она доложила о приходе Максима. В ответ Максим услышал:

– Пусть немного подождет. Я в курсе.

– Вам придется немного подождать, – сказала секретарь. – Пожалуйста, присядьте.

Максим опустился на стул перед дверью кабинета прокурора и задумался. Наконец-то он получил ответственное дело. Ему больше не нужно будет целые дни высиживать за столом, зазубривая до чертиков надоевшие кодексы. Теперь-то только и началась его настоящая работа – интересная, захватывающая, где, быть может, придется рисковать, но которая наверняка принесет ему славу. Хотя если задуматься, то выходило все как-то странно. Он только месяц назад стал работать в РУОПе, да и то почти все это время